Если целовать его ключицы, а потом слегка прикусить тонкую кожу на горле, можно услышать тихий хриплый стон. И после этого какое-то время невозможно делать хоть что-то еще, потому что Аспис опрокидывает меня на постель, прижимает к ней руки и целует почти с отчаянием, долго, жадно, пока хватает дыхания.
Когда его ладони — твердые, шершавые — плавно и медленно скользят с моей груди вниз, по бокам к талии, словно пытаясь обхватить разом все тело, в голове и груди появляется звенящая легкость, и я выгибаюсь навстречу его губам, начинающим дорожку из поцелуев у солнечного сплетения.
Если сжать его локти, с силой провести вверх к плечам, наслаждаясь ощущением упругой твердости мышц, можно увидеть сверкнувшую в ярких глазах насмешливую улыбку. Мне всегда нравилось чувствовать, сколько в этих руках силы и какой ласковой она может быть, а его всегда забавляла эта мелочь.
Когда огня внутри становится столько, что одной уже невозможно с этим справиться, мои пальцы с силой впиваются в его плечи или бедра и с губ срывается не оформленная в слова мольба. Но змей, конечно, понимает, и… Создатель, какие у него делаются в это мгновение глаза! Жажда и нежность, удовольствие и предвкушение, восхищение — в темной глубине расширенных зрачков.
Больше нет одиночества, нет страхов и сомнений, только одно на двоих наслаждение и счастье обретения. И если для того, чтобы все-таки быть вместе, действительно надо было пройти через все эти годы… Кажется, я уже ни о чем не жалею.
А потом мы лежали на сбитой постели и жались друг к другу, словно от холода, хотя кожа еще блестела от пота, а дыхание все никак не удавалось восстановить.
— Так странно… — пробормотала я.
— Опять? — иронично хмыкнул змей.
— Постоянно, — возразила со смешком. — Странно оглядываться назад и понимать, какой была жизнь все эти годы. Как будто я лежала в сундуке со стазисом, но почему-то могла считать время. А сейчас оказывается, что мир совсем другой. Ощущения, вкус, краски…
— Хорошее определение, — задумчиво похвалил Аспис. — Очень меткое.
Конечно, весь день провести в кровати мы не смогли. Это только поначалу кажется заманчивым, и некоторое время удовольствие от близости затмевало реальность, но потом она осторожно постучалась в дверь — фигурально выражаясь. Незаметно завязался разговор о школе, я начала расспрашивать о тех змеях, которые должны были вскоре прибыть, потом мы начали обсуждать учебу и старших учеников, кто из них чем занимается и кому надо на что поднажать… В общем, через три часа мы, приняв душ, одетые и собранные, шли на обед.
И это тоже было странно. Нет, конечно, не то обстоятельство, что мы выбрались из постели или вообще вернулись в действительность, странными были ощущения. Вроде бы та же школа, те же коридоры, те же ученики, но словно кто-то смахнул с окружающего мира толстый слой пыли и заодно снял с моих плеч почти неподъемную тяжесть. Кроме шуток, я действительно ощущала, что дышится легче, а плечи расправляются сами собой, словно до этого я ходила сгорбившись, невзирая на выработанную в ордене безупречную выправку.
Ученики здоровались и поглядывали на нас с любопытством — не знаю уж, сказалось ли внутреннее состояние на внешнем облике и у нас на лице было написано что-то такое, или для удивления хватало моих расплетенных — впервые не то что за дни в школе, за годы! — волос. Я хотела собрать их в привычную косу, но Аспис столь проникновенно попросил оставить все как есть, что не поднялась рука.
В столовой за учительским столом нашлись только хмурый Фалин и Ежина, которая как могла развлекала рыжего. На мой взгляд, идея была неудачной и стоило бы оставить коллегу в покое. Он взрослый мужчина, а не пылкий юнец, способный свести счеты с жизнью по такому поводу. Однако лезть со своими советами не стала, только кивнула им приветственно и вместе с Асписом уселась с другой стороны стола, причем мужчина оказался спиной к залу.
— О чем ты задумалась с таким хмурым видом? — насторожился змей.
— О Бесе, — ответила честно. — Я не представляю, как с ним быть. Я хотела найти сына и рада, что с ним все хорошо, но… Мои представления об этом и мечты заканчивались на том, что я найду его и он не будет держать на меня зла. Но он уже большой мальчик, считай — взрослый мужчина. Зачем ему какая-то посторонняя женщина, пусть и родня по крови?
— Насколько понимаю, вы с ним в одинаковом положении, — ободряюще улыбнулся Аспис. — Барес очень хотел найти мать, но, по-моему, сейчас испытывает те же затруднения. Он мечтал найти, а вот что с ней делать дальше — не задумывался. Мне кажется, сейчас уже ты торопишь события: Все наладится. — Он ободряюще накрыл мою ладонь своей.
— Наверное. — Я неопределенно пожала плечами и улыбнулась. — Только я ничего не тороплю, я просто отвечаю на твой вопрос.
После обеда мы устроились в кабинете и, как ни странно, были в основном заняты делом. Аспис помог прибраться, снял пару разбитых дверей со шкафов, а больше мебель не пострадала. Мы расставили книги, разобрали бумаги, потом привели в порядок мои наброски будущего расписания. Было в этом особенное удовольствие — делать что-то вместе. Обсуждать, прижимаясь плечом к плечу, соприкасаться руками, обниматься, изредка отвлекаться на поцелуи… И уже казалось, что так было всегда, что вместе мы провели полжизни, а расставание было просто одним затянувшимся и пугающе правдивым ночным кошмаром, который утро изгладило из памяти.
А вот ближе к ужину ждал сюрприз: защита Стрелолиста сообщила, что на подъездной дороге стоит извозчик и просит дозволения проехать на территорию. Я разрешила.
— Ты чего? — уточнил змей, когда я отодвинула документы.
— Кто-то приехал. Шесть человек или змеев, включая, видимо, извозчика. Надо проверить. Могли наши будущие коллеги прибыть раньше?
— Почему нет? — пожал плечами Аспис. — Пойдем, мне тоже интересно.
— Замерзнешь, — протянула я с укором.
— Ну ты же меня погреешь? — широко улыбнулся змей, и я только махнула рукой. Куда денусь!
На улице опять снежило, но в этот раз — мелкой искристой пылью. Ветер дул, но нас от него защищало здание, а вот наверху вились и свистели белые вихри.
В этих краях вообще занятная погода. Теплое длинное лето, мягкая осень, а потом вдруг — короткая, вьюжистая и снежная зима, укрывающая толстенным одеялом не только горы, но и всю Твердь до самой воды. Лютых морозов не бывает, но ветры дуют такие, что лишний раз нос из дома не высунешь. Зимой почти не выходят на воду, корабли предпочитают переждать пору штормов: затишья редки и слишком коварны, чтобы рисковать.
А весна — долгая, мягкая и неторопливая. Снег тает, напитывает землю, и до следующей зимы приходит тепло, приносит обильные урожаи, которых за год успевают собрать два, а иногда и три. Благодатный край. Сонный, уютный.
Здесь, на крыльце, уже поджидал Мрон Таврик. С нами он поздоровался скупым кивком и продолжил наблюдать за приезжими.
Из большой крытой повозки, которую тянули две крепких мохноногих лошади, выгружались люди. Точнее, змеи: я узнала двоих из них, наиболее приметных, по словесному портрету. Долговязого, похожего на журавля мужчину с угольно-черными волосами и юркую, подвижную молодую женщину с двумя медными косами.
Странность состояла в том, что пришлых змеев было пять. Вопросы вызывал старик, который точно не значился в списке. Кажется, он прошел уже шестую, последнюю линьку, за которой следовало угасание. Но, видимо, прошел недавно, потому что был весьма бодр и еще крепок.
— Змеиная кровь! — с непонятной усталостью в голосе ругнулся Аспис. Он стоял рядом, укрытый от холода пологом моих чар, едва заметным по дрожанию воздуха вокруг. — А его-то зачем сюда принесло?
— Все плохо? — полюбопытствовала я, не спеша, впрочем, беспокоиться.
— А Змея знает! Зависит от цели визита. Просто это мой отец, — ошарашил змей.
— Ты не рад его видеть? — уточнила на всякий случай. А то отношения в семьях бывают разные, достаточно вспомнить Мангира с близняшками.
— Зависит от цели визита, — со смешком повторил Аспис. — Мы не враждуем, если ты об этом. Но он при желании может кому угодно испортить если не жизнь, то настроение точно. Тяжелый характер.
За это время змеи достали свои вещи, кто-то из них расплатился с возницей, и тот прикрикнул на лошадей, тронул поводья. Основную часть багажа подхватили двое младших мужчин, женщины взяли какую-то мелочовку и пару пухлых, но явно легких свертков. Свой небольшой чемодан старик нес сам.
Пока здоровались, настороженно смотрели друг на друга. Аспис сохранял невозмутимость и приставать к отцу с расспросами не спешил, я тоже делала вид, что все нормально. Прошли в дом, в тепло, обменялись там положенными вежливыми фразами. Я высказала радость оттого, что змеи сумели прибыть раньше, они вежливо заверили, что просто не могли бросить детей в беде. Дальше Мрон вызвался проводить всех в комнаты, никто возражать не стал.
Аспис последовал за ними, наверное желая все-таки поговорить с отцом, а я предпочла вернуться в кабинет. Змею расставание явно не слишком-то понравилось, но возражать он не стал и с благословляющим легким поцелуем отпустил.
Глава 14СЧАСТЬЕ НА ЛАДОНИ
— Нет, ну как же это все-таки здорово! — с умильным видом вздохнула Дорика, когда вся компания сидела за столом в обед.
— Что именно? — озадачилась ее сестра, которой в этот момент было не до окружающего мира: Барес помогал разобраться с заклинанием пузыря — простейшими защитными чарами магии воды, которые могли укрыть от дождя. С них обычно начиналось обучение, и Торике они пока не давались совсем.
— Ты вообще по сторонам не смотришь, что ли? — фыркнула Дори. — Ты глянь, какая сегодня Нори!
— А какая? — заинтересовались уже даже парни.
— Ну… прическу поменяла, ей так хорошо, — осторожно заметил Мангир, покосившись на учительский стол.
— Мужчины! — Дори со страданием в голосе закатила глаза. — Счаст-ли-вая она! Прическа… Ну неужели не видно, а? Они же так друг на друга смотрят! Тьфу!.. — махнула она рукой, когда парни только выразительно пожали плечами и скорчили недоуменные гримасы. — Какие вы все-таки невнимательные. А еще здорово, что она оказалась вашей мамой. Ну то есть мамой Беса, но можно считать, что вашей. А когда мы закончим учебу и поженимся, то и нашей будет! Здорово же, ну?