— Ладно, это твое дело, — отмахнулся бригадир.
— Мне всего рублей четыреста. А?
Степан, поколебавшись, согласился:
— Идет. Только не четыреста, а триста.
— Это другое дело! — обрадовался Клинычев. — За мной банка икры.
— Не любитель, — ответил Степан, доставая деньги.
Клинычев стал их пересчитывать, поглядывая на дверь.
— Спасибо, выручил. — Клинычев, довольный, спрятал деньги во внутренний карман. — Ты настоящий человек. К Колумбу обращаться бесполезно — скряга. У Веньки нету. Васька… — Клинычев захихикал и щелкнул себя по шее. — Ты знаешь, что этот деятель устроил, когда вы с Анван ездили с Москвой говорить? Не рассказывали?
— Нет, — насторожился Азаров.
— Ольга хлопнулась в обморок. Шум на всю тайгу подняли, замыкание устроили…
— Объясни толком.
— Вася ей полоза на шею надел, когда она работала в лаборатории…
Степан в сердцах стукнул себя по колену:
— Ну и скотина! Напился опять, что ли?
— Нет, трезвый был, — ответил Леня. — Вот так, бригадир, мало воспитываешь.
— Ничего, я его еще воспитаю! — поднялся Степан. — Ты Анван не трепись, идет?
— Конечно! — пообещал Клинычев.
Азаров постучался на женскую половину, чтобы обсудить с Кравченко текущие дела.
Кравченко только что закончила возиться с прической и выглядела свежей и помолодевшей после утреннего туалета.
Азаров присел на табурет. Оглядел тщательно заправленные койки за марлевым пологом, с взбитыми подушками. С грустью посмотрел на синюю, сиротливо висящую в углу блину куртку, так шедшую к ее серым глазам.
— Будем сегодня брать яд, Степан, — сказала Анна Ивановна, перехватив его взгляд.
— Хорошо, — кивнул бригадир, отводя глаза.
— Я еще думаю, может, Зину опять поставить лаборанткой? Не успеваем готовить сухой яд.
— Поговорите с ней, — уклончиво ответил Азаров.
— Поговорю. Надо готовый яд отправить в Таллин.
— Можно, — согласился Азаров. — Напишите Матсу Эдуардовичу, чтобы сразу же перечислили деньги в институт. Это утешит замдиректора института лучше, чем любые отчеты и отписки.
— Не говори, ох уж эти отписки! — вздохнула Анна Ивановна. — Пойду посмотрю, сколько у нас яда накопилось.
Анна Ивановна накинула плащ. Степан отдал ей ключи.
Ребята сгрудились под брезентовым навесом, где Зина готовила завтрак, и грелись у огня.
— Дайте и бригадиру погреться! — потеснил плечом Клинычева Чижак.
— Бригадиру — всегда пожалуйста! — Клинычев в свою очередь так толкнул Васю, что тот повалился на бок.
Все засмеялись.
— Бедный Вася! — покачал головой Клинычев. — Земля не держит.
Вася сконфуженно отряхнулся и присел на корточки с другой стороны костра.
— Степа, можно тебя на минутку? — выглянула из служебного вагончика Анна Ивановна.
Азаров, зябко ежась под дождем, перескакивая через лужи, направился в лабораторию.
— Понимаешь, не могу найти флакончик с гадючьим ядом, — растерянно пожимая плечами, сказала Кравченко. — Куда ты его дел?
— Он в сейфе, — нахмурился бригадир.
Он заглянул в открытый шкаф, пошарил в нем рукой. Вопросительно посмотрел на Кравченко.
— Яд щитомордника есть. — Анна Ивановна показала Степану флакончик, который держала в руке, в резиновой перчатке.
Степан внимательно осмотрел сейф, опустился на колени и осмотрел пол под сейфом.
— Действительно, где он может быть? — процедил он сквозь зубы.
— Ты давно его видел? — с тревогой спросила Анна Ивановна.
— Не помню. Я дня четыре сюда не заглядывал.
Они перерыли всю лабораторию. Тщательно осмотрели все полки шкафа с эксикаторами.
— Может, он в операционной? — с надеждой произнесла Кравченко.
Они обшарили каждый сантиметр, заглянули в каждый уголок служебного вагончика. Флакончик пропал.
Кравченко сняла перчатки.
— Боже мой, что теперь будет?
Степан сидел на табурете в операционной сгорбившись и уронив руки на колени.
Анна Ивановна еле слышно произнесла:
— Степа, может, кто пошутил?
Азаров покачал головой и невесело усмехнулся:
— Плохая шутка…
— Срочно собери всех.
…Когда члены экспедиции набились в вагончик, Степан сказал, уставившись в пол:
— Ребята, пропал флакон с гадючьим ядом.
Зина охнула. Вениамин, поглаживая бороду, что-то промычал. У Василия Пузырева отвисла челюсть.
— На сколько рублей там было яду? — спросил Клинычев.
— Весь сухой гадючий яд, — повторил бригадир. — Точно не знаю, но где-то порядка четырех тысяч.
— Ай-я-яй! — возмутился Леня. — Украсть у товарищей четыре тысячи!
— Ты хочешь сказать, что… — сурово посмотрел на него Азаров.
Клинычев осекся. Члены экспедиции растерянно переглядывались. Чтобы вывести всех из оцепенения, Анна Ивановна сказала, видимо вспомнив прочитанные детективные романы:
— Надо вызывать собаку.
ЧАСТЬ ВТОРАЯСЛЕДСТВИЕ ПО ДЕЛУ…
19
Талышинская районная прокуратура находилась в старом одноэтажном здании, выстроенном еще в конце прошлого века. Казенный вид придавали ему узкие окна, стены, сложенные из красного кирпича в расшивку и потемневшие от времени, и тяжелое крыльцо. Отапливалось помещение печами. И хотя раз в два года белились потолки и стены, свежий вид держался до первого отопительного сезона.
Алексей Владимирович Холодайкин, помощник прокурора, юрист первого класса, в настоящее время врио районного прокурора, каждый раз с завистью проходил мимо райотдела внутренних дел, расположившегося в нижнем этаже новенького, с иголочки жилого дома. Заходя в свое учреждение, он воспринимал как укор лично себе темный коридор, старую скамейку вдоль стены, простенькую обстановку кабинета, который уже не раз занимал «ио» и «врио», но никогда не располагался полновластным хозяином.
Без четверти девять он поднялся по гулкому крыльцу, поскорее миновал мрачный коридор и, поздоровавшись с секретарем и делопроизводителем Земфирой Илларионовной, прошел к себе. От приемной кабинет отделяла тонкая стена, через которую было даже слышно, как скрипит перо секретаря.
Холодайкин пробежал глазами «Талышинское знамя» и с удовлетворением отметил, что все новости знал еще вчера. Он слышал, как поздоровалась с Земфирой Илларионовной следователь Седых и как хлопнула ее дверь.
В девять ноль-ноль Алексей Владимирович нажал кнопку звонка. На пороге появилась молчаливая секретарша-делопроизводитель.
Не отрываясь от газеты, врио прокурора коротко сказал:
— Веру Петровну!
Секретарь не успела сделать нескольких шагов, как следователь Седых уже была в его кабинете: ее комната отделялась от приемной такой же тонкой перегородкой.
Крупная, ширококостная, лет тридцати пяти, Седых находилась на шестом месяце беременности.
Она была единственным следователем в прокуратуре. И, принимая во внимание ее положение, ей старались в последнее время давать дела полегче.
— Вчера поступило заявление от руководителя экспедиции… — Холодайкин заглянул в лежащую перед ним бумажку и по складам прочитал, — гер-пе-то-логов. Вот оно. — Он подал Вере Петровне листок. — Возбуждаем дело о пропаже сухого змеиного яда… С лесопилкой вы все закончили?
— Да. Через два дня можно передавать в суд.
— Очень хорошо. Я думаю, с этим делом вы тоже быстро справитесь. Выяснить будет нетрудно: людей у них мало, все на месте. Успеете еще закончить… — Он кашлянул, смутившись.
— У меня еще два месяца до отпуска, — спокойно сказала Вера Петровна.
— Возьмите понятых и поезжайте в экспедицию. — Врио прокурора подошел к карте района и ткнул карандашом: — Это недалеко. Представляете, где?
— Представляю.
— Вот и отлично.
Вера Петровна нерешительно поднялась:
— Как насчет машины?
Алексей Владимирович вздохнул:
— Опять на поклон милиции…
— Я могу сама позвонить Скорину, — предложила следователь.
— Сам позвоню. Пока можете ознакомиться с заявлением.
Вера Петровна вышла. Она отлично представляла себе разговор Холодайкина с начальником райотдела внутренних дел. Скорин, разумеется, без промедления даст оперативную машину. Но при этом обязательно отпустит шутку насчет своего бензинчика, зная, что это Алексею Владимировичу как нож острый. Хотя к Холодайкину начальник РОВДа относился с уважением, но больше любил прокурора Савина, который лечился где-то под Москвой в санатории.
Вера Петровна позвонила мужу на работу, предупредив, что выезжает по делу и обедать дома не будет.
Одним из понятых Вера Петровна решила взять свою соседку — пенсионерку Давыдову. Старушка сперва испугалась, потом засуетилась, захлопотала, надела свое праздничное платье — длинную черную сатиновую юбку и синий бостоновый жакет с накладными плечами, сохраняемый для особо важных случаев в шкафу завернутым в чистую тряпицу.
Распространяя вокруг себя сильный запах нафталина, Давыдова важно взобралась на заднее сиденье, на всякий случай оглянувшись. Убедившись, что это событие зафиксировано сразу в нескольких окнах, она осталась довольна.
— Дарья Александровна, — повернулась к ней следователь, когда машина тронулась, — может, посоветуете, кого еще взять?
— А нешто надо?
— Полагается двоих.
Старушка замялась. Делить с кем-то из соседей или знакомых свое особое положение, а главное, монополию на почетное место на вечерних старушечьих посиделках ей не хотелось.
— Обязательно с городу? — спросила она.
— Чтобы долго не разъезжать.
— Тогда можно Михеича, кума. Лесник он, аккурат но пути.
— Заедем за ним, — согласилась Седых.
«Газик» проехал мимо железнодорожных мастерских. Из-за высокого забора доносились мерные вздохи молота, резкий стук железа.
Прислушиваясь к шуму, Вера Петровна почувствовала, как в груди у нее шевельнулось что-то теплое. Она представила себе Геннадия в засаленной, задубевшей спецовке. Своего мужа за работой она никогда не видела. Но он всегда приносил домой запах железа, машинного масла и еще чего-то неуловимого, чем пахнет поезд, пахнет дорога и все связанные с ней непонятные радости.