Что он испытывает к ней по-настоящему в душе, она не знала. А так хотелось знать. Потому что, честно говоря, ей до сих пор не верилось, что у нее есть муж, человек, который ее любит.
Поженились они два года назад. Это случилось до удивления просто и естественно.
Среди своих подруг, где бы это ни было — в детском доме, потом в ПТУ, в Томске, на заводе в Североуральске, — она всегда ощущала себя неуклюжим, нескладным, грубым переростком. Девчонки с годами хорошели. А Верка оставалась для них скорее парнем: почти на голову выше, шире в плечах, с большими крепкими руками. Но самое смешное — ей больше, чем им, хотелось возиться с тряпками, посудой, хотелось шить, вышивать, готовить обед, бежать на свидание, а еще — кому-то гладить рубашки, штопать носки. Она была уверена, что будет делать это умелее подруг.
Все сверстницы повыходили замуж, разводились и снова находили мужей, а она считала годы и удивлялась, что, имея за плечами тридцать с лишним лет, еще может мечтать о своем парне так же, как в восемнадцать.
Всесоюзный юридический заочный институт она выбрала случайно. Но потом юриспруденция ей понравилась, и закончила она ВЮЗИ с отличием.
Направили в Талышинск. Два с половиной года назад.
Земфира Илларионовна — сухонькая, аккуратная женщина, ветеран райпрокуратуры — предсказывала ей в мужья Холодайкина.
Но появился Геннадий Васильевич. Вдовец. Чуть моложе ее. И стал Геной, ее мужем…
И только она вспомнила о нем, как Давыдова, тронув Веру Петровну за плечо, спросила:
— А может, твово мужика возьмем?
— В нашем деле, тетя Даша, семейственность не допускается, — улыбнулась следователь и подумала о телепатии: есть, наверное, что-то.
— Ишь ты… — удивилась старушка и, помолчав, добавила: — А то как же, правильно, с другой стороны. Вот маюсь спросить тебя, Вера Петровна, да боюсь, может, нельзя…
— Спрашивайте, отчего же…
— Что, говоришь, натворили там эти змеевики?
Молоденький шофер, улыбнувшись, переглянулся со следователем.
— Змееловы, Дарья Александровна, — поправила следователь, пряча улыбку. — Пропажа у них.
— Ага, — удовлетворилась старушка и замолчала.
Михеича застали дома. Хозяйство его располагалось прямо на полянке, в лесу, на высоком сухом месте. Аккуратно сложенная изба, позади — огород со всякой всячиной. Сам хозяин с двумя взрослыми сыновьями ворошил свежескошенное неподалеку от усадьбы сено. Тут же паслась корова, лениво обмахивая себя хвостом.
Выслушав Веру Петровну, лесник, ни слова не говоря, собрался ехать. В машину он взял с собой ружье.
— Оружие тебе зачем? — спросила Давыдова. — Там ничего опасного не предвидится.
— Знаю, кума. Обратно хочу по лесу пройтись.
— Время другого не найдешь?
— А время все мое, — усмехнулся Михеич. — Сижу — работаю, сено кошу — работаю, по тайге хожу — работаю.
— Хорошая служба у тебя, — вздохнула старушка.
— Не жалуюсь… Ты, паря, левей возьми, — сказал он шоферу. — Напрямки можно проехать.
— Вёдро нонче, — опять заговорила старуха.
— Вёдро, — согласился лесник.
— Как урожай?
— Похуже прошлогоднего будет. — Михеич помолчал и добавил: — Километра через три на место прибудем.
— Вы у них бывали? — обернулась Седых.
— Захаживал. Ребята ничего. Приветливые. Правда, у озера тугаи пожгли…
— Слышала… И много народу здесь бывает? — спросила следователь. — Посторонних.
— Откуда! Может, один-другой. Из Талышинска. Охотники. Всех наперечет знаю. А вообще в этой местности охота плохая. Живность разогнали всю. Теперь ее днем с огнем искать надо… — Он вздохнул. — Вот мы почти и приехали. — Он показал на желтое пятно, виднеющееся невдалеке.
«Газик» скоро выехал на полянку и остановился возле желтых вагончиков. На костре кипел котел с супом, на веревке сушилось выстиранное белье.
Из служебного вагончика показалась Анна Ивановна в белом халате.
— Здравствуйте. — Вера Петровна протянула ей удостоверение. — Мне хотелось бы видеть товарища Кравченко.
Анна Ивановна прочла документ.
— Понятно. Я Кравченко. — Она вернула Седых красную книжечку.
Следователь улыбнулась:
— Простите, думала, по фамилии и по должности мужчина…
Анна Ивановна развела руками:
— Увы. Многие так думают. — И, спохватившись, официально добавила: — Можете приступать. Говорите, что надо показывать. Я не знаю, что делается в таких случаях. Скажу только, что все члены экспедиции в тайге, на работе.
— Жаль, хотелось поговорить с ними. Но ничего, придется в другой раз. — Вера Петровна представила ей Давыдову и Михеича: — Вот понятые. Мы осмотрим место происшествия, составим протокол.
— Понимаю, — помрачнела Кравченко. — Сейчас, только проветрится лаборатория. Работа с ядом. Через минут десять можем зайти… Пока располагайтесь вот здесь. — Анна Ивановна показала на пень. — Можно в нашем жилом вагончике.
— Спасибо, мы на воздухе.
— Можно в машине, — предложил шофер, но тут же понял, что ему вмешиваться не следует.
Дарья Александровна устроилась на пеньке, церемонно расправив платье.
Михеич остался стоять и закурил папиросу. Шофер направился к машине.
Анна Ивановна снаружи открыла окно в лабораторию.
— А с той стороны задвижка имеется? — спросила следователь.
— Да, — ответила Кравченко. — Окно запирается.
Седых кивнула.
Воцарилось тягостное молчание.
— Хорошо у вас, уютно, — попыталась завязать разговор следователь.
— На природе мы сами собой, — вздохнула Анна Ивановна.
— Много человек в экспедиции?
— Семь человек. Я, Кравченко Анна Ивановна, собственно, научный руководитель, Азаров Степан Иванович — бригадир…
— Это мы потом подробно, — деликатно прервала ее Седых. — Я просто спрашиваю. Значит, работаете в этом вагончике, а живете в том?
— Да. Еще замечу, что один член экспедиции в отъезде. В Москве. Все люди почти из разных городов…
— Как филателисты, — кивнула Седых. — Живут в разных уголках страны, а собираются вместе и знают друг друга хорошо.
— Вот-вот, — подтвердила Анна Ивановна. — Змееловы — это вроде касты. Занятие, как вы сами понимаете, специфическое.
— Да, — усмехнулся Михеич, — чудно́е. Однако не из робкого десятка ребята. Я бы не пошел на такое дело. Медведей для зоопарка отлавливал. А тут — нет.
— Ну можно заходить, — решительно поднялась Кравченко.
Все гуськом потянулись в вагончик.
Когда Анна Ивановна стала показывать лабораторию, любопытная тетя Даша заглянула в террариум со змеями.
— Батюшки, пресвятая богородица! — закричала она и, путаясь в длинной юбке, опрометью бросилась из комнатки, сбив на ходу шофера, разглядывавшего операционную с лестницы.
Старушку с трудом успокоили. Давыдова наотрез отказывалась идти в лабораторию. Она забралась в машину и сидела ни жива ни мертва, осеняя себя крестным знамением.
— Дарья Александровна, вы должны присутствовать обязательно, — уговаривала ее Седых. — Ведь вам надо подписать протокол…
— Што хошь подпишу, а к гадам не пойду, хоть режь меня! — расплакалась старушка.
Вера Петровна растерялась.
— Ничего не поделаешь, — развел руками Михеич. — А вы не расстраивайтесь, товарищ следователь, подтвердим все как есть. Пусть она снаружи стоит и смотрит.
Так и пришлось сделать. Давыдова согласилась, стоя на лестнице, наблюдать за происходящим. Но в вагончик — ни ногой.
Анна Ивановна открыла следователю сейф.
— Это тоже яд? — спросила Седых, указывая на флакончик.
— Да, яд щитомордника. Сухой яд собирается отдельно от каждого вида. Пропал флакон с гадючьим ядом.
— Где было больше?
— В том. В основном здесь водятся гадюки.
Тщательно осмотрев оборудование лаборатории, Вера Петровна заглянула под тумбочку, на которой стоял сейф.
— Дайте какую-нибудь палку, — попросила она.
Анна Ивановна подала линейку, которой измеряли змей.
Седых выкатила оттуда флакончик и взяла его осторожно за края. Он был пустой. Около донышка белела небольшая трещинка, на стекле сбоку были видны следы наклейки. Следователь вопросительно посмотрела на Кравченко.
— У нас таких пустых флаконов много, — спокойно пояснила та. — Закатился туда случайно, вот и не выбросили…
Завернув аккуратно находку в бумажку, следователь спросила:
— Яд находился только в одном флаконе?
— Разумеется.
— У вас есть медикаменты, содержащиеся в таких же флаконах?
Кравченко молча проводила всех в операционную и открыла аптечку.
— Пенициллин, стрептомицин, короче — антибиотики. — Она достала несколько коробок с точно такими же флаконами.
— Зачем вам столько антибиотиков? — спросила следователь.
— Лечим змей.
— Чудно́, — покачал головой Михеич. — А зачем их лечить человеческими средствами?
— Представьте себе, рептилии тоже болеют. В том числе и, как вы выразились, человеческими болезнями. Кстати, одна из наиболее распространенных болезней у змей — воспаление легких.
— Да ну? — удивился лесник.
— И туберкулез. Во-первых, они очень чувствительны к колебаниям температуры, а во-вторых, у змей одно легкое полностью отсутствует или неразвито… — Кравченко спохватилась и оборвала объяснение. — Давайте продолжим? — предложила она сухо.
На осмотр и составление протокола ушло еще около часа.
…Лесник отправился домой пешком, сославшись на то, что ему надо заглянуть на одну из делянок. Остальные уехали на машине.
Дарья Александровна успокоилась окончательно только тогда, когда машина выскочила на шоссе.
— Ну и уважила, соседка! — стала выговаривать она Вере Петровне. — Сколько жила, впервой такого страху натерпелась. Нет, это же надо столько гадов насобирать! Аж волосы дыбом встают…
— Вот, бабуся, — подтрунивал над ней шофер, — прожили, поди, годов семьдесят, а такого еще не видывали.
— И не приведи господь еще раз увидеть! — отмахнулась старушка.