– Вряд ли. Хотя… – Вересень на секунду задумался. Лоденбах был связан с фармацевтикой и разработкой новых препаратов, а что есть банки с капсулами для наращивания мышечной массы, как не препарат?
– Я не знаю человека по имени Вернер Лоденбах.
– Где вы были в двадцатых числах июля этого года?
– Отдыхал. На Тенерифе.
– Надо полагать, что документальные свидетельства этому тоже имеются? Кто-то может подтвердить факт поездки?
– Да кто угодно! – оживился всклокоченный Илья. – Мы там целой компашкой зависали. Пять человек. А в почте электронные билеты лежат. Магнит привез на память. Бейсболку. Дождевик из Лоро-парка, это там, где касатки представления дают. Слыхали про касаток?
– Киты-убийцы, – меланхолично заметил Вересень, прохаживаясь по кухне.
– Точно! Были еще вино и хамон, но все выпито и съедено. Так что случилось-то?
– А во время вашего отсутствия в квартире никто не жил?
– Нет.
– Сколько вы пробыли на Тенерифе?
– Две недели. С пятнадцатого по двадцать девятое июля.
– А как же цветы? – Вересень устремил взгляд на мини-джунгли, оккупировавшие подоконник. – Кто-то же их должен был поливать во время вашего отсутствия?
– Самополивающиеся горшки! Слыхали что-нибудь про это эпохальное изобретение? В горшке есть двойное дно и специальная система, которая проводит воду и не дает цветам засохнуть.
– Ясно. И собаки у вас нет?
– Даже хомяка не удосужился завести.
– А могло такое случиться, что кто-то воспользовался квартирой в ваше отсутствие? Может быть, давали ключ кому-нибудь? Девушке там… или лучшему другу?
– Вроде нет, – Илья почесал переносицу, как будто что-то вспоминая.
– Вроде?
– Ничего на ум не приходит. Объясните, что произошло? Может, тогда дела пойдут повеселее?
Дела даже не думали посылать Вересню застенчивую улыбку надежды, напротив – ощутимо отдавали тухлятиной. Не нужно быть хорошим психологом, чтобы понять: хипстер, свивший гнездо на третьем этаже дома по улице Марата, вовсе не та фигура, которая способна поднять хвост на Вернера Лоденбаха. На изощренного лжеца Илья Нагорный не похож – слишком недалек. На исполнителя чужой воли, попки на телефоне (прими товар – сохрани товар – передай товар) – тоже. Кирилл, портье с ресэпшена гостиницы «Викинг», забросил вещи женщине с длинными волосами и в солнцезащитных очках. И Вересень мысленно напялил на Илью парик и очки – ничего не вышло, мутируй быстро и качественно не сработало.
Качества в этом перевоплощении было ноль.
К тому же, следователь ни секунды не сомневался, что в искомый период времени Илья покачивался на волнах Атлантики и демонстрировал мускулатуру касаткам из Лоро-парка.
– Во время вашего отсутствия в квартире находились люди. И по этому адресу были принесены вещи гражданина Германии Вернера Лоденбаха.
– Интересно кино, – хмыкнул Илья. – В таком случае, где они?
– Это я у вас хочу спросить. Ничего нового не появилось?
– А… что должно было появиться?
– Вещи и предметы, которые вам не принадлежат.
– Я бы заметил.
– Неужели? – усомнился Вересень, разглядывая многочисленные детали кухни-будуара. – У вас здесь столько всего… Перепись бы не помешала.
– Имеется, – с гордостью заявил Илья. – Но я и без переписи все помню. Раз двадцать заключал пари, что назову каждый предмет…
– И?
– Ни разу не проиграл.
– Так кто мог воспользоваться квартирой в ваше отсутствие?
– Никто.
– Ближнее окружение? Друзья-подруги? Девушка у вас есть?
– Есть. С ней мы как раз и ездили на Тенерифе. Она подтвердит.
– Вы… Живете вместе?
– Этим я уже сыт по горло. Девушка приходящая.
Ничего он не добьется, сколько бы ни пытал Илью, – Вересень понял это с обезоруживающей ясностью. Конечно, он соблюдет все необходимые формальности, подключит к рутинной работе местного участкового – пусть совершит обход по квартирам и соберет сведения относительно всех временно или постоянно проживающих в этом подъезде. Но возлагать на обход особые надежды не стоит: летом Питер пустеет, горожане в массовом порядке отправляются в отпуска и съезжают на дачи. Так что обнаружить бдительную старуху или невыездного работника бюджетной сферы средних лет – дело весьма проблематичное. А вариант с неправильно указанным адресом Вересень отбросил сразу: Кирилл из «Викинга» – парень цепкий, разумный и с хорошей памятью. И у него нет ни одной причины врать следователю, как выразился капитан Литовченко, – «портье – лицо незаинтересованное».
То же можно сказать об Илье.
– Чем вы занимаетесь?
– Актер. Я – актер. Сериалы смотрите? Как раз по вашей тематике, криминальной.
– Криминала мне хватает в жизни.
Говоря все это, Вересень переключился на созерцание фотографий. Их было шесть – так же, как и дурацких часов. Поначалу Борю привлекли рамки – с наклеенными ракушками, миниатюрными морскими звездами и засушенными морскими коньками; как и все на этой кухне – в количестве совершенно избыточном. За обилием морской фауны терялись собственно снимки, и нужно было приложить немало усилий, чтобы разглядеть, что на них изображено. Но Вересень все же заприметил самого Илью, нескольких парней его возраста (очевидно, приятелей) и – девушку. Девушка была хороша собой – коротко стриженая, светловолосая, чем-то похожая на американскую актрису Шэрон Стоун. Еще больше она напомнила Вересню Катю Азимову, хотя портретного сходства между ней и убитой моделью не было никакого. Но Вересень легко мог представить ее читающей Мануэля Пуига.
«мы шли из кино пешком, а папа говорил, что Рита Хейворт нравится ему больше всех других артисток, и мне она больше всех других начинает нравиться, папе понравилось, как она «торо, торо» делала Тайрону Пауэру, он на коленях стоял, как дурачок, а она, вся в прозрачной одежде, даже корсет видно, идет к нему, чтобы поиграть в корриду, это она смеялась над ним, а в конце она его бросает. Иногда у нее злое лицо бывает, она красивая артистка, но предательница. Пап, а какие места тебе еще понравились? а какая артистка нравится больше? Рита Хейворт? и так мы весь ужин проговорим про кино, это все равно что снова его посмотреть».
О, да.
– Это и есть ваша девушка? – спросил Вересень, указав на Шэрон Стоун.
Илья нахмурился.
– Это моя бывшая.
– А… нынешняя не против?
– Против чего?
– Фотографий. Некоторым девушкам это не нравится.
– Некоторым – может быть. А моей нынешней плевать.
– Свободные отношения?
– Что-то вроде того.
Теперь они оба пялились на фотографию коротко стриженой красотки. Уж эта не потерпела бы конкуренток, – подумал Вересень. Да и, по большому счету, встречаясь с такой девушкой, никому и в голову не придет развешивать по стенам кого-то другого. Вересню уж точно бы не пришло.
– Тоже актриса?
– Кто? Маринка Данилова? Закончила актерский, ну да.
Илья говорит еще что-то, не очень справедливое, злобное, уничижительное, что выдает его с головой: прошлая любовь не изжита до конца, ее не заслонишь Атлантикой и Тенерифе и, даже если привлечь к уничтожению Маринки Даниловой касаток, китов-убийц, они обломают себе зубы. Вот и Илья всякий раз ломает зубы об эту любовь, ломает сердце. Живет несбыточной надеждой на то, что прошлое спутает дверь и случайно окажется в будущем, в комнате, где все готово для торжественного приема, вот и фотографии на местах.
Все, сказанное Ильей, Вересень пропустил мимо ушей – он мучительно пытался вспомнить, где и когда слышал это имя – Марина Данилова. По всему выходило, что совсем недавно, при довольно печальных обстоятельствах…
Так и есть.
Девушку, которая звонила несчастной Кристине Бирман за час до ее смерти, тоже звали Марина Данилова. С Мариной Даниловой встречался старый хорь Речкалов из прокуратуры Калининского района. Что тогда сказал ему районный следователь? Данилова разыскивала у Крис своего приятеля, «нищего актеришку», водившего, по мнению Речкалова, «шашни» с погибшей. Одно ли это лицо, или речь идет о разных девушках, еще придется уточнить. Но обилие актеров, связанных с делом Вернера Лоденбаха, настораживает.
– Расскажите мне об Марине Даниловой.
Илья посмотрел на Вересня с недоумением:
– Я уже рассказал.
– На этот раз – без эмоций и по существу. Она актриса?
– Закончила театральную академию. До последнего времени работала в театре… Кажется, в ТЮЗе.
– Она бывала здесь?
– Глупый вопрос, – поморщился Илья, но тут же осекся. – Простите. Конечно. Она здесь жила, правда, недолго.
– Недолго?
– Зачем вам это? Дело прошлое.
– А в настоящем? Когда вы виделись в последний раз?
– Прошлой зимой. Случайно, в метро. Вместо проехали одну остановку. Она вышла на Петроградской, вот и все.
– О чем вы разговаривали?
– Не успели мы ни о чем поговорить, – снова взъярился Илья, а Вересень тут же представил сцену, разыгравшуюся на перегоне между станциями. Получилось совсем как в старой песне «Секрета»:
Но, может, черт возьми, нам снова!..
Выходишь здесь?.. Ну, будь здорова…
Привет…
Привет…
Привет…
Не удержавшись, Вересень даже тихонько промурлыкал припев, чем поверг Илью в немалое изумление.
– Да пошла она! – в сердцах бросил он.
– Нехорошо так о девушке, – попенял следователь любителю спортивного питания. – Выходит, вы и учились вместе?
– Она была на два курса младше.
– Общие знакомые имеются?
– Целый институт.
– А друзья? Могла ли она от кого-нибудь узнать, что вы уехали на Тенерифе?
– С чего бы ей интересоваться уехал я или нет? Мы сто лет, как расстались. Кому охота ворошить прошлое?
– Тоже верно, – согласился Вересень. – Ее домашний адрес знаете?
Вшивый хипстер на поверку оказался довольно приличным парнем, готовым отбросить мелкие шкурные интересы, когда речь заходит о некогда близком ему человеке.