И в тот же миг — возможно, из-за внезапного облегчения, из-за отсутствия опасности, которой она ожидала, — ее охватила слабость, ноги подкосились, рука под тяжестью оружия, которое она едва не выронила, опустилась. Матильда медленно добралась до стула и рухнула на него. Затем попыталась взять себя в руки. Подошел щенок. Она схватила его и прижала к груди. Так прошла четверть часа.
Что со мной?
Чего я испугалась?
Встать, действовать. Ты готова, так что поезжай за покупками, делай что-то полезное. Она дошла до часов, снова завернула оружие в промасленную тряпку и взяла ключи. Где-то внутри оставалась охватившая ее тревога; это было как неприятный привкус во рту или страх упасть на скользком тротуаре. Что-то вроде тоски, которая не проходит.
Что делать с Куки? Если оставить его в саду, Лепуатевен может расправиться с ним, я его знаю. Может, сходить к нему и окончательно решить проблему? Но для этого она чувствовала себя недостаточно в форме. Она все еще сильно взволнована? Матильда прекрасно осознавала, что ее сердце до сих пор колотится неравномерно.
Она перенесла собачью лежанку вместе с одеяльцем на террасу, убедилась, что миски с водой и кормом наполнены. После чего неверным шагом добралась до машины. Хорошо бы за рулем ей снова не стало дурно…
Бюиссон верно рассчитал время. Он свернул на проселочную дорогу, которая приведет его к месту назначения за несколько минут до девяти. Дома, разделенные тщательно ухоженными садами, находились на некотором расстоянии один от другого. У всех были занятные названия. Он поискал нужный ему, «Ла Кустель», с длинной, посыпанной гравием дорожкой и низкой кованой оградой. Он двигался не слишком быстро и вдруг, сразу за поворотом направо, узнал дом и даже его владелицу, потому что в тот самый момент, когда он свернул, она выехала на шоссе за рулем «Рено-25».
Сомнений быть не могло: шестьдесят лет, грузная, сильно накрашенная. Он отвел взгляд и продолжил путь в поисках места, где можно было бы незаметно развернуться. И нашел его через сто метров. Он двинулся обратно, притормозил возле дома, уточнил название, поехал с прежней скоростью. В конце дня у него будет полно времени, чтобы определиться на местности, изучить сад, окрестности. А сейчас хорошо бы не маячить здесь, чтобы не привлекать ничьего внимания. Лучше всего последовать за целью. Посмотреть, как она себя ведет, как ходит, проникнуться ее образом жизни. А если он ее потеряет, ничего страшного — рано или поздно она вернется домой, а он уже будет тут как тут, поджидать ее.
Матильда вдруг почувствовала себя гораздо лучше.
Едва выехав за ворота и свернув в сторону Мелёна, она ощутила, что силы возвращаются к ней. Недавняя тревога постепенно исчезла, она снова нормально дышала. Уф… Это было подобно взмаху дворников по стеклу после краткого ливня: пейзаж снова прояснился, она опять чувствовала вкус жизни. Значит, решено: туфли и чайный салон. Одним словом, шикарная жизнь.
Она регулярно посещала четыре магазина. Для одних женщин — платья, для других — кухонная утварь, а для нее — обувь, вот ведь поди пойми! Подумав об этом, Матильда рассмеялась: да, верно, есть модели, которые она купила, но так ни разу и не надела, ну и что? Один раз живем. Утро прошло в примерках; она купила две пары и пребывала в великолепном настроении. В полдень она предпочла не ресторан, а чайный салон, где буквально обожралась вкусным и огромным десертом «Париж — Брест»[21]: знаю, мне не следовало бы, да плевать я хотела!
А в семь часов вечера Матильда была уже дома.
Куки вел себя паинькой, обрадовался ее возвращению; мальчик мой, сказала Матильда, держа песика перед собой на вытянутых руках. Она откупорила бутылку вина, открыла пачку соленого печенья — этого бы тоже не следовало…
Полная решимости воспользоваться теплым вечером до наступления прохлады, она отнесла все на террасу.
И, устроившись в кресле-качалке, принялась рассматривать соседский забор.
Навещать Лепуатевена нынче вечером было неохота. Завтра, если все будет в порядке. Или как-нибудь в другой раз, успеется. То, что он сделал с Людо, ему не простится, ей непременно следует пойти объяснить это ему, но потом. А пока, Матильда, наслаждайся теплым вечером, сказала она себе, поглаживай своего песика, попивай белое винцо, обжирайся печеньем — ты это заслужила!
Бюиссон недолго следил за Матильдой. Он прекрасно понял, с кем имеет дело. Обувные магазины, долгие остановки перед витринами с кожгалантереей, чайный салон — так что он особо не утруждался. Он похвалил себя за то, что не стал попусту терять время, потому что гораздо сложнее оказалось найти нужное место в лесу, окружающем квартал домов, где находится «Ла Кустель». Полученная от главной конторы и тщательно изученная карта позволила Бюиссону прибыть прямо туда, куда он хотел, но, когда начало смеркаться, он подумал, что ему придется лезть на дерево. Однако в конце концов удача ему улыбнулась: он наткнулся на охотничий помост. Им долгое время не пользовались; поднимаясь, Бюиссон сломал две перекладины, и, чтобы не провалиться сквозь трухлявый пол, ему пришлось устроиться совсем близко к бортам. Но это не было концом его мучений, потому что потребовалось взобраться и на крышу, прогнившие доски которой только и ждали, чтобы обрушиться. Наконец он достиг своей цели. Отсюда в полевой бинокль он мог наблюдать за домом объекта; он видел только его южную сторону, но она оказалась самой интересной. Около девятнадцати часов свет на террасе погас. Последовала долгая череда включений и выключений света между первым и вторым этажом, потом освещенными остались только два помещения на втором этаже — он предположил, что это ванная и спальня. Потом электричество долго горело только в одной комнате, в спальне. Бюиссон мысленно составил план дома, который не должен был сулить больших сюрпризов.
В двадцать один сорок пять погас и последний свет. Он подождал полчаса, со множеством предосторожностей спустился со своего насеста, добрался до пикапа, выехал на дорогу, сделал очень короткий звонок из деревенской телефонной будки и вернулся, но остановился в лесу.
Там он устроился на заднем сиденье, закутался в спальный мешок и уснул.
В два часа ночи Бюиссон, свежий и совершенно готовый, заблокировал колокольчик на калитке, приподнял ее, чтобы не заскрипела, и, пройдя по газону, чтобы избежать скрежета гравия под ногами, приблизился к дому, обошел его и оказался перед классической дверью кухни — с матовым стеклом и обычным замком, с которым он быстро справился. В доме он некоторое время подождал, чтобы глаза привыкли к полумраку.
Проходя мимо собачьей лежанки, он одним пальцем погладил посапывавшего в ней песика, затем разулся и достал из кармана куртки «вальтер-ППК» с глушителем.
Он подолгу проверял носком ноги каждую ступеньку, поэтому ему понадобилось почти шесть минут, чтобы подняться по лестнице.
По коридору в спальню он двигался так же медленно и с теми же предосторожностями.
Дверь была широко распахнута: одним препятствием меньше.
Бюиссон различил вырисовывающуюся под одеялом тяжелую фигуру своей цели. Он сделал еще шаг, все так же медленно. У входа в спальню он заметил высокую складку на ковре — не просто расстеленное на полу одеяло, но и ковер. По-прежнему сосредоточенный, он с порога вытянул руку горизонтально вперед и дважды выстрелил прямо перед собой.
На самом деле прозвучат не два приглушенных хлопка, а четыре.
Первые два издали пули, выпущенные Бюиссоном по кровати.
Две следующие, калибра 7,65, получил он — одну в затылок, другую в почки.
Эти хлопки были очень похожи на звук, который издает пробка от шампанского, когда ее пытаются застопорить при открывании бутылки.
Матильда включила свет.
Она была в плаще, потому что боялась замерзнуть в ожидании этого идиота.
Теперь, сделав дело, она сварит себе крепкий кофе. Сколько времени? Три часа!
Еще одна загубленная ночь.
17 сентября 1985 года
Говорила же я тебе, Анри: у старой Матильды еще есть силы, надо верить!
Она стояла, накинув на плечи плащ, как будто в кухне было холодно, и прихлебывала дымящийся кофе.
Признаю, Анри, что мне повезло, но ты помнишь, что говорил Наполеон? Никогда не стоит забывать. Она сказала это ему, когда он недавно заезжал, или только подумала? Она уже не помнила.
Было четыре часа утра. Теперь немного получше, но сколько работы! И как дурно начался день!
— Вы только взгляните на эту свинью! — взвыла она, едва поднявшись в спальню.
Расстеленные на полу старый ковер и одеяло были предназначены для того, чтобы впитать кровь того типа, которого ей прислал Анри. Так ведь надо же, кровь протекла на палас. Да еще как!
Все промокло насквозь, огромное пятно! Матильда была в ярости. Теперь давай убирай! Кровь и чернила — хуже не бывает.
Ладно, успокоила она себя, что сделано, то сделано, хватит причитать.
Она поступит, как предполагала: закатает его в ковер и одеяло и сбросит по лестнице на первый этаж, от всей души надеясь, что он не застрянет на полпути. Главное, чтобы упаковка не повредилась, чтобы не вылезла ни рука, ни нога, и все будет в порядке. Но действовать надо быстро, пока не наступило трупное окоченение, потому что иначе придется какое-то время подождать, а Матильда была из нетерпеливых. Вдобавок еще крови из него — как из заколотой свиньи! И сомневаюсь, что уборщица будет знать, как все это вычистить; милая женщина из агентства сказала мне, что опыта у той не много, — кстати, я должна была записать, в какой день она придет. Не забыть уточнить.
Она согласно правилам приступила к обыску.
У типа при себе не обнаружилось никаких документов. Естественно.
Он явился в ботинках на каучуковой подошве и при «вальтере-ППК», который она отложила в сторону вместе с ключами от пикапа. Что и говорить, Анри, умеешь ты подобрать персонал. О себе не скажу, но этот тип был хорошим профессионалом. Если честно, мне бы не понравилось, если бы ты отправил ко мне любителя, я бы сочла это оскорбительным!