Змеиная песняРичард Ли Байерс
Песня была свистящей и пронзительной, но поразительным образом красивой, и её красота будто цепью сковала Барериса и его товарищей. Они беспомощно ковыляли в едином строю с ящеролюдами — хвосты раскачиваются, чешуя блестит в лунном свете, крадутся по бокам.
Почва стала мягкой и размытой. В воздухе пахло гнилью и разложением, кроны деревьев заслоняли звёзды. Воины-рептилии остановились, но песня повела пленников в чёрную воду. Сторик, шедший перед Барерисом, двигался дальше, пока его голова не скрылась под водой.
Барерис вынужден был подчиняться приказам музыки, но к счастью, они не запрещали ему попробовать помочь дварфу. Он ускорил шаг, пошарил в воде и нашёл бугристые плечи Сторика. Он поднял товарища и понёс его дальше.
Пленники выбрались из медленного потока на небольшой остров. Певец прекратил свою песню и просто уставился на них. Барерис предположил, что существо родилось из яйца ящеролюда, но при этом отличалось от собратьев. Оно стояло прямо, не сгибаясь, у него была клиновидная голова, свойственная скорее змеям, чем ящерам, а чешуя чертила замысловатый узор света и тьмы.
Оно буркнуло что-то на общем языке ящеролюдов, и все рептилии развернулись и исчезли во мраке.
— Я не понимаю, — тихо произнёс Терсос. Его уши были разорваны и кровоточили там, где людоящер вырвал серебряные кольца. — Неужели они действительно просто ушли, не связав нас и не выставив часовых?
Сторик прищурился и повертел головой, осматриваясь. Рождённый в бессолнечных подземельях, ночью дварф видел почти так же хорошо, как и днём.
— Насколько я могу судить, — подтвердил он.
— Тогда давайте убираться отсюда, — Терсос шагнул обратно в воду.
— Подожди, — окликнул Юрид. Из всех них коротышка казался наименее пострадавшим. Может быть, потому, что будучи Сломленным — монахом, служащим богу мученников Ильматеру — он носил простую рясу и открытый шлем. Даже ящеролюдам было очевидно, что у него нет при себе оружия, кошелька, украшений или чего-то достойного кражи, так что они не стали рвать его своими грубыми, когтистыми лапами.
— Ждать? — отозвался Терсос. — Зачем? Чтобы эти твари вернулись и снова задурили нам мозги своим пением? Не думаю.
Он сделал ещё один хлюпающий шаг, а потом вода вокруг него забурлила.
Он закричал и пошатнулся. Он взмахнул рукой, и Барерис увидел повисших на ней извивающихся водяных змей, впившихся зубами в плоть несчастного.
Барерис и Юрид бросились вперёд, протягивая руки. Может быть, получится спасти Терсоса, если они вытащат его из воды. Но до него было не дотянуться, а войти в воду они не могли. Песнь рептильего шамана успокоила змей, позволив пленникам свободно пройти в первый раз, но без её воздействия они набрасывались на любого, вторгшегося в их среду обитания.
Терсос рухнул лицом в воду. Течение потащило за собой его тело, по-прежнему покрытое змеями.
Барерис вздохнул и обернулся, заметив, что на него смотрит Горстаг.
— Это твоя вина, — прорычал копейщик.
От обвинения у Барериса скрутило живот. Да, подумал он, да, моя.
Барерис знал, что хорошо поёт, и с не меньшей искусностью аккомпанировал себе на поцарапанной старой лютне. Многие прохожие останавливались послушать. Но никто не бросал монетку в треснутую чашку у его ног. Некоторые даже насмехались или плевали на стёртые камни оживлённой рыночной площади.
Виной тому была внешность Барериса — ведь его долговязая фигура, обритая голова и брови, светлая кожа и татуировки выдавали тэйское происхождение. И, как он вскоре обнаружил, чессентцы не любили людей из Тэя. Они могли жаждать зачарованных товаров с его родины, они могли пресмыкаться перед красными волшебниками и их свитой, чтобы приобрести эти товары, заработать немного их золота или просто из страха разгневать их, но бродяга-тэянец в штопанном плаще и изношенном жилете вызывал только враждебность.
Со вздохом Барерис подобрал чашку, закинул лютню на плечо и зашагал по бурлящему портовому городу, каким был Суренар. Он пытался утешить себя мыслями о том, что всё равно не желает становиться уличным музыкантом. Он был настоящим бардом, пускай даже самоучкой, пускай только начинал развивать свой талант, и обитавшая в музыке магия подчинялась ему. Юноша собирался использовать её и свой навык обращения с висевшим на поясе мечом, чтобы вершить великие дела и заработать целое состояние.
Но эти мысли не утешали. Они не облегчали ноющую пустоту в животе. Они лишь напоминали ему, что жители Суренара до сих пор не высказали особого желания нанять его в качестве мечника или заклинателя, равно как и заплатить за удовольствие, приносимое его песнями.
Однако при этом за неимением лучшей цели он побрёл обратно на оживлённый двор «Рога и сокола», таверны, где собирались наёмники и те, кто желал их нанять. Запах жареного мяса и вид нескольких дюжин людей, уминающих свой обед, для голодного юноши был пыткой.
Чтобы её избежать, вместо он этого попытался сосредоточиться на соревновании, развернувшемся посередине круглого огороженного двора. Там боролись друг с другом двое обнажённых по пояс мужчин, крупный и мелкий. Здоровяк бросился вперёд, разведя руки для захвата.
Коротышка скользнул назад, схватил противника за запястье и дёрнул, выводя его из равновесия. Здоровяк рухнул на двух зрителей, сбив одного из них с ног. Кто-то рассмеялся, здоровяк зарычал и снова бросился на второго борца.
Коротышка дождался, пока противник почти не навис над ним, затем ускользнул с пути и подставил подножку. Крупный борец рухнул на колени. Барерис не смог разглядеть, что произошло после этого — коротышка двигался слишком быстро — но он оказался за спиной противника, обхватив его руками под мышками и нажимая ладонями на затылок.
Великан дёргался, но высвободиться не мог.
— Ну ладно! — выдохнул он. — Ты победил.
Противник немедленно освободил его и протянул руку, чтобы помочь подняться. Он прошептал что-то, что заставило гримасу великана превратиться в неохотную улыбку. Тем временем те, кто поставил на здоровяка, платили парню, который собирал ставки. Это был наёмник со шрамом на подбородке и несколькими серебряными обручами в каждом ухе.
Столько монет, подумал Барерис, и так быстро. Он задумался, согласится ли кто поучаствовать с ним в схватке на дубинках, палках или другом похожем оружии, подумал, что будет, если поставить на самого себя и проиграть, но потом вынужден был признать, что у него не было денег, чтобы делать какие-то ставки. В любом случае, он сомневался, что результат ему бы понравился.
Из таверны вышел дварф с отчаянно нуждавшейся в стрижке бородой, похожей на чёрную изгородь. Мужчина с кольцами в ухе показал ему монету.
— Сторик! — крикнул он. — Юрид победил. У нас есть деньги на вино и женщин.
— Отлично, — сказал Сторик, но было очевидно, что он хочет поговорить о другом. — Я нашёл нам работу, если все готовы. Собирайтесь вокруг.
На его приказ откликнулось восемь мужчин. Все, кроме Юрида, обладали оружием и носили доспехи, которые выдавали в них воинов. Из праздного любопытства и зависти Барерис задержался рядом, чтобы подслушать и узнать, какая возможность им представилась.
— Похоже, на южном берегу Аканского озера орудует банда ящеролюдов, — сказал Сторик.
Копейщик, чьи полуседые волосы были заплетены в три длинных косы, пожал плечами.
— Ничего нового.
— Да, — согласился Сторик, — и обычно местные сами загнали бы рептилий обратно в болотах. Но эти ящеролюды обзавелись какой-то магией. Один из них поёт, и люди разбегаются в ужасе или теряют волю к битве. Крестьяне не могут довезти свой урожай на рынок, и их староста предлагает пять сотен золотых любому, кто поможет решить проблему.
Мужчина с серьгами ухмыльнулся.
— Это будем мы.
Юрид натянул короткую и простую серую рясу, затем подпоясался.
— Надеюсь. Кто-то должен им помочь. Но не стоит забывать, что после того, как Эсвела решила выйти замуж и остепениться, у нас самих магии не осталось.
— Меня тоже это беспокоит, — сказал Сторик. — А ещё тот факт, что староста уже нанял другой отряд, и те парни исчезли без единого следа.
С колотящимся сердцем Барерис произнёс:
— Простите. Я случайно подслушал ваш разговор, и, может быть, сумею помочь.
Они повернулись к нему. Юрид ободряюще улыбнулся юноше. Остальные мрачно таращились.
— Продолжай, мальчик, — сказал седоволосый копейщик.
— Меня зовут Барерис Анскульд. Я бард. Я надеялся присоединиться к отряду вроде вашего, а моя магия может защитить вас от волшебства ящеролюдов.
Копейщик сплюнул.
— Помощь тэянца нам не нужна.
— Сейчас посмотрим, — произнёс Юрид. — Добрый человек Анскульд, не мог бы ты продемонстрировать нам свои таланты?
— Конечно.
Барерис пристально посмотрел в лицо копейщику и пропел куплет, красивый и убаюкивающий, как колыбельная. Веки копейщика отяжелели. Копьё выскользнуло у него из рук. Он завалился на спину, и Юрид поймал его, чтобы не дать удариться о землю. Копейщик захрапел.
— Просто встряхните его, и он проснётся, — сказал Барерис, и Юрид последовал его совету. — Этого достаточно?
Воин с серьгами пожал плечами.
— Я не чародей, но я слыхал, что погрузить человека в сон не так уж и сложно.
— А что вы от меня хотите? Перевернуть таверну? — Барерис махнул рукой на мужчин, жующих рулеты и прихлёбывающих жаркое на скамьях. — Превратить всех этих парней в ослов?
— А ты можешь?
— Нет. Но, думаю, ваша подруга Эсвела тоже не могла. Правда в том, что вы собираетесь сражаться с существом, которое творит магию посредством песни, а я доказал вам, что я – настоящий бард, и если барды в чём и хороши, так это в противостоянии музыкальным чарам.
— Я и сам всегда это слышал, — Юрид вопросительно взглянул на Сторика.
Дварф нахмурился, задумался и сказал:
— Ладно. Он может пойти с нами. Если сделает своё дело – получит долю прибыли, и мы подумаем о том, чтобы принять его в отряд.