Она не сознавала, сколь многим мы обязаны Роже Лестранжу, но мне это вскоре предстояло узнать.
В тот вечер я поднялась на палубу, как делала часто. Я любила сидеть под бархатным небом, на котором гораздо ярче, чем в Англии, сияли звезды. Было тепло, и я никого не видела рядом. Все дышало покоем.
Но скоро покой исчезнет, думала я, и с чем мы столкнемся тогда? Майра и Роже Лестранж будут неподалеку. Хорошо иметь таких друзей, особенно в чужой стране.
Не успела я присесть, как услышала легкие шаги по палубе и, даже не взглянув в ту сторону, откуда они донеслись до меня, догадалась, кому они принадлежат.
– Здравствуйте, – сказал он. – Любуетесь звездной ночью? Не возражаете против моего общества? – Роже Лестранж взял стул и расположился подле меня.
– Красиво, не правда ли? – сказала я.
– Более, чем красиво, – восхитительно.
– Согласна с вами.
– Не понимаю, почему люди не ценят этой красоты. Ну да ладно. По крайней мере никто не мешает нам спокойно поговорить. Как вы себя чувствуете? Мы почти у цели, вам это известно?
– Я как раз думала об этом, когда вы подошли.
– Такие размышления немного напоминают азартную игру, так ведь?
– Пожалуй, все это серьезнее.
– Вы правы, но мы будем рядом.
– Вас, должно быть, больше занимают мысли о возвращении в свой дом?
– Пока я наслаждаюсь путешествием.
– Понимаю вас. И потом – вы с Майрой.
– Да, но и с вами тоже… и с мисс Милн. Это озаряет жизнь новым светом.
– Озаряет жизнь?
– Всегда интересно знакомиться с новыми людьми – вы так не считаете?
– О да, конечно.
– Вы с Майрой как будто хорошо поладили.
– Как будто да. Я полюбила ее.
– Это замечательно. Она весьма застенчива. Хорошо, что вы подружились. Мне была непереносима мысль о том, что вы едете там, внизу, третьим или четвертым классом.
– О да, поначалу было просто ужасно.
– Я рад, что избавил вас от этого. Рад за себя и за вас.
– Избавили нас?
– Разве мог я допустить, чтобы вы оставались на корме?
– Вы хотите сказать, что…
– Это мелочи, забудьте о них.
– Но… нам сказали, что произошла ошибка. Мы думали…
– Я настоял на том, чтобы вам ничего не говорили.
– Прошу вас, объясните мне, что именно произошло.
– Все проще простого. Вы заплатили за билеты и получили то, за что платили.
– Я… я понимаю. Лилиас не хотела тратить лишние деньги. Кредит нам предоставило общество, а моя подруга не любит быть должницей.
– Это делает ей честь.
– Значит, это вы…
– Я вас переместил в другую каюту. Оплатил разницу в стоимости, с тем чтобы вы путешествовали в комфорте.
Я покраснела.
– Но… мы обязаны возместить вам разницу.
– Ни в коем случае.
– Лилиас…
– Лилиас не обязательно об этом знать. Пощадите ее чувства. Она будет считать себя еще и моей должницей. Это для нее так же плохо, как быть должницей перед обществом. А вам известно, как она ненавидит долги.
Я помолчала.
– Я заплачу вам, – наконец сказала я.
– Я не приму ваших денег.
– Вы обязаны это сделать.
– Почему? С моей стороны это маленький подарок. Я думаю, какое удовольствие ваше общество доставило мне и Майре; как вы знаете, мы не могли бы его получить, находясь по разные стороны ограждения.
– Это очень мило с вашей стороны, но вы должны позволить мне вернуть вам деньги, по крайней мере ту часть, что должна вам я.
– Я не приму денег.
– А я не могу принять ваш подарок.
– Моя дорогая… Д-Диана, вы его уже приняли.
– Но…
– Никаких «но», прошу вас. Подумайте о гордой Лилиас. Пусть она по-прежнему верит, что при размещении пассажиров произошла ошибка, которую устранили, как только она выявилась.
– Почему вы сделали это?
– Потому что не мог представить себе двух юных дам в подобных условиях. Мне не следовало ничего вам говорить.
– Однако вы сказали.
– Сорвалось с языка. Возможно, я хотел дать понять, что хочу помочь вам. В конце концов вы предприняли такой шаг, и именно я предложил вам поехать в Южную Африку. Мне очень хочется, чтобы вы преуспели.
– Вы очень добры, и я признательна вам. Но предпочла бы…
– Не окажете мне любезность разобраться с этим делом самому? Не говорите больше ни слова. Я счастлив, что был в вашем обществе. То же относится к Майре. По существу мы все сделали это путешествие приятным. – Он накрыл своей рукою мою. – Прошу вас, посмотрите на это моими глазами… и забудем все остальное.
Я должна была догадаться. Мы заплатили за билеты чересчур мало. У нас совсем не было опыта в таких делах. Замечательно, что Роже позаботился о нас. Я должна постараться именно так расценить происшедшее.
Однако сделанное мною открытие вселило в меня легкое беспокойство.
Еще через два дня мы прибыли в Кейптаун. Легко представить, какое возбуждение царило на корабле. Я – то же наверняка относилось и к Лилиас – находилась в постоянном напряжении, которое временами пересиливали только дурные предчувствия. Временами нам со всей очевидностью казалось, что мы поступили крайне беспечно, решив оставить все близкое и знакомое нам, ради того чтобы начать новую жизнь.
И теперь спрашивали себя, достаточно ли мы подготовлены к новой жизни, и погружались в размышления. Мы молча смотрели на море, и каждая из нас знала, что мысли се текут примерно в том же направлении, что у подруги.
Я не сомневалась, Роже Лестранж хорошо представлял, в каком смятении находились наши чувства; он все время старался развеять наши страхи. Все будет хорошо, говорил он. Он всегда рядом. Не нужно забывать, что мы друзья.
До сих пор в моей памяти солнечный день, палуба, с которой мы смотрим на голубое море, неподвижность которого чуть нарушает лишь легчайшая рябь. К нам с Лилиас присоединяются Роже и Майра. Бедная Майра! Я думаю, опасения по поводу ее новой жизни терзали в тот час несчастную не меньше, чем нас.
Возле нас остановился капитан, совершавший ежедневный обход судна.
– Здравствуйте, – сказал он, – чудесный денек. Мы согласились с ним.
– Скоро прибудем, – добавил он…
– В такой день, как этот, не хочется торопиться, – заметил Роже.
– Да, и как будто погода обещает быть такой же в ближайшие несколько дней. Хотя мыс Доброй Надежды всегда горазд на злые шутки.
– Что верно, то верно, – ответил ему Роже. – Я испытал их на себе.
Капитан улыбнулся и остановил взгляд на мне, Лилиас и Майре.
– А вы, молодые дамы, впервые едете в Южную Африку?
– Да, – ответила за всех Лилиас.
– Вы могли бы выбрать времена поспокойнее – как думаете, мистер Лестранж?
– Может быть, пронесет, – сказал Роже.
– На сей раз, похоже, все складывается куда как серьезно.
– Здесь и прежде бывало неспокойно.
– Верно, то, что копилось годами, сейчас, я бы сказал, достигло точки кипения.
– Какие-то неприятности…? – спросила я.
– Капитан говорит о Крюгере. Тот становится все суровее.
– Я знаю, недовольство зрело давно, – сказал капитан. – Но после рейда Джеймсона положение стало хуже некуда.
– Почему?
– Как бы ответили вы? – спросил капитан, взглянув на Роже.
– Очень просто. Сесил Родс хочет, чтобы Южная Африка была британской. Крюгер хочет, чтобы она была страной африканеров. Не стоит волноваться. Крюгер не осмелится зайти слишком далеко.
– Подождем и посмотрим, – сказал капитан. – Ну что же, пора идти. Увидимся позже.
После ухода капитана я повернулась к Роже.
– Какие неприятности имел в виду капитан?
– Как вам сказать… э-э… не всегда все получается гладко. Но не беспокойтесь понапрасну, жизнь возьмет свое.
– Мне бы хотелось побольше узнать о том, что здесь происходит.
– Я вас понимаю. Вы собираетесь здесь жить. Естественно ваше желание знать.
– Капитан показался мне очень озабоченным, – сказала Лилиас.
– Ну хорошо, если не вдаваться в подробности, – заговорил Роже, – то в продолжение известного времени здесь идет борьба за власть. После открытия в Южной Африке алмазов и золота сюда понаехали люди со всего света и осели здесь. Но в основном это были британские подданные. Состав населения заметно изменился, и пришельцы, которых африканеры назвали уитлендерами – что в переводе означает чужеземцы – решили, что пора взять под свой контроль управление страной. Пауль Крюгер – президент Трасваля, и он видит, что происходит вокруг.
– У меня сложилось впечатление, что он очень сильный лидер, – заметила Лилиас.
– Так и есть. Он сразу понял, что если предоставить право голоса итлендерам, то на любых выборах они превзойдут числом африканеров, и это будет иметь для последних ужасные последствия. Африкенеры с подозрением относились к британцам, которые с самого начала проводили свою линию в отношении черного населения. После отмены рабства в Британии англичане вознамерились распространить свое решение на Южную Африку. Буры не могли с этим согласиться, ибо они тогда лишались бы дешевой рабочей силы для своих ферм. У этого конфликта долгая предыстория.
– И теперь, по словам капитана, он «достиг точки кипения»?
– Мы считали так некоторое время. Причина появления новых страхов – постановление Крюгера, по которому ни один уитлендер не допускается к президентским выборам, а фольксрад – так называется местный парламент – выбирают только граждане не моложе сорока, прожившие в стране не менее четырнадцати лет.
– С этими уитлендерами, которые осели в стране, поступают не слишком справедливо.
– Конечно. Кроме того, многие из них разбогатели, внесли немалый вклад в финансовое благополучие страны, а им отказывают в праве голоса. Трудно было ожидать, чтобы такие люди, как Сесил Родс и Джеймсон, остались в стороне, словно это их не касается.
– Поэтому Джеймсон и совершил свой рейд? – спросила Лилиас.
– Да, и ход событий немного замедлился. Особенно после того, как германский император телеграммой поздравил Крюгера с победой; с другой стороны, не подлежит сомнению, что британское правительство более чем когда-либо настроено показать свою силу.