ни не играют.
Да, конечно, помянутый операционист от своего начальства взыскание «с занесением в печень», или как там у ответственных финансистов оформляется «за производственную небрежность», уже получил, и то, что Нефтяник вообще рискнул сдать такой слиток в главный новоземельный банк — ошибка, которая может поломать хитро продуманную схему, если орденские ищейки сумеют пройти по следу… Вопрос, однако, сумеют ли они это сделать? Раз у нас в раскладе рисуется целая схема, да на таких уровнях — как бы Нефтянику за совершенную ошибку его «бугор» — тот, у которого баба дюже полюбляет розовый цвет, — не открутил башку прямо на месте, и тогда орденцы снова уткнутся в тупик. И что еще хуже, крайним по фальшивому золоту опять-таки буду числиться я, поскольку следующего виноватого не найдут.
А мне надо, чтобы нашли.
Вывод?
Вывод простой: подключить еще один канал поисков. Неофициальный. С той стороны теневого синдиката, куда уходили все эти слитки. Я там, само собой, никого не знаю, зато знает Шакуров — кстати, за посредничество в этом деле ему что-нибудь может и обломиться. Полная компенсация ущерба весьма сомнительна, но оно все же лучше, чем ничего. Ну а если одесские наследники Фроима Грача, осознав всю сложность сложившейся ситуации, назначат какую-нибудь дополнительную награду — Крокодил Гена может с чистой совестью забирать ее себе, мой интерес тут состоит исключительно в том, чтобы остаться в стороне.
Устраиваюсь в кресле поудобнее и излагаю.
Территория России, протекторат Москвы, г. Новая Одесса
Понедельник, 37/06/21 20:00
Кафе «Фонтанка», у Автовокзальной площади неподалеку от северного блокпоста — как раз с этой стороны мы въезжали в Одессу и нарвались на красный сигнал сканера. Здесь мы вчера обедали с Шакуровыми и Руисом, болтая о том о сем, затем Руис и Полина отправились на прогулку, Сара продолжала чесать языками с Надей Шакуровой о своем о женском, а Крокодил Гена, сделав несколько звонков, к окончанию трапезы шепнул мне:
— Завтра в пять здесь же, назовешься — проводят. Сару с собой не бери, постараюсь прикрыть.
Вопросов я задавать не стал.
Остаток воскресенья и весь день понедельника посвящаю исключительно любимой жене. Гуляем по набережной в центре города, валяемся на пляже — в Новой Одессе он галечный, как на ЮБК, — заглядываем в крошечный, но уютный ботанический сад и наслаждаемся живой музыкой — пожилая пара уличных музыкантов, он со скрипкой, она с кларнетом, классический типаж «старых хиппи» в бисерно-плетеных фенечках и драных джинсах, душевнейшее исполнение старого джаза и классики.
А в четыре-сорок прощаюсь с Сарой у дверей «Подзорной трубы», сажусь на байк и качу на встречу в «Фонтанку». Любимая отговаривала, мол, ничего хорошего тебе от таких встреч не будет, это не Ширмер и даже не Гальцев. В целом согласен, «сам не хочу, да», как говорил товарищ Саахов, вот только выбора особого нет, развязать этот дурацкий узел — надо, а без информации никак. За ней и отправляюсь. Сара остается ждать, мобильник в руке и «йерихо» в открытой сумочке.
Ровно в пять вхожу в кафе, рядом материализуется метрдотель — слишком уж представителен для официанта, а для охранника, наоборот, недостаточно зверообразен, — которому я и говорю:
— Влад Щербань. Меня должны ждать.
— Да, разумеется, — учтивый кивок, — прошу за мной.
На первом этаже общий зал столиков на тридцать, на втором — четыре малых зала, каждый на полдюжины мест, в одном из них мы вчера и обедали. Ожидаю, что меня и сегодня туда направят, для тихой конфиденциальной встречи по теме «ядерного золота» — зачем бы еще я тут был нужен, — место не хуже других. Но — нет; метрдотель ведет меня в большой зал, вернее, в дальний угол оного, служебный выход, поворот, выход наружу во дворик, — и кивает на калитку в дальнем его конце. «Внутренним» дворик не назовешь, со стороны «Фонтанки» тут глухая стена, а три остальные стороны условной трапеции забраны декоративными заборами метра на три, крепкий штакетник плотно переплетен диким виноградом и прочей развесистой лозой, в общем, снаружи не просматривается.
Сразу за калиткой меня хватают под мышки и запихивают в микроавтобус. Самая обычная обшарпанная «газелька» блекло-желтого колеру. Ну и куда и зачем это маршрутное такси собирается нас везти?
— Занимайте места согласно купленным билетам, — скалится водила, — скоро поедем.
Боковые одиночные сиденья, разумеется, заняты, передние тоже, зато сзади свободна почти треть автобуса. Протискиваюсь туда, пристраиваюсь у окна и изучаю, кого мы еще имеем с гуся. Авось соображу, что-куда-к чему.
А не так чтобы много того гуся. Перед нашей «маршруткой» стоит еще одна «газель» — голубая, с тонированными стеклами. И еще белый «хаммер», похожий доставил из Форт-Линкольна конвой капитана Мятликова, а может, и тот же самый, номерных знаков нет, однако. Сзади же «маршрутку» бампером подпирает черный «кукурузер», рядом с которым стоят-курят два шкафчика в братковском «адидасе» и дама килограммов этак за сто, причем большая часть этих килограммов сосредоточена пониже талии — узкое лицо и плечи, верх от силы второго размера, зато бедра не на всякий стул втиснутся. Помимо пропорций, имеется у дамы еще несколько примечательных особенностей: маечка от Гуччи, сандалии от Картье, эксклюзивные шорты от Диора и сумочка от Хуго Босса — не уверен, что лейбы на этикетках были именно эти, но где-то в той корзине точно, — и все названные элементы костюма пронзительно-розового цвета. В точно такой же окрашены ее пушистые волосы, и столь же ярким лаком сверкают коготки на руках и ногах.
Та-ак. «Есть у нас бугор, а у бугра баба, которая жуть как любит розовый цвет»; интересное кино.
Одно могу сказать, сия «розовая баба» при московском «бугре» играет роль не только статусного декора и постельной грелки. Нет, суть не в размерах и формах, тут, как говорится, на вкус и цвет все фломастеры разные… Но: на горизонте наклевывается деловая встреча, а эскорт-шалав на такие мероприятия не водят. Даже законных супружниц не водят. Не знаю, тут ли Крокодил Гена, если тут, то его Надя точно осталась дома, как и сам я сюда Сару не потащил бы. «Розовая баба» на сцене присутствует, значит, она тоже в деле, иного варианта быть не может.
За «крузером» сзади еще одна тачка, видна только краешком, рейдовый уазик или нечто подобное. Вроде без пулеметной турели; правда, в городах все равно такое оружие устанавливать запрещено, оружейный кодекс Новой Одессы в данном вопросе солидарен с большинством остальных цивилизованных поселений.
Ни самого Крокодила Гены, ни его фирменного «геленда» крокодиловой расцветки нигде не наблюдаю.
В «маршрутку» впихивают еще нескольких пассажиров, водитель что-то там бубнит в рацию, в ответ получает хрип-писк, короткий матерок, и наконец:
— Готовность две минуты, по машинам!
Ну, мне готовиться ни к чему, продолжаю смотреть в окно. Компания из «кукурузера» лезет в свою машину — шкафчики вперед, «розовая баба» на заднее сиденье, — а некто в тельняшке рысцой пробегает к заднему уазику и с ходу прыгает в штурманское кресло.
— Осторожно, двери закрываются, следующая остановка — хутор Медвежий, — сообщает водитель, после чего двери со скрипом захлопываются.
— А Медвежий хутор — это что такое и где? — интересуюсь я в пространство.
— Это за Скалой, ближе к Москва-реке, — отвечает кто-то из соседей. — После капэпэ сразу направо и минут сорок…
— Час, не меньше, — поправляют его, — «газелька» не реактивная.
— А зачем нас туда везут? — спрашиваю я.
— Типа вне города и ничейная территория. Там встречу и проведут.
Хм. Встречу. Ну, надеюсь, формат предстоящего мероприятия все-таки не «стрелка», на подобное сугубо междусобойное развлечение меня бы вряд ли пригласили…
Стоп, а как же моя «подписка о невыезде»? Ох, щас проверят на блокпосту айдишки всех отбывающих, начнется кипеж…
Ан — нет. He начнется. Новую Одессу наша сборная автоколонна покидает без проверки документов, «скатертью дорога», мол. Все-то у русской мафии схвачено, ага.
Территория России, протекторат Москвы,
окрестности г. Новая Одесса
Понедельник, 37/06/21 20:42
С полчаса уже подпрыгиваем всем кагалом по неровностям местной грунтовки; смотрю в окно, обозревая окрестные поля-рощицы, и тут слышу сзади удивленное:
— Какого черта он делает?
Привстаю, разворачиваюсь — «кукурузер», вильнув, съезжает куда-то в чистое поле, где и замирает за полсотни метров от нас.
Приказ по радио «всем стоп», колонна послушно останавливается.
Дверцы черного джипа распахиваются, наружу вываливается тело. Второе. Кажется, вон тот шкафчик только что мирно курил, а сейчас валяется с кровящей башкой и скорее всего дохлый. Мелькает розовая тень, еще одно тело выпадает с водительского сиденья, двери хлопают и «крузер» пилит прямо по целине, вздымая тучу пыли.
Однако. С пропорциями «розовой бабы» на заднее сиденье третий вряд ли уместился бы, то есть их там сидело всего четверо, а значит, все это учинила она. Рупь за сто, один из выброшенных тот самый московский «бугор» и есть. В смысле, был. Пока не перешел в разряд трупов.
Из водительской рации на весь салон раздается шестиэтажный мат, потом приказ:
— Енот, догнать суку!
Вся «маршрутка» уже прилипла к окнам. Рейдовый уазик, прыгая по ухабам, также сворачивает в поле, парень в тельняшке на полном ходу перебирается с переднего сиденья на заднее и привстает за вертлюгом — ага, таки есть там у него ПКМБ, установили в крепление, когда из города выехали, — и дает короткую очередь в сторону улепетывающего «кукурузера». Вот именно что «в сторону», судя по фонтанчикам, метров на тридцать ошибся, черная машина виляет, удаляясь от места событий. На ровной дороге уазик, хоть бы рейдовый и даже форсированный, «крузеру» и близко не соперник, а вот на такой пересеченке…
Енот — если так зовут «морячка»-пулеметчика — дает еще две очереди, снова мимо, хотя вроде как поближе… а потом уазик словно натыкается на невидимую стену, его подбрасывает и разваливает напополам, почти сразу же вся эта груда вспыхивает, измятая кукла в окровавленной тельняшке улетает в сторону.