Он оторвал взгляд от шкуры чудовища и зашагал по пристани, прочь от рыбацких лодок и в сторону больших торговых кораблей. Здесь находилось больше народу, чем казалось издалека; груда тряпья у сваи оказалась крепко спавшим земным обитателем. Еще одна группа земных существ расположилась в хижине, прижимавшейся к склону, и бессвязно о чем-то беседовала. Еще несколько созданий бродили по палубе одного из кораблей, а некоторые тащили в трюм бочонки. Все корабли были деревянными, их паруса были подняты или сложены. Они были большими и маленькими, простыми и расписанными, а на бортах некоторых красовались резные узоры. Лун ощущал кисловатый запах смолы и влажный травянистый запах волокон, из которых делались снасти.
Затем он прошел мимо большого парусного корабля и увидел другой, пришвартованный отдельно от остальных у понтонного причала, который выступал дальше других. Свет паровых ламп мерцал на медной поверхности высокого корпуса.
«А вот и он», – подумал Лун, подходя к краю причала.
Металлический корабль был порядка двух сотен шагов в длину и гораздо шире других судов. Над его выпуклым корпусом возвышалось несколько палуб, из-за чего он казался неустойчивым, а над ними выступали три широкие дымовые трубы, расположившиеся поперек корабля. А еще он был достаточно большим, чтобы совершить длительное путешествие, пересечь море, достичь Пределов и привезти на себе большую группу земных обитателей и достаточно припасов, чтобы те смогли совершить длительное пешее путешествие по лесу. «Это наверняка то, что мы ищем».
На корабле было темно, ни в иллюминаторах, ни в дверях не горел свет, и на палубе тоже никого не было. Земные обитатели, должно быть, крепко спали внутри.
Лун отвернулся и направился к темной стороне пристани, подальше от паровых ламп. Он ощутил, как над ним, в темноте, пролетело что-то большое, и понял, что Утес тоже увидел корабль. Когда Лун добрался до тени, он пригнулся, перевоплотился и скользнул с края пристани в холодную воду.
Плыть в темноте, зная, что живет в этих водах, было невыносимо страшно. Он держался близко к корпусам других судов и постепенно подбирался к металлическому кораблю. Хорошо, что хотя бы вода была достаточно чистой. Должно быть, гавань очищалась всякий раз, когда существо двигалось, и потому в ней не успевали собраться слои мусора и грязи, как в других земных портах.
Лун добрался до корпуса металлического корабля и поплыл вдоль него, пока не нашел забортный трап на противоположной от пристани стороне. Он забрался на широкую палубу и остановился, чтобы стряхнуть воду с чешуи. Вместо дерева палуба была покрыта узкими полосками меди. Лун долго прислушивался и принюхивался, но не почуял ни намека на движение, ни запаха земных созданий поблизости.
Внизу за бортом раздался негромкий всплеск, а затем Утес в земном облике поднялся по трапу. Вода капала с его одежды на медную палубу.
Лун нашел люк – тяжелую дверь с толстым иллюминатором из хрусталя. За ним находился широкий коридор, темный, если не считать света, падавшего из дверного проема. Он был обшит дорогой темной древесиной, а в похожих на факелы держателях из светлого металла лежали белые прозрачные сферы, служившие лампами. А еще здесь царила совершенная тишина и воздух пах затхлостью.
Корабль казался пустым, и Лун пал духом. Он надеялся, что земные обитатели окажутся на борту, что они смогут застать их врасплох, отобрать семя и вернуться к остальным еще до рассвета. Очевидно, Утес пришел к тому же выводу и низко рыкнул с досадой. Он шагнул мимо Луна и пошел дальше по коридору.
Они нашли дверной проем, за которым становилось еще темнее. Утес остановился, пошарил в своем мешке и вытащил оттуда небольшой сверток ткани. Когда он развернул его, оттуда полился свет. Он держал в руках маленький камушек с пляжа, зачарованный, чтобы светиться. Цветика дала ему два таких, прежде чем они улетели. Утес передал Луну второй, и они пошли дальше по коридору.
Примерно на полпути в недра корабля коридор оборвался, выведя их в жилое помещение. В нем стояли диваны с подушками, книжные шкафы с прозрачными стеклянными дверцами и белая фарфоровая печь, расписанная изящными цветками и лозами. Лун увидел книгу, оставленную на одном из диванов, и поднял ее. Она была в кожаной обложке, а на тонкой бумаге были оттиснуты ровные ряды букв. Лун не мог прочесть этот язык, и картинок в книге не было. Он положил ее обратно на сиденье, шагнул к печи и потрогал ее, просто чтобы проверить. Та была холодной.
Лун посмотрел на Утеса.
– Здесь уже давно никого не было.
Утес согласно заворчал.
– Может быть, они оставили семя. Смотри повсюду.
Они стали обыскивать корабль, открывая каждую дверь, каждый шкафчик, заглядывая в каждый укромный уголок. В каютах, где спал экипаж, находились встроенные в стену кровати и ящики для вещей, так что дверей, маленьких дверц и укромных уголков было много. Замедляло поиски и то, что все они были битком набиты чужими вещами. Одежда из тяжелых тканей, кожаные сапоги и ботинки, снова книги на незнакомых языках – некоторые отпечатанные, некоторые написанные от руки, – необычные инструменты, о назначении которых Лун даже не догадывался. Все было обставлено столь же богато, как и жилое помещение, с обшивкой из дорогого дерева, полированным металлом, расписными керамическими светильниками и лампами. Там нашлись даже крошечные комнаты для омовений, стены которых были покрыты крашеной керамикой и где стояли лохани, куда можно было накачать воду.
Лун нашел комнату, предназначавшуюся для готовки еды, с длинным столом, стульями и большой железной печью. Здесь в шкафчиках хранились посуда из обожженной глины, металлические кастрюли и столовые приборы, а также ящики с мукой, солью и другой сухой снедью, которую он не смог распознать. Некоторые продукты уже давно испортились, и их пожрала плесень. На столе стояла миска с фруктами, такими старыми, что они все иссохли. Лун задумчиво потыкал их, пытаясь прикинуть, сколько прошло времени. «Шесть смен месяца или, может быть, восемь?» Утес вошел, увидел фрукты, зарычал и снова вышел.
Внизу находились странные каюты, занятые механизмами, холодными и молчаливыми. В одном из помещений лежали блоки какого-то минерала, на запах и на ощупь похожего на топливо, которое использовали для света и тепла во Вращающемся городе в восточных горах. Лун предположил, что блоки были нужны, чтобы как-то заставлять корабль двигаться. Но, обыскав эти помещения, они выяснили лишь то, что семени здесь не было. Лун и Утес обнаружили свидетельства тому, что команда покинула корабль внезапно и собиралась вернуться: куртку, наброшенную на стул; инструменты, разбросанные по полу рядом с одним из механизмов; чью-то книжку для записей, оставленную на столе, а рядом с ней – деревянную ручку и открытую чернильницу. На всех кроватях лежали одеяла и подушки, некоторые были смяты, словно те, кто на них спал, только что встали.
Они завершили поиски на мостике, на самом верху корабля. Он был круглым, с большими окнами, из которых открывался почти панорамный вид на гавань. Им пришлось снова убрать свои светящиеся камни, чтобы их сияние не заметили на пристани, так что все большое помещение им пришлось обыскивать в свете звезд.
Впрочем, смотреть тут было почти не на что. В рубке находились окованное медью колесо для управления кораблем и другие инструменты, которые Лун никогда раньше не видел, и всюду были разбросаны бумаги, покрытые неразборчивыми, небрежными письменами. По некоторым уже кто-то потоптался, другие были порваны или испачканы.
Посреди комнаты стояла узкая колонна из полированного дерева, высотой по пояс, накрытая сверху тяжелым шестиугольником из стекла. Луну она напомнила механизм, которым управлялись летучие корабли обитателей Золотых островов, но внутри колонны было пусто, и ручек, которыми ее можно было бы повернуть, тоже не было.
Утес с досадой прошипел:
– Нет здесь проклятого семени.
– Зато есть много другого барахла. – Лун выпрямился, перестав глядеть на дно пустой колонны. – Они оставили еду и свои книги, записи, одежду. Если они ушли по своей воле, то собирались вернуться.
– Или кто-то пришел на корабль и перебил их. – Утес покачал головой и подошел к окну, которое выходило на гавань и на возвышавшийся над ней туманный город. – И куда-то исчез. Цветика не сказала, что семя на корабле, она лишь говорила, что он приведет нас к нему.
Лун почесал затылок, обдумывая сказанное.
– Но ведь кто-то все еще платит за то, что корабль стоит здесь.
Утес повернулся к нему, нахмурившись.
– Ты это о чем?
– Торговые порты не дают кораблям причаливать задаром. – Он много раз слышал, как капитаны и матросы жаловались на это в торговых городах по всему побережью моря Небесного Серпа, и успел понять, что это практиковалось почти везде. – Пирс кому-то принадлежит, либо кто-то платит за то, чтобы корабль оставался здесь. А ведь чудовище еще и перемещается. Большие корабли нельзя просто тащить за собой, они повредятся. Значит, кто-то выходит на этом судне в море. Или буксирует его.
Утес повернулся и снова посмотрел на город.
– Значит, кто-то наверняка спускается сюда, чтобы присматривать за кораблем.
Они хотели устроить что-нибудь достаточно грандиозное, чтобы быстро привлечь внимание. Первой их мыслью было поджечь корабль, но так они могли поднять на уши всю гавань. Так что Утес снова спустился вниз под корпус, скользнул под воду, перевоплотился и разорвал когтями тяжелый канат на носу корабля.
Лун поплыл обратно к пристани, вскарабкался по свае и, прокравшись по темноте, присел среди сложенных бочек и ящиков, ожидавших погрузки. Когда его чешуя обсохла, он принял земной облик и приготовился ждать.
Корабль все еще был пришвартован к пирсу несколькими тросами потоньше и канатом у кормы, но без каната у носа он вскоре начал отплывать от причала в сторону. Так он стал угрожать большому парусному судну у соседнего причала, и это не осталось незамеченным.