Воины-дозорные уже заметили их и доставили вести в колонию. Оттуда им навстречу вылетели другие воины, которые стали кружить вокруг них, выкрикивая приветствия. Лун, Нефрита и остальные приземлились в дупло, и рой радостных арборов почти что внес их в приемный зал.
Колодец быстро заполнился раксура, поднявшимися по лестнице с нижних уровней или спрыгнувшими сверху. Все ракушки-светильники были зажжены, и их свет отражался от полированного дерева и богатой резьбы, от изящных колонн, зигзагов лестниц и нависающих балконов. Напротив входа струился водопад свежей, чистой воды, стекавшей по стене в бассейн в полу, в котором теперь гордо плавали цветы.
Душа протолкнулась через растущую толпу и, бросившись обнимать Нефриту, сказала ей:
– Мы так беспокоились! Мы думали, вы вернетесь еще несколько дней назад!
– Нас неожиданно задержали. Мне нужно сначала сообщить об этом Жемчужине. – Нефрита отпустила Душу и взволнованно спросила: – Что с семенем? Оно в порядке?
– Мы пока еще точно не знаем, – признала Душа. – В инструкциях, которые прислали наставники Изумрудных Сумерек, говорилось, что семя нужно покрыть глиной из-под корней древа, а затем вымочить его в сердцевинном соку. – Прежде чем Лун успел спросить, она пояснила: – Это вода, которую древо вбирает через корни. Нам пришлось набирать ее сразу же, как только она выходила из древесины, из источника на верхушке древа. Но сначала источник нужно было найти. Это заняло большую часть дня. Утес думал, что знает, где он, но, судя по всему, источник меняет свое положение, когда древо растет. Ну, по крайней мере, Утес так сказал. Теперь мы просто ждем каких-нибудь признаков того, что семя готово вернуться в древо.
– Ясно. – Нефрита и Лун беспокойно переглянулись. Они этого не озвучивали, но все страшно боялись, что Ардан своими действиями как-то повредил семя. Лун надеялся, что к их возвращению бояться будет уже нечего. Слышать о том, что им все равно придется ждать и надеяться, было тревожно.
Душа повернулась к Звону, и они несколько долгих секунд смотрели друг на друга. Они были последними учениками Цветики, и Звон больше не мог применять ее учения. Душа шагнула к нему, и Звон поймал ее в объятия, уткнувшись лицом ей в плечо.
Утес вышел из толпы, остановился и, внимательно посмотрев на Луна, легонько толкнул его в плечо.
– Ты в порядке?
– Да. – Больше Лун ничего не смог вымолвить; он не доверял своему голосу. Он вдруг осознал, что никогда прежде не возвращался домой по-настоящему, ведь у него не было постоянного дома, не было места, где все бы знали, кто он на самом деле. Сейчас он боялся даже принять земной облик, хотя было невежливо оставаться в крылатом, когда Утес был в земном. Больше всего Луну хотелось сбежать, спрятаться в углу и насладиться этим щемящим, незнакомым чувством в одиночестве.
Затем с верхних уровней спрыгнула Жемчужина. Арборы и воины разбежались, уступая ей дорогу. Поток, поддавшись чувствам, шагнул было к ней, но вовремя опомнился, остановился и остался ждать вместе со всеми остальными, когда она поприветствует Нефриту. Лун, расчувствовавшийся, в тот миг даже ощутил укол жалости. Пусть Поток и спал в опочивальне Жемчужины, но он никогда не сможет стать ее консортом, как и Звон больше никогда не станет арбором.
– Вы задержались, – сказала Жемчужина и нахмурилась, посмотрев на Нефриту. – Утес уже собирался лететь разыскивать вас. – Затем ее взгляд ожесточился. Она явно заметила свежие царапины на чешуе Нефриты, хотя они почти зажили за последние дни. Зная Нефриту, она наверняка поняла даже то, что это следы когтей другой королевы. Ее шипы встревоженно приподнялись. – Что произошло?
Нефрита стиснула зубы и, собравшись с духом, сказала:
– Тишина, королева-сестра из Изумрудных Сумерек, пыталась украсть Луна.
Лун отчасти ожидал услышать, что Жемчужина изъявит сожаление о том, что у Тишины ничего не вышло. Но вместо этого глаза Жемчужины потемнели от гнева. Ее шипы замерли, а затем встопорщились вокруг ее головы.
Утес приподнял брови и недоверчиво посмотрел на Луна. Лун беспомощно пожал плечами. Жемчужина не обратила на них внимания. Ровным голосом она спросила Нефриту:
– Ты убила ее?
Нефрита приподняла шипы в ответ, но не вспылила. Она сказала:
– Нет. – Подчеркивая иронию в своем голосе, она продолжила: – Меня убедили этого не делать.
Лун запоздало принял земной облик. Меньше всего в этой ситуации ему хотелось привлечь внимание Жемчужины. Однако та не отводила глаз от Нефриты. Она склонила голову набок, и ее взгляд стал ледяным.
– Почему нет? – Слова были произнесены в почти абсолютной тишине. Все в зале затаили дыхание. Лун слышал, как ветер снаружи шелестит листвой.
Нефрита повела шипами.
– Я не хотела развязать войну. Мы отнесли Тишину и одну из ее воительниц в Изумрудные Сумерки и заставили воительницу говорить в присутствии наставника. – Нефрита выдержала паузу и подчеркнуто прибавила: – Теперь они перед нами в большом долгу.
Жемчужина молчала так долго, что некоторые воины в зале, наверное, были уже готовы потерять сознание от нехватки воздуха. Затем она сказала:
– Я удивлена, что ты подумала об этом в пылу момента.
Лун старался ничем себя не выдать. Он подумал, не сделал ли он хуже, отговорив Нефриту от немедленного мщения. Но Нефрита оставалась спокойна и не пошла на поводу у Жемчужины. Она сказала:
– Мне показалось, что так будет лучше.
Жемчужина еще несколько секунд смотрела ей в глаза, а затем сказала:
– Посмотрим.
Она отвернулась, и по всему залу пронесся вздох облегчения. Краем глаза Лун увидел, как у Звона подкосились ноги, и Душа с Елеей поспешно подхватили его, чтобы он не упал.
Когда толпа расступилась, чтобы пропустить Жемчужину, она подняла руку, подзывая Потока. Тот поспешил за ней. Лун пожалел о том, что на миг посочувствовал ему. Понизив голос, он сказал:
– Он расскажет ей обо всем, что случилось.
– Да, расскажет. – Нефрита не беспокоилась. Долгий перелет от Изумрудных Сумерек явно позволил ей увидеть ситуацию в более оптимистичном свете. – Она увидит преимущества.
– Кто-то должен рассказать мне о том, что случилось, – заметил Утес. – Но делать вам это придется по пути в ясли, потому что Стужа обвинила меня в том, что я бросил вас где-то умирать, и она смогла убедить всех остальных детей в том, что права.
Лун поморщился. Когда он уходил, то боялся, что что-нибудь подобное случится, однако выбора у них тогда почти не было.
Нефрита взяла его за руку и потянула вслед за Утесом. Она с усмешкой сказала:
– Мы оба пойдем. Думаю, мне нужно больше времени проводить со Стужей.
Лун подумал, что это, пожалуй, лучшее, что они могут сделать.
Прощание с Цветикой состоялось позже тем же вечером, после того как Нефрите, Луну и воинам дали возможность отоспаться и отдохнуть. Арборы нашли нишу в одной из стен наверху, на неиспользуемых этажах окрыленных, и Утес сказал, что это одна из старых ниш, где хоронили королев и консортов. Душа и другие наставники пока не знали, как заставить древесину расти, чтобы закрыть нишу, но она все равно была хорошим последним пристанищем.
Для Цветики пел весь двор. Лун в этом не участвовал, но он заставил себя спокойно высидеть всю песню, хотя ему и было неловко. На этот раз она не показалась ему столь уж зловещей, но все равно вызывала ощущение отчужденности.
После Лун и Звон сидели снаружи, на выступе над водопадом. Они смотрели на крошечных летающих ящериц, гонявшихся за светлячками среди брызг, а где-то за исполинскими древами садилось солнце и, уступая место темноте, сгущались зеленые сумерки. Весь двор находился в напряжении и тревоге. Насколько понял Лун, в ближайший день или два семя либо покажет, что готово снова срастись с древом, либо нет. Им ничего не оставалось, кроме как ждать.
Звон вдруг сказал:
– Завтра будут выбирать нового главу наставников.
Это настораживало. Равновесие сил при дворе и так было довольно хрупким. Лун спросил:
– И кто им станет?
– Наверное, Душа.
Это настораживало уже по другой причине. После сражения и побега из улья двеев Душа не смогла погрузить Луна в целительный сон.
– Но она же еще совсем молода.
– Это как раз не проблема, – сказал Звон, хотя его голос все еще звучал подавленно. – Даже лучше, чтобы это был кто-то молодой: она сможет приспособиться и всему научиться. И другие наставники все равно будут рядом и помогут ей. Душа рассудительная, умеет разрешать споры, да и Жемчужина с Нефритой – обе ей доверяют. Цветика считала ее вторым лучшим… нет, самым лучшим кандидатом на роль преемника.
– Лучшим после тебя, – сказал Лун, а затем осознал, что ему следовало промолчать.
– Но я больше не могу стать преемником, – сказал Звон, уже не столь подавленно, а скорее раздраженно.
– Извини.
Звон покачал головой.
– Да все в порядке. Просто… Мне хочется помочь им с семенем, а я не могу.
Луну тоже хотелось, чтобы Звон мог помочь. Он попытался представить себе, как они снова снесут все вещи на летучие корабли и отправятся куда-то еще, и почувствовал, словно ему в сердце вонзили нож. Он хотел остаться здесь.
Утес был прав с самого начала. Двору было самое место в этом древе. И Лун собирался сделать так, чтобы и для него оно здесь тоже нашлось.
Позднее, той же ночью, когда Лун и Нефрита спали в своей опочивальне на этаже учителей, кто-то громко постучал по подвесной кровати. Лун, лежавший ближе ко дну, вздрогнул и проснулся, а Нефрита, рыча, скатилась с него. Они оба перегнулись через край и увидели Почку, выжидающе смотревшую на них. Она сказала:
– Семя! Семя готово!
Лун осознал, что из коридора доносятся шум, топот и голоса. Нефрита ахнула, выпрыгнула из кровати и выбежала из комнаты вместе с Почкой. Все еще полусонный, Лун спустился вниз, оделся и присоединился к ручейку арборов, стекавшихся к ближайшей лестнице. Лун прошел мимо Нирана, полуодетого и заспанного. Его длинные волосы были стянуты на ночь платком.