Наконец мы подъехали к хижине старика. Я помог вытащить корзину из машины и отнес ее содержимое в сарай к другим початкам. За это хозяин пригласил меня к себе и предложил выпить домашней орчаты42. Старик представился Герасимо Лопесом и сообщил, что он живет на этой ферме уже пятьдесят лет, с тех пор как приехал с женой и ребенком из Мексики искать работу. Конечно, он прекрасно помнил Эзру Пратта и даже его родителей.
О большей удаче мне и мечтать не приходилось.
Глава 25
– Рико Крейвен мне не хозяин, – решительно заявил Герасимо. – И я не обязан перед ним отчитываться, кто ко мне в гости заходит. Так что не будет у меня никаких неприятностей с этим управляющим, знать его не желаю. Да и что они мне сделают? Выбросят из этой хижины? Так меня сын уже давно в Санта-Фе зовет к себе жить. Просто я привык к этой ферме. Они не мне не платят ни гроша уже давно. Я ем только то, что выращиваю сам. Я сам по себе, они сами по себе. Просто мистер Пратт разрешил мне здесь жить по старой памяти.
– Пратт? Разве не Рико теперь хозяин «Прекрасного сада»?
– Ничего про это не слышал. Мистер Пратт просто уехал однажды. Уволил всех работников, оставил только управляющего. Это было прямо перед войной в 39-м году, если мне не изменяет память. Мне разрешили остаться с женой в сторожке, потому что нам некуда было идти. А вскоре супруга моя Аурелия ушла в лучший мир. Рико стал здесь появляться совсем недавно, лет пять или семь назад. Мы с ним практически не разговаривали, я только сразу сказал, что раз мистер Пратт мне разрешил жить в сторожке, сажать овощи и кукурузу, то я это и буду делать. Он только кивнул. Еще бы ему со мной спорить – если я помню его голоногим мальчишкой, который подметал двор.
– Мистер Лопес, расскажите мне, что вы помните об Эзре Пратте и его семье. И откуда вообще взялся Рико Крейвен.
– Рико? – рассмеялся Герасимо Лопес. – Да он просто сын объездчика лошадей Дока Крейвена и какой-то заезжей мексиканки-циркачки. Она даже не захотела воспитывать сына. Просто оставила его Доку и убежала с дальше со своим цирком. А теперь он так задирает нос, будто тут потомственный владелец. Но надо отдать пареньку должное, он всегда был смышленым. Всегда знал, как подлизаться к хозяину, какое правильное слово сказать. Не удивительно, что хозяин только Рико и взял с собой, когда уехал отсюда после скандала.
– Какого скандала?
– Да жена его Лорна сбежала с работником. Это как раз было во время сбора урожая. С утра мистер Пратт был на объезде. Все остальные были кто в поле, кто со скотиной. Целый день суета. Вечером хватились – а хозяйки нет. Не вышла к обеду. Рико тогда как раз был при доме, сумел отбрехаться от тяжелой работы. Двор подметал, мыл посуду после завтрака. Он и сказал, что видел, как машина хозяйкина отъезжала. Бросились проверять – оказалось, что в гардеробе не хватает ее лучших платьев, ну и драгоценностей разных, что ей мистер Пратт подарил. Собрала такой огромный чемодан. Ей мистер Пратт специально его заказывал для свадебного путешествия. Бросились ее искать, послали погоню. Машину потом обнаружили через несколько дней оставленной на обочине на дороге по пути в Мексику. Видимо, они с любовником сообразили, что их по машине опознать могут, и купили новую. Вместе с ней один из работников пропал. Ясное дело, что с ним миссис Лорна и сбежала.
– Этим работником был отец Рико? – не понял я.
– Нет, Док Крейвен к этом времени давно уже Богу душу отдал. Спился почти сразу, как его мексиканка сбежала. Был такой механик один, работал на тракторе. На вид – тихоня. И имя такое простое, что не запомнишь никак. Питер Смит или Джон Смит. А, может, Питер Джонс. Вот с ним Лорна и сбежала. Мистер Пратт был расстроен ужасно, прямо развалился на глазах. А чего он еще хотел, если взял в жены девчонку на двадцать лет моложе? В молодости сам все никак не желал остепениться, хоть старые Пратты ему таких хороших невест предлагали. А тут женился почти на подростке. Привез ее откуда-то с востока. Она ничего не умела по дому и совсем не умела быть хозяйкой фермы. Все время грустная ходила, из дома нос редко показывала. Как они из свадебного путешествия вернулись, так села сиднем в доме. Ясное дело, что ей хотелось ездить в город по магазинам или на танцульки, но мистер Пратт сразу дал понять, что такое поведение здесь не приветствуется. Готовить она не умела, ребята с ранчо и другие работники на ее вкус казались слишком грубыми. Сам хозяин все время был занят, ясное дело. А этот Джонс или Смит он же был механиком, иногда заходил в дом что-то починить. То там котел выйдет из строя, то холодильник газовый. Видимо, тогда они и поладили. Странно одно – как они могли решиться сбежать вдвоем и бросить детей.
– Детей?
– Ну да. У миссис Лорны от мистера Пратта уже к тому времени родились две девочки. Моника и Дебора. Монике исполнилось лет пять, а малышке Деби даже года не было. Мистер Пратт, ясное дело, еще хотел мальчика, наследника. И у этого Джонса был ребенок. Кажется, он сам был вдовцом. Странно, мальчишку тоже звали как-то глупо вроде Джона или Джима. Джон Джонс, представляете. Но миссис Лорна звала его Птичкой. Он часто играл с Моникой, потому что тут других детей не было. Так вот, когда их родители сбежали, мистер Пратт не мог тут больше оставаться. После такого позора. Забрал дочерей, Рико и уехал на запад.
– А что стало с этим маленьким Джонсом?
– Не знаю. Ясное дело, мистер Пратт захотел его терпеть в своем доме. Вскоре за ним приехали. Может, у его отца нашлись родственники.
– И вы больше о Праттах ничего не слышали? А Лорна или ее любовник также не объявлялись?
– Нет. Вряд ли бы у нее хватило смелости вернуться на ферму мужа. Живут, наверное, себе там в Мексике. Она, конечно, бестолковая девчонка, но этот Джонс или Смит рукастый был, наверняка, пристроился как какому-то делу. Подождите, мистер. Я вам сейчас кое-что покажу.
Герасимо Лопес встал и заковылял к трухлявому комоду.
– У меня сохранилась фотография. Тут чета Праттов с детьми и несколько работников. Жена очень гордилась этим фото, потом что стоит почти рядом с хозяевами. Это один из ее последних снимков до болезни, поэтому он мне очень дорог. Смотрите, вот мистер Пратт, а вот миссис Лорна. А это моя Аурелия. Тут и обе девочки. И Рико. Даже Джонс и его сын сбоку стоят.
Я стал разглядывать мутный снимок в рамке. Группа людей позировала во дворе уже знакомого мне фермерского дома. В центре я узнал Эзру Пратта, в то время действительно высокого и статного. Холщовая рубаха с закатанными рукавами открывала мощные бицепсы, кожаные брюки были заправлены в грязные сапоги объездчика. Настоящий фермер, соль земли. Рядом с ним стояла хрупкая девушка в светлом платье. На руках она держала младенца, а к ее коленям прижималась серьезная девчушка лет четырех-пяти. Затем я нашел подростка-Рико, старательно вытягивавшего шею с носом-клювом, чтобы точно оказаться в кадре. Сбоку я увидел скромного мужчину, опустившего голову, так что лицо нельзя было толком разглядеть. Из-за его ноги таращился еще один пятилетний ребенок, видимо, тот самый мальчик. Также отдал должное красоте Аурелии, стоящей по левую руку от хозяйки и тому, как прекрасно сохранился сам Герасимо. Старик явно был польщен.
Я снова взглянул на Лорну Пратт. Весть ее вид говорил, что она хочет оказаться как можно дальше от сурового мужа и всей этой фермы. Интересно, где Эзра нашел эту девочку и как уговорил променять танцы и развлечения на столь неравный брак. Я прикинул, что дело было в конце Великой Депрессии. Наверное, он просто дал хорошее приданное ее обедневшим родителям.
Лицо Лорны, искаженное скукой и отчаянием, стало казаться мне все более знакомым. Крупный лоб. Тяжелый подбородок. Оно выглядело более симпатичным, чем на недавно виденной мной фотографии, но, кажется, многие черты были общими. Я вгляделся пристальней. Темные волосы Лорны были разделены на прямой пробор, а надо лбом отчетливо выступал «вдовий мыс».
Глава 26
Я поблагодарил Герасимо за орчатту и историю, оставил на его столе десять долларов и медленно стал выруливать по колее, пока не вернулся на проселочную дорогу, а затем и на шоссе в сторону аэропорта. Я выжимал педаль газа, мечтая успеть на вечерний рейс до Лос-Анджелеса. Если бы мне этого не удалось, я продолжал бы гнать на арендованной машине до Аризоны или до самой Калифорнии, лишь бы убраться подальше от этого штата, почему-то прозванного «землей очарования».
Моя догадка казалась совершенно невероятной. Во-первых, выяснилось, что у Эзры Пратта было две дочери, про одну из которых он ни разу не упомянул. Во-вторых, у меня были все основания предполагать, что по личиной Грейс Крупник на самом деле и скрывалась его старшая дочь Моника Пратт. Зачем девушке все это понадобилось?
Мне все-таки удалось успеть на самолет, но к этому времени у меня уже так болела голова, что я не мог во время полета сосредоточиться даже на чтении книги. Казалось, во время этого дела я заразился еще и мигренью Виктора. Вернувшись домой, я принял две таблетки аспирина, запил их доброй порцией скотча и тут же завалился спать.
Утром меня разбудил настойчивый звонок телефона. Я решил, что это моя секретарская служба, но оказалось, что звонил Фред Дорман из «Экземинера».
– Какая же ты сволочь, Дуг, – начал он вместо приветствия. – Я думал, мы друзья, а ты сливаешь информацию конкурентам.
– Погоди, ничего не понимаю. Откуда у тебя мой номер домашнего телефона? Меня нет в телефонной книге.
– Я же все-таки журналист, Дуг, – обиженно сказал Дорман. – А ты думал, что можешь вместе со своей подружкой копать за моей спиной историю, а я ничего не узнаю? Кстати, передай мисс Бальтазар, что она у нас больше не работает.
– Да расскажи, наконец, в чем дело! – теперь я окончательно проснулся.
– Не прикидывайся, будто не имеешь к этому отношения. Статья в сегодняшнем выпуске «Сан». Ты точно приложил к ней руку. Нед Камински мне рассказал, что ты два дня назад расспрашивал его про Эзру Пратта. Не знаю, что тебе наговорила эта Лекси, почему вы решили продать историю конкурентам. После стольких лет дружбы ты должен был вначале прийти ко мне. Больше никогда не звони мне, Дуг. Я не прощаю предательства.