Старик вздернул бровь. Боже, упаси нас от аристократов, решивших мыслить самостоятельно, пусть и раз в жизни. Слишком много поколений знати предавалось безделью. Так что нынешний типичный молодой лорд хорошо если умел справить нужду, не обмочившись, что уж говорить о чем-то более сложном, вроде вероломного убийства.
Тем временем Джеймс пребывал в счастливом неведении относительно мыслей сэра Руперта.
— Они к тому же содрали с тела одежду. И бросили его на дороге в полудне пути от Лондона. Никто его там не опознает. Да и ко времени, как найдут, опознавать-то будет нечего, верно? С-с-совершенно безопасно.
Молодой человек неторопливо принялся почесывать пальцем в своей золотистой шевелюре. Волосы он не пудрил, вероятно, тщеславно полагая, что они красивы и так.
Размышляя над последними событиями, сэр Руперт отпил глоток мадеры. В зале было не протолкнуться, душно, сильно пахло горящим воском, резкими духами и потом. Ведущие в сад панорамные двери распахнули настежь, пытаясь впустить свежую вечернюю прохладу, но до середины зала не долетало ни дуновения. Полчаса назад вынесли пунш, а до полуночного буфета ждать еще немало. Сэр Руперт скривил губы. Больших надежд на закуски он не возлагал. Лорд Харрингтон, хозяин дома, слыл редкостным скрягой, даже если развлекал сливки общества — и нескольких выскочек, вроде сэра Руперта.
В середине зала освободили узкое пространство для танцоров. И те кружились радужным вихрем разноцветья. Дамы в разукрашенных вышивкой платьях и с напудренными волосами. Джентльмены в париках и неудобной парадной одежде. Флетчер и не думал завидовать прыти молодых мужчин. Под шелком и кружевами несчастные, должно быть, обливались потом. Лорд Харрингон наверняка доволен собравшейся у него огромной толпой — и это в самом начале сезона, — или, точнее, довольна леди Харрингтон. У этой дамы пятеро дочерей на выданье, и она, словно опытный стратег, приготовившийся к битве, стянула все войска. Четыре ее дочери танцевали, каждая с вполне подходящим кавалером.
Не то чтобы сэр Руперт осуждал хозяйку. Это он-то, сам с тремя дочерьми в возрасте до двадцати четырех лет. Все три уже покинули классную комнату и нуждались в подходящих супругах. Леди Матильда, его жена, находясь не так далеко, шагах в двадцати, где стояла с Сарой, как раз поймала взгляд мужа. Выгнув бровь, она многозначительно глянула на беседовавшего с ним Куинси Джеймса.
Сэр Руперт слегка покачал головой — уж скорее он выдаст дочь за бешеную собаку. После трех десятков лет супружеской жизни они с женой отлично понимали друг друга и без слов. Его леди спокойно отвернулась поболтать с другой матроной, ничем не выдав, что обменялась сведениями с супругом. Возможно, позже, этим же вечером, она и расспросит его о Джеймсе, поинтересовавшись, почему этот молодой человек не отвечает предъявляемым требованиям, но прямо сейчас ей и в голову не придет пытать мужа.
Если бы только остальные его компаньоны были столь же осмотрительны.
— В толк не возьму, чего вы беспокоитесь. — Джеймс явно не мог удержать язык за зубами. — Он никогда не узнает о вас. Никто о вас не знает.
— И я бы предпочел, чтобы так и оставалось, — спокойно сказал сэр Руперт. — Ради нашего же блага.
— Держу пари, предпочли бы. Вы оставили ему м-м-меня, Уокера и еще двоих, а сами отправились охотиться в свои угодья.
— Он бы при любых обстоятельствах вас отыскал.
— К-к-кое-кто все же не прочь узнать о вас. — Джеймс поскреб голову так яростно, что чуть не растрепал косичку.
— Но не в ваших интересах предавать меня, — спокойно напомнил ему сэр Руперт. И поклонился проходившему мимо знакомому.
— А кто сказал, что я проболтаюсь.
— Отлично. Вам же первому выгодно, чтобы я оставался в стороне.
— Да, но…
— Все хорошо, что хорошо кончается.
— В-в-вам-то л-л-легко говорить. — Заикание Джеймса стремительно усиливалось, явный признак, что он взволнован. — Вы не видели труп Хартуэлла. Ему проткнули горло. Должно быть, истек кровью до смерти. Его секунданты сказали, что дуэль длилась две минуты. Две минуты! У-у-ужасно.
— Вы же фехтуете лучше, чем владел шпагой Хартуэлл, — заметил сэр Руперт.
И улыбнулся, наблюдая, как его старшенькая, Джулия, вступает в менуэт. На ней было платье подобающего оттенка голубого. Видел ли сэр Руперт его прежде? Кажется, нет. Должно быть, новое. Остается надеяться, что оно не пустит его по миру. Джулия танцевала в паре с графом, разменявшим четвертый десяток. Малость староват, однако же, граф…
— П-п-пеллер тоже был превосходным фехтовальщиком, а его-таки убили первым, — прервал мысли сэра Руперта истеричный голос Джеймса.
И слишком громкий.
— Джеймс… — попытался урезонить собеседника сэр Руперт.
— Получил вызов вечером — на следующее утро после завтрака уже у-у-умер!
— Не думаю…
— У него выбили шпагу из рук, и, все еще пытаясь защищаться, он потерял три п-п-пальца. Позже мне пришлось искать их в т-т-траве. Б-б-боже!
На них уже стали оборачиваться. Мальчишка повышал и повышал голос.
Пора с ним распрощаться.
— Все кончено. — Сэр Руперт повернул голову, встретился глазами с Джеймсом, удерживая его взгляд и успокаивая.
Под правым глазом молодого человека забился тик. Джеймс набрал воздуха и собрался продолжить.
Однако сэр Руперт успел первым, произнеся тихо и спокойно:
— Он мертв. Вы сами мне только что сказали.
— Н-н-но…
— Следовательно, нам больше не о чем беспокоиться.
Сэр Руперт поклонился и похромал прочь. Сейчас он крайне нуждался еще в одном бокале мадеры.
— Ноги его не будет в моем доме, — объявил капитан Крэддок-Хейз, скрестив руки на огромной бочкообразной груди и расставив ноги, словно под ним качалась палуба. Он высоко задрал не покрытую париком голову, вперив зоркий взгляд синих глаз цвета моря в далекий горизонт.
А стоял капитан в переднем холле дома Крэддок-Хейзов. В обычные дни холл этот был довольно просторен и вполне отвечал нуждам семьи. Хотя прямо сейчас, казалось, заметно уменьшился в размерах из-за собравшейся в нем толпы народу, как уныло отметила Люси. И капитан пребывал в самой гуще этой сутолоки.
— Да, Papa. — Люси обогнула отца и махнула человеку, несшему раненого, делая знак следовать дальше. — Наверно, надо наверх в комнату брата. Вы согласны, миссис Броуди?
— Разумеется, мисс, — кивнула экономка. И оборка ее домашнего чепца, обрамлявшего румяные щеки, при этом взлетела. — Постель уже готова, а камин затоплю в мгновение ока.
— Хорошо. — Люси одобрительно улыбнулась. — Спасибо, миссис Броуди.
Экономка поспешила вверх по ступенькам, ее обширный зад заколыхался в такт шагам.
— Даже знать не знаем, что это за никчемный тип, — тем временем продолжил капитан. — Может, какой бродяга или убийца. Хедж утверждает, что парня закололи в спину. Я вас спрашиваю, что за малый даст себя заколоть в спину? Так ведь? А?
— Ты прав, я тоже не знаю, — машинально ответила Люси. — Ты не отодвинешься в сторонку, чтобы мужчины смогли его пронести?
Papa покорно прошаркал к стене.
Тяжело отдуваясь, призванные на помощь работники втащили раненого в дом. Тот лежал страшно недвижим, с мертвенно-бледным лицом. Закусив губу, Люси старалась не выказывать страха. Она представления не имела, кто такой этот незнакомец, не знала даже цвет его глаз, и все же, главное, что он жив. Его устроили на какой-то двери, чтобы легче нести, но стало очевидно, что с его весом и ростом маневрировать все равно затруднительно. Один из носильщиков выругался.
— Богохульникам в моем доме не место, — строго посмотрел на провинившегося капитан.
Мужчина побагровел и пробормотал извинения.
Papa кивнул.
— Что я был бы за отец, ежели бы дозволил пускать в мой дом каких-то там цыган или бездельников? Под одну крышу с невинной девицей? А? Проклятая распущенность, вот что.
— Да, Papa. — Люси задержала дыхание, пока носильщики преодолевали лестницу.
— Вот поэтому-то сего приблудного парня следует устроить в другом месте — в доме Фремонта. Он же лекарь. Или сдать в богадельню. А, может, пристроить к викарию — пусть-ка Пенуиблу в кои-то веки представится отличный случай выказать какую-никакую христианскую любовь к ближнему. Ха!
— Ты совершено прав, но бедняга уже здесь, — увещевала его дочь. — Было бы стыдно снова его куда-то тащить.
Один из работников, уже с лестницы, кинул на нее сердитый взгляд.
Люси в ответ ободряюще улыбнулась.
— В любом случае вряд ли он долго протянет, — нахмурился капитан. — Не имеет смысла портить хорошие простыни.
— Заверяю тебя, простыни выживут, — ответила Люси, поднимаясь по ступенькам.
— А что с моим ужином? — проворчал вслед отец. — А? Кто-нибудь присмотрит за этим, пока все тут носятся будто угорелые, обустраивая комнаты для всяких негодяев?
Люси свесилась через перила:
— Ужин будет на столе, как только я удостоверюсь, что раненого разместили как следует.
— Хорошенькое дельце! Хозяин дома ждет, пока создают удобства какому-то разбойнику, — проворчал Papa.
— Ты у меня самый понятливый, — улыбнулась отцу Люси.
— Хм.
Она повернулась и продолжила подниматься по лестнице.
— Крошка?
Люси снова высунулась из-за перил.
Сведя кустистые седые брови над красным носом-картошкой, отец сердито смотрел на нее.
— Ты, это… будь там поосторожней с этим парнем.
— Хорошо, Papa.
— Хм, — еще раз буркнул позади нее отец.
Но Люси уже спешила по лестнице и дальше в голубую спальню. Незнакомца успели переложить на кровать. И стоило войти хозяйке, работники, тяжело топая и оставляя грязные следы на полу, удалились.
— Вам тут находиться ни к чему, мисс Люси, — заохала миссис Броуди и натянула простыню на грудь раненого. — Когда он в таком виде.
— Уверяю вас, миссис Броуди, час назад я видела его в куда худшем виде. По крайней мере, сейчас на нем повязка.