— Оседлай меня.
Люси нахмурилась.
— Пожалуйста. — Слово больше походило на приказ, чем на мольбу, но Саймона это уже не волновало. Ему требовалось ощутить вокруг себя ее влажное тепло.
Люси приподнялась. Одной рукой Саймон придержал ее, другой направил член, и Люси медленно опустилась сверху.
— Раздвинь для меня свои нижние губки, — промурлыкал он. «Негодяй». Так было легче в нее проникать, и вдобавок открывался чудесный вид на ее коралловую влажность.
Люси ахнула и неловко пошарила пальцами в месте соединения их тел. Бедный ангел. Вовлечена в разврат себялюбивым дьяволом, которого волнует только его похоть. А-ах. Саймон уже наполовину вошел в сладкое и теплое отверстие. Он взял ее за руки, положил их себе на грудь, и сам пальцами раздвинул ей складочки, держа любимую, пока медленно входил в узкую расселину. «Блаженство». Саймон почти улыбнулся. В эту минуту он вознесся ближе всего к раю, чем когда-либо мог или еще сможет. Виконт знал, что эта мысль сама по себе богохульство, но ему было плевать. Он занимался любовью со своим ангелом. Завтра может наступить конец света, но прямо сейчас Саймон полностью погрузился в истекающую соками женщину. Его истекающую соками женщину.
Он толкнулся в нее, и она вскрикнула.
Саймон почувствовал, что его губы расплываются в отнюдь не милой улыбке. Он опустил глаза, глядя, как покрасневший член скользит внутрь Люси. Приподнял любимую и почти полностью вышел. Увидел, как пенис блестит от ее любовных соков. И снова врезался в нее. Погружаясь. Наполняя. Ставя на ней свое клеймо. «Моя женщина. Навсегда. Никогда не уходи. Останься со мной. Навеки».
Люси отчаянно мотала головой. Он прижал пальцы к ее венерину холмику, нащупывая чувственную горошинку. Люси застонала, но уступила. Саймон входил в нее, лаская клитор большим пальцем, и знал, что долго она не выдержит. Стенки ее ножен сжались, и Люси кончила, оросив член сладким ливнем. Саймон рывком погрузился в нее, прижавшись яичками к ее заду. Содрогнулся и почувствовал, как семя толчками наполняет лоно любимой.
«Моя».
Глава 14
О боже!
Люси резко проснулась, задыхаясь в темноте спальни. Простыни облепили покрытое холодным потом тело, точно саван. Она застыла и попыталась выровнять дыхание, лежа тихо, как кролик под взглядом удава.
Сон был очень ярким. Кровавым. И мгновенно улетучился, стоило ей пробудиться. Люси запомнила лишь страх и чувство безнадежности. Она проснулась от собственного крика, но теперь звук казался таким же призрачным, как и напугавшие ее образы.
Наконец, устав от напряжения, Люси пошевелилась и потянулась к Саймону, увериться, что даже в глубинах ночи и кошмаров все равно продолжает теплиться искра жизни.
Однако мужа не оказалось рядом.
Может, встал по нужде?
— Саймон?
Никакого ответа. Она вслушивалась в тишину с безотчетным ужасом, который является лишь после полуночи: порождение иллюзии, что все живое умерло. И Люси теперь одна-одинешенька в мертвом доме.
Она встряхнулась и встала, чуть поморщившись, когда натянулся порез на боку. Голые пятки коснулись ледяного ковра; Люси принялась шарить в темноте, ища свечу на прикроватном столике, пока не вспомнила, что уснула в комнате Саймона. Здесь столик находился по другую сторону ложа. Держась за полог, Люси на ощупь обошла кровать. С вечера осталось воспоминание, что комната темная, выдержана в строгих тонах, темной синеве и серебре, и что кровать Саймона даже больше ее собственной. Последнее, кстати, немало позабавило Люси.
Она протянула руку и наткнулась сперва на книгу, потом наконец на свечу. В камине еще тлели головешки, и Люси ими воспользовалась. Слабый свет едва озарял очертания спальни Саймона, но уже стало понятно, что хозяина здесь нет. Люси натянула вчерашнее платье и обернулась шалью — скрыть, что не смогла без помощи застегнуть его на спине. Потом сунула босые ноги в домашние туфли.
Не стоило удивляться, что муж исчез. С прошлой недели он завел привычку пропадать вечером, чтобы заявиться назад лишь ранним утром. Последние несколько дней его ночные вылазки участились. Иногда он являлся в ее покои донельзя усталый и пропахший табачным дымом и виски. Однако прежде Саймон не оставлял жену одну в постели, не после любовных утех, не после того, как заснул, сжимая ее в объятиях. А как муж ласкал Люси только несколько часов назад! Так жарко, так отчаянно, словно больше ему не выпадет подобное счастье. Люси даже стало немного не по себе. Не из-за страха, что Саймон способен причинить ей боль, но потому, что с ним она словно потеряла часть себя.
Люси поежилась.
Их комнаты находились на третьем этаже. Она проверила другую спальню и гостиную, потом спустилась вниз по лестнице. В библиотеке тоже было пусто. Люси высоко подняла свечу, но увидела лишь длинные мрачные тени среди рядов переплетенных книг. Окна дребезжали от завывающего снаружи ветра. Она вышла в коридор и задумалась, куда же еще направиться. В утреннюю гостиную? Весьма не похоже, чтобы супруг…
— Могу я чем-нибудь помочь, миледи?
Люси вздрогнула от похоронного тона Ньютона. Свеча опрокинулась на пол, и горячий воск обжег ступню.
— Нижайше прошу прощения, миледи.
Ньютон подобрал свечу и зажег ее от своей.
— Спасибо.
Люси взяла свечу и подняла повыше, чтобы видеть дворецкого.
Ньютон явно только что встал с постели. На лысой голове колпак, поверх ночной рубашки накинут старый сюртук, облегающий кругленький животик слуги. Она посмотрела вниз. На ногах у дворецкого были затейливые турецкие туфли с загнутыми носами. Люси потерла одной босой ступней о другую и пожалела, что не подумала о чулках.
— Чем могу служить, миледи? — вновь спросил Ньютон.
— Где лорд Иддесли?
Дворецкий отвел взгляд.
— Не могу сказать, миледи.
— Не можете или не хотите?
Он моргнул.
— И то, и другое.
Люси подняла брови, удивившись, что слуга не стал увиливать. Она внимательно вгляделась в лицо дворецкого. Отсутствуй Саймон из-за женщины, наверняка Ньютон выдумал бы какие-то оправдания во благо хозяина. Однако он этого не сделал. Люси ощутила, как отпустило плечи: до сего момента она даже не понимала, как сильно их свело.
Ньютон откашлялся.
— Я уверен, лорд Иддесли вернется до рассвета.
— Да, он ведь всегда так делает? — пробормотала Люси.
— Хотите, подогрею вам молока?
— Нет, спасибо. — Люси направилась к лестнице. — Лучше пойду спать.
— Спокойной ночи, миледи.
Люси поставила ногу на первую ступеньку и затаила дыхание. Шаги Ньютона затихли вдали, хлопнула дверь. Люси выждала еще мгновение, а потом на цыпочках вернулась в кабинет Саймона.
Эта комната была меньше библиотеки, но богаче обставлена. Над всем царил громоздкий письменный стол в стиле барокко, вызывающе красивый образчик мебели, разукрашенный золотом и завитушками. Люси подняла бы на смех любого мужчину, владевшего таким чудом, но Саймону стол подходил в совершенстве. Перед камином расположились удобные кресла, к столу по бокам примыкали два книжных шкафа — весьма кстати для того, кто за ним сидел. Многие книги имели отношение к розам. Как-то Саймон показал эту комнату Люси, и она была очарована подробными иллюстрациями увесистых томов. Каждая роза совершенна, каждая часть имеет свое название и обозначение.
Такой опрятный мирок.
Люси уселась в кресло перед камином. Через открытую дверь кабинета ей был виден коридор и все, что там происходило. Когда Саймон вернется, то неминуемо пройдет мимо. Она собиралась учинить ему допрос о его ночных вылазках.
Сегодня вечером «Грот Афродиты» представлял собой настоящий волчий притон. Саймон вошел в главный зал борделя и огляделся. Его нога не ступала сюда с тех пор, как он встретил Люси, но здесь ничего не изменилось. Полураздетые проститутки выставляли напоказ свои прелести, завлекая мужчин: одни посетители едва успели познакомиться с бритвой, другие уже теряли от старости зубы. Афродиту условности не беспокоили, лишь бы золото лилось рекой. Ходила молва, что посещали бордель не только мужчины, но и женщины.
«Возможно, она сама предпочитает и тех, и других», — цинично подумал Саймон.
Он поискал взглядом мадам, но не увидел ее приметной золотой маски. Тем лучше. Афродита не одобряла насилие в своих чертогах, а именно это он собирался учинить.
— Что это за место? — прошептал позади него Кристиан.
Саймон прихватил юношу за два… нет, три дома отсюда. Даже после театра, случившейся возле него драки и посещения трех игорных притонов, один другого хуже, Кристиан все равно выглядел свежим как огурчик.
Саймон же сильно опасался, что сам походит на свежевыкопанный труп. Черт бы побрал юность.
— Да как посмотреть. Зависит…
И стал подниматься по лестнице, уклоняясь от устроенных там скачек. Женщины, одетые только в короткие корсеты и маски прыгали на полуголых жеребцах.
Саймон поморщился, когда хлыст какой-то всадницы оставил кровавый след. Хотя судя по вздутию на штанах ее «коня», тот ничего не имел против.
— От чего?
Кристиан округлившимися глазами таращился на победоносную пару, галопирующую взад-вперед по верхнему коридору. Обнаженная грудь наездницы тяжело подпрыгивала.
— От того, что в твоем представлении рай или ад, полагаю, — ответил Саймон.
Под веки словно насыпали песок, голова раскалывалась, и он устал. Господи, как же устал.
Виконт пнул первую попавшуюся дверь.
Кристиан что-то воскликнул позади Саймона, но тот не обратил внимания. Обитатели комнаты, две девицы и рыжий джентльмен, даже не заметили вторжение. Виконт не соизволил извиниться, просто захлопнул дверь и двинулся к следующей. Он не сильно надеялся найти здесь Уокера. По словам осведомителей тот никогда прежде не покровительствовал «Гроту Афродиты». Но Саймон дошел до предела отчаяния. Ему необходимо найти Уокера и покончить с этим. Нужно защитить Люси.
Другая комната. Пронзительные визги — на сей раз двух женщин, — и виконт вновь закрыл дверь. Уокер имел жену и любовницу, но был охоч до злачных мест. Если Саймон проверит к