Только тогда он подобрал камзол и оседлал лошадь. Лондонские улицы запрудили спешащие по своим делам люди. Торговцы с тележками, проворные уличные мальчишки, джентльмены и леди в каретах и верхом, лавочники и проститутки. Все эти живые существа начинали новый день.
Однако Саймон ехал, сторонясь их общества.
Смерть приняла его в свою проклятую компанию, и связь виконта с остальным человечеством оборвалась.
Дверь кабинета, распахнувшись, ударилась о стену.
Сэр Руперт поднял взгляд и увидел на пороге сына, бледного, взъерошенного, с блестящим от пота лицом. Флетчер-старший было начал вставать из-за стола…
— Ты это сделал? — Пусть Кристиан внешне пребывал в полном раздрае, но голос его звучал тихо и почти спокойно.
— Что именно?
— Ты убил Итана Иддесли?
Сэр Руперт сел обратно. Если бы он мог, то солгал бы, причем без зазрения совести. Флетчер-старший находил, что обман зачастую наилучший выход. Люди сами хотели, чтобы им лгали, мало кто любил правду. Как еще объяснить, почему они так легко попадались на ложь? Но лицо сына подсказало сэру Руперту, что Кристиан уже знал истину. Вопрос был риторическим.
— Закрой дверь, — приказал отец.
Кристиан моргнул, потом сделал, как велено.
— Господи. Ты это сделал, отец?
— Сядь.
Сын упал в золоченое резное кресло. Его рыжеватые волосы спутались от пота, лицо блестело. Однако более всего сэра Руперта обеспокоило выражение крайней усталости. Когда на лице сына успели появиться морщины?
Отец развел руками.
— Итан Иддесли доставлял сильное беспокойство. Его нужно было устранить.
— Господь милосердный, — простонал Кристиан. — Почему? Скажи, за что ты решил убить человека?
— Я его не убивал, — раздраженно поправил сэр Руперт. — Думаешь, твой отец настолько глуп? Я просто устроил его смерть. Мы с Итаном Иддесли вложились в одно рискованное предприятие. Он, я, лорд Уокер…
— Пеллер, Джеймс и Хартуэлл, — прервал Кристиан. — Да, я знаю.
Сэр Руперт нахмурился.
— Тогда зачем спрашиваешь, коли уже знаешь?
— Я имею представление о случившемся лишь со слов Саймона, и то какие-то крупицы.
— Саймон Иддесли без сомнения пристрастен в своем суждении, — сказал сэр Руперт. — Факты таковы. Мы неудачно вложились в чай и стояли на грани краха. Мы все согласились, как вернуть свои деньги. Все, кроме Итана. Он…
— Так дело в деньгах?
Сэр Руперт оглядел сына. Кристиан был облачен в расшитый шелковый камзол, чья стоимость обеспечила бы какой-нибудь рабочей семье пищу и кров на большую часть зимы. Сидел в золоченном кресле, которого не постыдился бы сам король, в доме, стоявшем на лучшей улице Лондона.
Он вообще имел об этом понятие?
— Конечно, дело в деньгах, черт возьми. А в чем же, по-твоему?
— Я…
Сэр Руперт хлопнул ладонью по столу.
— В твои годы я работал от зари до заката. Бывали дни, когда я засыпал за ужином, прямо на столе. Думаешь, я когда-нибудь вернусь к этому по своей воле?
— Но ты убил человека ради золота, отец.
— Не смей насмехаться над золотом! — Сэр Руперт возвысил голос на последнем слове. Потом вновь взял себя в руки. — Благодаря ему у тебя нет нужды трудиться в поте лица, как твоему деду. Как довелось мне.
Кристиан запустил пятерню в волосы. Он казался ошеломленным.
— У Итана Иддесли остались жена и маленькая дочь.
— Думаешь, я бы выбрал благополучие его дочери в ущерб своей?
— Я…
— Мы потеряли бы дом.
Кристиан поднял взгляд.
— Да, — кивнул сэр Руперт. — Настолько худо обстояло дело. Нам бы пришлось уехать в деревню. Твои сестры лишились бы своих дебютов. Тебе пришлось бы отказаться от новой кареты, что я тебе приобрел. Матери пришлось бы продать свои драгоценности.
— Наши денежные дела пребывали в столь плачевном состоянии?
— Ты и понятия не имеешь. Ты ведь получаешь свое ежеквартальное содержание и не задумываешься, откуда оно берется?
— Наверняка есть еще вложения…
— Ах да, вложения! — Сэр Руперт вновь стукнул по столу. — А я о чем, по-твоему, толкую? Вот речь и шла о вложении, от которого зависело все наше будущее. А Итан Иддесли, который ни дня в жизни пальцем о палец не ударил, которому с самого детства все преподносили на серебряном блюде, хотел настоять на принципах.
— Каких принципах? — спросил Кристиан.
Сэр Руперт тяжело дышал. Нога адски болела, и отчаянно хотелось выпить.
— Какая разница? Мы были на грани разорения. Наша семья, Кристиан.
Сын просто уставился на него.
— Я сказал другим, что если мы избавимся от Иддесли, то сможем двигаться дальше. Оставался лишь шаг до того, чтобы Иддесли вызвал Пеллера. Они дрались на дуэли, и Пеллер победил. — Сэр Руперт наклонился вперед и пронзил сына взглядом. — Мы победили. Наша семья спаслась. И твоя мать никогда не узнала, как близко мы подошли к полному краху.
— Я не знаю, — покачал головой Кристиан. — Не знаю, смогу ли смириться с тем, что ты спас нас таким путем и оставил дочь Итана Иддесли сиротой.
— Смириться? — Ногу сэра Руперта свело. — Не будь дураком. Ты хотел бы видеть свою мать в лохмотьях? А меня в богадельне? А сестры стали бы прачками? Принципы вещь прекрасная, но они ведь тебя не накормят, верно?
— Нет.
Однако по Кристиану было видно: его по-прежнему терзают сомнения.
— Ты замешан в этом не меньше, чем я. — Сэр Руперт выудил из кармана жилета злосчастную печатку и бросил через стол сыну.
Кристиан ее подобрал.
— Что это?
— Кольцо Саймона Иддесли. Джеймс забрал его, когда наемные бандиты чуть не прикончили виконта.
Сын поднял на отца неверящий взгляд.
Сэр Руперт кивнул.
— Сохрани его. Оно будет служить напоминанием, на чьей ты стороне, и что мужчина должен делать ради своей семьи.
Он растил Кристиана джентльменом. Хотел, чтобы сын чувствовал себя среди аристократии как дома, чтобы не боялся допустить какой-нибудь faux pas (промах — фр.) и выдать свои плебейские корни, как сам Руперт опасался в молодости. Но взращивая в Кристиане веру и убежденность, что ему нет нужды беспокоиться о деньгах, не воспитал ли бывший торговец его слабым?
Кристиан уставился на кольцо.
— Сегодня утром он убил Уокера.
Сэр Руперт пожал плечами.
— Это был лишь вопрос времени.
— И теперь он придет за тобой.
— Что?
— Он знает о тебе. Уокер сказал, что ты пятый участник заговора.
Сэр Руперт выругался.
— Что ты собираешься делать? — спросил сын, убирая кольцо в карман.
— Ничего.
— Ничего? Но как же? Иддесли преследовал других и заставлял бросать ему вызов. Он поступит также и с тобой.
— Сомневаюсь. — Сэр Руперт, тяжело опираясь на трость, с трудом вышел из-за стола. — Нет, искренне в том сомневаюсь.
Когда той ночью Саймон вошел в спальню, в доме царили тишина и мрак. Люси уже стала задаваться вопросом, вернется ли муж домой вообще. Она провела белый день в напрасном ожидании, безуспешно пытаясь читать книгу, названия которой даже не помнила. Когда Саймон не явился в их обычный обеденный час, Люси поела в одиночестве. Затем, твердо решив поговорить с мужем по возвращении, отправилась спать в его покои. Теперь же сидела, обняв колени, на его широкой кровати красного дерева.
— Где ты был? — Вопрос вылетел сам собой, не успела она опомниться. Люси поморщилась. Может, она и вовсе не желала знать, где был Саймон.
— А тебе не все равно?
Он поставил на стол канделябр и скинул с плеч камзол. Синий шелк местами посерел, и она разглядела по меньшей мере одну прореху.
Люси подавила ярость. Гнев сейчас ничему не поможет.
— Нет, не все равно.
И это была правда. Несмотря ни на что, она любила мужа, и ее волновало, что с ним и чем он занимается.
Саймон не ответил, однако сел в кресло у огня и снял башмаки. Потом снова встал, стянул парик и повесил на подставку. Сильно потер руками голову, отчего короткие волосы встали дыбом.
— Да так, бродил там да сям. — Муж расстегнул жилет и кинул тот на кресло. — Поболтался в Земледельческом обществе. Заглянул в книжную лавку.
— Ты не охотился на отца мистера Флетчера?
Вот чего она все это время боялась. Что муж подготавливает почву для следующей дуэли.
Виконт посмотрел на Люси, потом снял рубашку.
— Нет. Предпочитаю хотя бы день отдыхать перед следующим забоем.
— Не смешно, — прошептала она.
— Да, не смешно.
Оставшись в одних только бриджах, он налил в тазик воды и стал мыться.
Люси смотрела на него с кровати. Сердце ныло. Как мог сей человек с усталыми и все же грациозными движениями этим утром убить другого человека? Как она могла выйти за него замуж? Отчего до сих пор переживает?
— Ты можешь мне все объяснить? — тихо спросила Люси.
Виконт на миг замер с поднятой рукой. Потом, ополаскивая подмышку и бок, заговорил:
— Все они вложили деньги в одно предприятие. Пеллер, Хартуэлл, Джеймс, Уокер — и Итан, мой брат. — Обмакнул ткань в воду, отжал и принялся тереть шею. — И очевидно, сэр Руперт Флетчер, отец Кристиана. — Саймон взглянул на Люси, будто ждал возражения.
Она не произнесла ни звука.
— Они закупили партию индийского чая. Не просто партию, а несколько груженых кораблей, — продолжил он. — Черт, целый проклятый флот, словно какие-то торговые тузы. Цены на чай росли, и они собирались разбогатеть. Легко и быстро.
Саймон круговыми движениями водил полотенцем по груди, стирая кровь, пот и грязь.
Люси смотрела на него, затаив дыхание, и боялась прервать рассказ. Но внутри у нее все дрожало. Ее одновременно тянуло к мужчине, который так невозмутимо приводил себя в порядок, и в то же время отталкивал незнакомец, только что утром убивший человека.
Саймон плеснул водой себе в лицо.
— Единственный риск заключался в том, что корабли потонут в море или попадут в шторм, но для любого торговца это не новость. Они наверно всего с минуту о том и подумали и решили не принимать в расчет. В конце концов, их манили громадные барыши. — Саймон взглянул на тазик мыльной воды, опорожнил его в помойное ведро и снова наполнил. — Но Итан, вечно правильный Итан, упрашивал компаньонов застраховать корабли и прибытие груза. Дорогое удовольствие, но брат говорил, что это умный ход. И ответственный.