Витязь, попирающий крылатого змея, в общих чертах, предупреждал об опасности для него, Горыныча, исходящих от людей. Изображение можно было перевести примерно так: придет человек (или люди) и лишит принадлежащего тебе по праву. Чего его могут лишить, Горыныч так и не сумел разобраться. Во всяком случае по праву ему здесь ничего не принадлежало. Все чужое, взято в аренду, если можно так выразиться. Ящер долгие годы ломал голову над этой загадкой.
Со вторым полотном дело обстояло хуже. Мольба о помощи действительно проглядывала на фоне тоски и потерянности. Но кроме того в полотне скрыты и страх, и боль. И девушка, запечатленная в немом призыве, однозначно живая, настоящая! Она так органично вписана в пейзаж чьей-то искусной рукой! Знать бы, чьей? Вероятно, разгадка кроется именно в авторе.
Весь день Горыныч просидел не над магическими трудами. Он рассматривал репродукции пейзажей и портретов, собранные в двухтомнике Шпунта да Винта «Волшебство живописи». И ничего похожего не обнаружил! Кто же этот гениальный художник? Где он скрывается?
За этими размышлениями его и застал ученик.
— Здравствуй, Горыныч! Что-нибудь нашел?
— Нет. Здравствуй, Иван! Никаких зацепок. Я надеялся найти автора по стилю, но — увы, — он развел руками.
Юноша мельком глянул на картину и уверенно заявил:
— Автор она.
Ящер удивленно воззрился на юношу:
— Уверен? Объясни!
— Не могу, просто чувствую. Надо с ней как-то поговорить, — он задумался, расфокусировал взгляд, чтобы рассмотреть мир в числах. Полотно виделось среди них пустым пятном. Прямоугольный провал среди множества цифр. Проход в неизвестность. Иван сделал шаг, но Горыныч вовремя остановил:
— Ты чего?!
— Хотел попробовать войти.
— Не надо этого делать! Ты ведь не знаешь, как потом выйти обратно! Должен быть иной способ.
— Тогда привяжи меня к своему стулу и загипнотизируй, — попросил ученик.
— Ты и сам можешь входить в транс.
— Как?
— Есть несколько проверенных методов. Самый простой, пожалуй, счет в двоичной системе. От нуля до бесконечности. Главное помнить: бесконечность — не предел!
— Сейчас попробую.
— Давай для начала перекусим, — вновь остановил юношу змеепод, — а потом все как следует обдумаем и взвесим. Негоже принимать скоропалительные решения и совершать поспешные действия! Особенно на пустой желудок.
Однако после позднего обеда, для Ивана ставшего одновременно и еще более поздним завтраком, засели за расшифровку и сопоставление данных, собранных юношей за день. Коротеньким уравнением упорядочили записи в карте памяти и сопоставили с архивом службы учета.
— Вот оно! — обрадовался Горыныч, просматривая списки, — смотри, в архиве общественный деятель Лемминг не значится ни под каким именем! Это может быть ключом к решению нашей проблемы. Кстати, а меня ты посчитал?
— Как тебя записать? У тебя же нет имени!
— Местные называют меня за глаза Змеем. Думаю, тебя это имя вполне устроит.
— Род деятельности? — автоматически спросил юноша.
— Забыл уже? Магия, чародейство, волшебство.
— Так и запишем: фокусник.
Иван внес поправки.
— А про себя ты не забыл?
— Забыл, — еще одна запись, — а ее считать?
Змеепод задумался. Несомненно, девушка на гобелене сейчас была лишь образом. С другой стороны, ученик вознамерился ее высвободить из картины.
— Запиши ее пока что под вопросом. Если у нас получится, то будем ее учитывать. Сколько вышло?
— Вместе с ней девяноста два.
— Похоже, без нее не обойтись. Суть скрывается в числе девяноста два, — процитировал Горыныч, — ладно, не отвлекаемся. Мы имеем горожан в количестве восьмидесяти восьми. Хорошее число, хоть и не простое. А вместе с Леммингом — и того лучше! Восемьдесят девять. И нас потенциально трое. Простые числа — суть всего происходящего, уверен.
— Нас пока что двое, — поправил Иван, — и это тоже простое число.
— Если хочешь, можешь попробовать подставить их в свое уравнение. Уверен, результат тебе не понравится.
Ученик все же попробовал. И вышло у него в ответе два и две трети.
— Да, две трети человека нам ни к чему, — согласился он, исписав пять листов.
— Их треть, думаю, тоже не порадует. Придется решать заново. Давай теперь учтем ее, — и сам быстро застрочил на бумаге. Мелким убористым почерком Горыныч умудрился уместить то же уравнение всего на трех листах.
Он на всякий случай проверил решение, потом передал Ивану — вдруг где-то ошибся. Юноша посмотрел: все получалось удивительно гладко и красиво!
— Придется вызволять эту Аленушку.
— У нее есть имя?!
— Я ей его дал. Согласись, она вылитая Аленушка, — подмигнул учитель. Ученик подумал и согласился.
Глава 49
Вытаскивать из кабинета дубовый «пыточный» стул и спускать его на первый этаж Горыныч Ивана отговорил. Вместо этого притащили кресло из гостиной и поставили напротив Аленушки. Учитель вручил юноше лист бумаги и карандаш:
— Помнишь, как работать в двоичной системе?
— Ноль и единица, — Иван немного волновался.
— Сначала попробуй записывать, так удобнее. Потом сам в уме считать начнешь.
Ученик начал выводить друг за другом: 0, 1, 10, 11, 100… быстро дошел до миллионов, постепенно перешел на миллиарды. Дальше названий больших чисел юноша не знал, но это не мешало ему ставить единицы и ноли, все удлиняя числа. Место на бумаге давно закончилось. Теперь Иван мысленно прибавлял единицу за единицей. Он не называл числа, он видел их перед мысленным взором. Регистр за регистром накапливались единицы, чтобы в один момент дружно превратиться в ноли, и перед их стройным рядом гордо встала новая единица. Реальность поначалу побледнела, померкла, потом поплыла, превращаясь в расплывчатые овалы нолей и палочки единиц.
Вот уже все пространство вокруг заполнено исключительно единицами, они толпятся, жмутся друг к другу, ищут место для нового знака. И вот она, яркая, одинокая цифра «1» на фоне бесконечной пустоты, символично усеянной бесчисленными нулями.
Нет, это уже не цифра! Это прямоугольник, ослепительно белый, а вокруг непроглядная тьма без звука, без вкуса, без запаха. Прямоугольник растет, ширится, наезжает, поглощает. Уже нет ничего, кроме света со всех сторон. Нет верха и низа, нет лево и право, нет вперед и назад, нет вчера и завтра. Есть только здесь и сейчас.
Интересно, подумал Иван, муха в янтаре себя, наверное, так же чувствует? Вряд ли какая муха из янтаря смогла бы подтвердить или опровергнуть его предположение. И, в отличие от мухи, Ивану еще предстояло отсюда выбраться. Он пока не представлял себе, как, и решил отложить этот вопрос на потом. Он здесь по другому поводу.
Аленушка. Где ее искать, как к ней попасть, встретить ее? Наверняка не в этой белизне. Юноша представил призму, пропустил свет через нее. В одно мгновение всеми цветами заиграла радуга. Семь цветов, простое число! Появилась уверенность, он на верном пути. Не сбиться бы!
Так, что дальше? Картина, нет, гобелен. Картину пишут кистью, а гобелен рисуют нитками, ткут. Нить! Разложить радугу на последовательность цветов и смотать в клубок. Иван не понимал, что он делает. Словно кто-то подсказывал ему, руководил, и при этом ничего толком не объяснял. Точь-в-точь, как прежде отец обучал его волшебству! С той лишь разницей, что сейчас юноша и сам не стремился к пониманию. Любая попытка осмыслить происходящее незамедлительно пресекалась. Все время приходилось действовать, ни на что не отвлекаясь. Любое действие порождало следующее.
Вот перед Иваном пестрый клубок, довольно большой, а нитка тонкая-тонкая! Какой же она длины! Не отвлекаться. Закрепить кончик здесь, отсюда он наверняка сумеет выбраться. А оттуда, куда нужно попасть — нет. Откуда эта уверенность?! И как его закрепить? Не за что!
Нитка сама решила проблему. Маленький узелок завязался сам собой и повис в пустоте. Ну, коли так, то ладно, пойдем. В какую сторону? Клубок покатился. Сначала по прямой, потом завилял синусоидой, выгнулся параболой, скрутился спиралью. Иван следовал всем изгибам прочерчиваемого маршрута. Он не задавался вопросом, как у него это получается. На это не оставалось времени, ведь для каждого нового отрезка пути приходилось составлять уравнение, чтобы не отклониться! Только успевай!
Моток нитки закончился. Кончик вибрировал все в той же пустоте. Неужели поиск закончится вот так, ничем?! Иван негодовал. Он решительно ухватился за кончик нитки. Нет, не ухватился, слился с ним, попытался вернуться к началу. И ничего не вышло. Столько уравнений было использовано по пути, а результат — ноль! Точно, ноль! Все графики строятся от него или стремятся к нему. Уравнение, стремящееся к нулю — вот решение!
И снова Иван в пустоте наедине с большим цветастым клубком. Хотя, уже и не совсем в пустоте, кажется. Вокруг него стали проявляться нули. Все больше и больше. Они заполонили собой все! Где же единица?
— Я единица! — крикнул Иван и начал обратный отсчет.
Глава 50
— Добренькое утречко, Иван!
— Да-да, — юноша разлепил веки. Какой странный сон ему сегодня приснился! Самое удивительное, Иван помнил все до мелочей! Он пропустил мимо ушей уже въевшуюся, кажется, в мозг фразу, машинально кивнул и сел на кровати. Что-то мешало под одеялом. Юноша осторожно ощупал предмет. Довольно большой мягкий шар. Нет, не может быть!
Сокол хлопнул дверью. Только теперь Иван рискнул достать из-под одеяла то, чего там быть никак не могло. Но оно там было! Большой пестрый клубок. Но ведь это было во сне! Юноша заторопился.
Раскрасневшийся и запыхавшийся, он ворвался в особняк и ринулся вверх по лестнице. Лишь на середине пролета Иван почувствовал что-то неладное. Он замер, тяжело дыша, осмотрелся. Вроде, все как всегда. Но чего-то не достает. Юноша отступил на пару шагов, посмотрел вниз. Вот ваза, вот зеленоватые статуи, вот витязь, сплетающийся в поединке с крылатым змеем. А где же Аленушка?!