— Ну, что, попробуем? — наконец предложил Макар.
— Давайте для начала по очереди, — Маргул перебирал пальцами по грифу своего баса, пристально вглядываясь в запись. Попытался сыграть. Не получилось. Начал сначала. Сбился. Снова начал. Вдруг он чуть изменил рисунок мелодии, сократив первую часть и сделав паузу перед второй. Ритм получился бодрый, запоминающийся.
Следом вступил Макар. Он подхватил ритм и начал задавать основу для мелодии. Но тоже сбился.
— Да что ж это такое! — не выдержал басист. — Эта мелодия словно спотыкается на ровном месте!
— Конь о четырех ногах, и тот спотыкается, а тут ему пятую присобачили! — поддержал Кутик, еще не вступивший, но весь в предвкушении.
— Да тут даже осьминог ногу сломит! Давай заново! — рыкнул Макар и попытался вступить на втором такте, но тут же сбился. — Нет, миссия невыполнима!
— Выполнима! — не прерывая своей партии отрезал Маргул. — Играй давай!
Только через час в репетицию включился Кутик. Ему предстояло самое сложное — вести соло-партию, придать произведению двух математиков окончательную форму. Заставить пинающуюся и брыкающуюся мелодию подчиниться исполнителям, скакать в верном направлении и с нужной резвостью. Кутик обвился вокруг своего инструмента, обнял, погладил, укрыл своими длинными локонами, вздрогнул всем телом, тряхнул гривой — и заиграл. Его пальцы неуловимо перебирали струны, носились по грифу вверх-вниз, извлекая самые причудливые звуки. Теперь даже си-бемоль был си-бемолем, и ни разу не ля-диезом. Стоит ли говорить, что соло-гитарист вошел в такой раж, что остальным пришлось проиграть всю пьесу трижды, не останавливаясь. А Кутик выдавал все новые и новые рифы. Порой он брал такие аккорды, что у наблюдавших за его игрой волшебников сводило руки до локтя.
Но вот музыка утихла. Кутик выдохнул и выпрямился. По его довольному лицу струился пот. Макар с Маргулом также не отличались сухостью.
— Вот это я понимаю! — восхищенно улыбнулся Макар. — Дай пять!
Он хлопнул по подставленным ладоням басиста и соло-гитариста.
— Это что-то с чем-то! — поддержал товарища Кутик. — Такого никто никогда не играл! Жаль Подгора с нами нет.
— Да, рояля не хватает, — кивнул Иван.
— Пожалуй, — согласился Горыныч, — но нам, увы, не услышать его. Он в отправной точке «Машины Времени».
— А ему нас? — вклинился Макар.
— По всему выходит, пока что тоже.
— Нужно, чтобы Подгор тоже играл эту пьесу. Только так «Машина Времени» заработает. Как бы ему послать партитуру?
— Давайте напишем ее на стене в его келье. Просто и доходчиво.
— До него в келье успеет побывать много народа, — отклонил идею Горыныч, — неизвестно, что может случиться. Тем более, вы говорите, не все наши записи сохранились.
— Подожди, Горыныч, мы ведь всего-навсего переложили их пьесу на пять четвертей. Достаточно оставить сообщение, так, чтобы его поняли через много лет!
— И как ты себе это представляешь? Нацарапать на двери?
— Отличная идея! Подгор с Кутиком как раз живут… будут жить в комнате пять-четыре.
— А мы с Макаром в три-четыре! А напротив четыре-четыре! Но как Подгор догадается? Никто ведь этим цифрам никакого значения не придаст!
— А где вы репетируете?
— Да вот в этом самом помещении!
Иван посмотрел на дальнюю стену, хмыкнул, подошел вплотную, погладил:
— Уверен, Алена сумеет написать так, чтобы стало понятно только пианисту. И только в нужное время. Главное — подуть!
Глава 101
— Нет, Иван, я не смогу написать твое послание в будущее, — в дверях стояла Алена. Она уже несколько минут слушала спор двух математиков. Вдохновленный новой идеей юноша не сразу обратил на нее внимание:
— Но почему?
Вместо ответа девочка раздвинула музыкантов и подошла к стене, на которую только что пялился Иван. Алена достала кисть и всего один пузырек с краской. Черной. Быстрыми легкими движениями она набросала на камне задорного пса. О пяти лапах.
— Что это? — удивился юноша.
— Я — художник. Я так вижу, — непонятно ответила Алена.
— Так вот для чего собаке пятая нога! — вмешался Маргул. — А мы все голову ломали!
— Теперь понятно? — развела руками художница.
Иван тяжело вздохнул:
— Что же делать? Нужно как-то отправить послание в будущее!
— А вы не думали просто написать письмо?
— И как его доставить адресату в нужное время? — вскинулся в ответ Иван.
— Это может сделать лишь один человек, — услышали они из-за спины.
— Кто же?!
— Я.
Все медленно обернулись. Перед ними стоял Мастер.
— Не забудьте указать кому, куда и когда точно нужно доставить.
Горыныч собрал партитуры. На последнем листе осталось немного места внизу. Он передал бумагу Макару:
— Лучше написать это твоей рукой.
Гитарист написал. Всю пачку передали Мастеру. Мастер пересчитал листы и небрежно сунул за пазуху:
— А теперь сыграйте вашу пьесу еще раз. Хочу услышать ее целиком.
Никто не осмелился перечить. Под сводами монастыря вновь поплыла необычная мелодия.
— Тебе не кажется, что стало светлее? — шепнул Иван Горынычу.
Тот шикнул и больше ничего не ответил.
Светлее действительно стало. Вокруг странного аппарата, к которому были привязаны три гитары, расплывался едва заметный пока ореол. Постепенно свет заполнил всю келью, становясь все ярче. Откуда-то в мелодию вплелись звуки рояля. Еще тихие, но уже различимые. Звук нарастал, вскоре сравнявшись с остальными инструментами. Потом начал перекрывать их звучание, заполняя собой все пространство. Невидимый пианист вошел в раж. Все громче и увереннее.
И тут все исчезло, погрузилось во мрак. Темноту рассеивал единственный светильник. Мелодия еще долго витала эхом по лабиринту монастыря.
— Красиво, — вздохнул Мастер, — жаль, не скоро удастся услышать ее снова.
— Что произошло?
— То, что должно было произойти, — ответил за Мастера Горыныч, — хрононавты вернулись в свое время.
— А как же мы?
— Все в ваших руках, — Мастер шагнул прямо в стену и исчез. Только веселый пес на ней продолжал перебирать пятью лапами.
Глава 102
В келье девочки было темно.
— Да будет свет! — произнесла она и легонько подула. Вспыхнул нарисованный факел и озарил помещение. На дальней стене зеленел лес. Нет, еще не совсем лес — набросок. Вот ель, рядом с ней тоненькая березка, кусты, другие деревья. И всех их оплел бесконечный цветущий вьюн.
— Узнаете себя?
— А почему я — ель? — удивился Горыныч.
— Потому что я так вижу. Мне нужно, чтобы вы оба вспомнили всех, с кем встречались.
— Всех-всех?
— Да, даже тех, кого не знаете. Любая случайная встреча должна отразиться здесь. Иначе ничего не выйдет.
Змеепод снял с шеи свой жесткий диск, дважды коснулся когтем, принялся перечислять имена.
— Подожди, — художница взяла кисти и краски, — не так быстро. Мне ведь каждого нужно запечатлеть!
Список встреченных Горынычем на своем жизненном пути оказался удивительно короток. Когда он закончил перечисление драконом Хроносом, Алена недоуменно перевела взгляд с картины на змеепода:
— И все? — пока он называл имена, вокруг ели выросло несколько деревьев и кустов да с десяток травинок. Все они так или иначе переплелись с ветвями ели.
— Больше нет, — развел руками Горыныч. — Я же известный домосед. Был.
— Ясно. Тогда давай ты, Иван.
Юноша последовал примеру товарища и открыл свой жесткий диск. Длинный свиток раскатился по полу.
— Ого! Да тут не один день рисовать придется! — Алена вновь взялась за кисть. — диктуй!
Закипела работа. Первыми выросли родители. Их вьюн Иван оплел плотно, так, что едва можно было различить, что это за деревья.
— Бабушка Алена, — продолжил список юноша.
Кисть замерла в руке девочки:
— Как ты сказал?!
Оба ошарашенно уставились друг на друга.
— Бабушка Алена, — медленно повторил он. — Нет! Не моет быть!
— Может. Очень даже может! — вклинился Горыныч. — Теперь все встает на свои места! Я, кажется, понял!
— Что?!
— Рисуй, Аленушка. Вы сейчас тоже поймете, — усмехнулся змеепод.
Рука девочки сама выписала непонятный пируэт. Вьюн Иван совершил удивительный кульбит, ринулся к корням березки Алены и стал стремительно взбираться по белому стволу. Потом вдруг отпрянул. Покружил вдали. Ухватился за крону.
И тогда всем стало понятно. Шокированные, они переводили взгляд с картины друг на друга и обратно.
— То есть, получается, ты моя бабушка, — просипел Иван и покачнулся.
Глава 103
Когда история Ивана дошла до Города-у-Топи, лес на стене превратился в непроходимую чащу. Алена, не задумываясь, принялась изображать утопцев зверями, попавшими в густую паутину вьюнка. Когда и с этим было покончено, в чаще выросли новые деревья, переплелись с елью и березкой ветвями. И везде царил Иван. И еще поверх всего едва заметной паутинкой распростерся Мастер.
Приближался очередной банный день, когда картина была наконец завершена. Трое волшебников разглядывали полотно. Алена с удовлетворением, Горыныч с удивлением, Иван с недоумением.
— И что дальше?
— Дальше нужно рассчитать уравнения судьбы…
— Не нужно, — Иван держал в руке Клубок Судьбы, — нужно рассчитать лишь точку пространства-времени, в которую должна привести Путеводная Нить.
— Допустим, в твоем случае это нетрудно. А я совершенно не представляю, куда должен попасть. Разве что чудо случится…
— Нужно просто дунуть! — напомнила девочка.
Змеепод приблизился к картине и дунул. Лес ожил, наполнился ароматами, движением.
— Иди, — Иван протянул ему Клубок.
— Подожди! — Алена схватила Горыныча за локоть, — возьми!
Она протягивала небольшую стопку плотных листов размером с колоду игральных карт:
— Здесь не все. Я не успела. Потом пришлю еще.
— Зачем это? На память? — Горыныч перелистывал картинки.