– Эротика, значит? – Она лукаво поиграла бровями, листая страницы. – Обычно любовные сцены ближе к концу…
– Что? – Желание улыбнуться испарилось, и я выхватил у нее книгу. Лу вырвала ее обратно. – Нет, конечно! – возмутился я, пытаясь снова ее забрать. – В этой истории автор исследует суть человеческого общества, толкует особым образом нюансы извечной борьбы добра и зла, рассуждает о страстях, которые кроются в войне, любви, дружбе, смерти…
– Смерти?
– Да. В конце возлюбленные погибают. – Она отпрянула, и я смог-таки забрать книгу. Щеки у меня пылали. Не стоило делиться этим с ней, никогда. Разумеется, она не оценила. Она вообще ничего в этой жизни не ценит. – Зря я это все.
– Как можно любить книгу, которая заканчивается смертью?
– Она заканчивается не смертью. Да, герои погибают, но зато королевства отвергают вражду и вступают в союз. Финал оставляет надежду.
Лу нахмурилась, явно не веря мне.
– В смерти никакой надежды нет. Смерть – это смерть, как ни крути.
Я вздохнул и отвернулся, чтобы вернуть книгу в тайник.
– Ладно. Не читай. Мне все равно.
– Я вовсе не говорила, что не хочу ее читать. – Она нетерпеливо протянула руку. – Только не жди, что я буду истово ею восторгаться, как ты. По описанию сюжет просто кошмар, но вряд ли он окажется хуже «Пастыря».
Я вцепился в книгу обеими руками, не зная, стоит ли отдавать ее.
– Описаний травы там нет.
– Решающий довод в ее пользу.
Я неохотно протянул Лу книгу. На этот раз она взяла ее бережно, новым взглядом прочтя название. У меня в груди затеплилась надежда. Я кашлянул и, глядя в сторону, сказал:
– И… любовная сцена там тоже есть.
Лу усмехнулась и стала с предвкушением листать страницы.
Я все-таки не удержался от улыбки.
Час спустя послышался стук в дверь. Я был в уборной и застыл на месте, наполовину стянув рубашку и наполовину наполнив ванну. Лу в спальне досадливо застонала. Нацепив рубашку обратно, я открыл свежезаделанную дверь, а Лу бросила «La Vie Éphémère» на одеяло и свесила ноги с кровати. Они едва доставали до пола.
– Кто там?
– Ансель.
Ворчливо чертыхнувшись, Лу спрыгнула на пол. Я первым успел к двери и распахнул ее.
– Что такое?
Лу смерила его свирепым взглядом.
– Ансель, ты мне, конечно, нравишься, но, если ты пришел не с чем-нибудь важным, пеняй на себя. У Эмилии и Александра только что был особый момент, и клянусь, если они в самое ближайшее время не поцелуются, я просто умру.
Ансель ничего не понял, а я покачал головой, сдерживая улыбку.
– Не обращай на нее внимания.
Он кивнул, все еще растерянный, а затем поспешно поклонился.
– Внизу Мадам Лабелль, капитан. Она… она требует беседы с мадам Диггори.
Лу попыталась пролезть у меня под рукой. Я отошел прежде, чем она успела наступить мне на ногу. Или укусить меня. Печальный опыт событий у реки напомнил о себе.
– Чего она хочет?
Лу скрестила руки на груди и прислонилась к дверному косяку.
– Ты ей сказал, чтоб катилась на хер?
– Лу, – предостерегающе проговорил я.
– Она отказывается уходить. – Ансель переминался с ноги на ногу. – Говорит, это важно.
– Ну что ж. Полагаю, Эмилии и Александру все же придется меня подождать. Как трагично. – Лу толкнула меня локтем, проскользнула мимо и схватила свой плащ. Потом резко застыла и сморщила нос. – А еще, шасс, от тебя воняет.
Я преградил ей путь. Сдержался, хотя очень хотелось вспылить. Или понюхать себя.
– Ты никуда не пойдешь.
– Еще как пойду. – Она обошла меня, морщась и размахивая ладонью перед носом. Я ощетинился – ну не может же от меня пахнуть настолько дурно. – Ансель ведь сказал, она не уйдет, пока меня не увидит.
Я нарочно потянулся за спину жене, коснувшись потной рукой ее щеки, и взял свой мундир. Лу не шевельнулась, только слегка повернула голову, чтобы вприщур смерить меня свирепым взглядом. Наши лица оказались довольно близко, и я едва сдержал порыв наклониться ближе и вдохнуть запах. Не свой – ее. В минуты, когда Лу не слонялась бог знает зачем по лазарету, пахло от нее… приятно. Корицей.
Кашлянув, я продел руки в мундир. Рукава рубашки, все еще мокрой от пота, скатались и сморщились у меня на коже. Неприятно.
– Мадам Лабелль не следует здесь находиться. Мы завершили допрос еще вчера.
И толку от этого допроса было мало. Мадам Лабелль оказалась такой же скрытной, как Лу. После того как она случайно выдала нам настоящее имя ведьмы, мадам Лабелль спохватилась и стала молчалива и осторожна. Это подозрительно. Архиепископ пришел в ярость. Мадам Лабелль еще повезло, что он ее саму не отправил на костер. Вместе с Лу.
– Возможно, она хочет выдвинуть очередное предложение, – сказала Лу, не подозревая, по какому тонкому льду ходит.
– Предложение?
– Чтобы выкупить меня в «Беллерозу».
Я нахмурился.
– Торговля людьми запрещена.
– Она не станет говорить, что покупает меня. Скажет, что оплачивает контракт: чтобы меня обучить, навести красоту, предоставить мне комнату и питание. Ей подобные используют именно такие лазейки. Вся Восточная сторона работает на контрактах. – Она примолкла и присмотрелась ко мне. – Но, полагаю, сейчас, когда мы женаты, это вопрос спорный. Разве что ты будешь не против делиться?
Я в напряженном молчании застегнул мундир на пуговицы.
– Она не хочет тебя покупать.
Лу проскочила мимо меня с озорной улыбкой и стерла капельку пота с моей брови.
– Пойдем выясним?
Мадам Лабелль ждала в фойе. Двое моих братьев стояли рядом с ней. На лицах их читалась настороженность и сомнения в том, что этой даме стоит находиться в Башне в такой час. И здесь, и во всем королевстве соблюдались строгие комендантские часы. Мадам Лабелль, однако, невозмутимо стояла между братьями, высоко вздернув нос. Ее лицо, когда-то, возможно, необычайно красивое, но теперь тронутое возрастом, с морщинами возле глаз и рта, – расплылось в широкой улыбке при виде Лу.
– Луиза! – Она распростерла руки, будто ждала, что Лу ее обнимет. Я чуть не рассмеялся. – Как славно видеть тебя в столь добром здравии… хотя синяки на лице выглядят прескверно. Надеюсь, не эти любезные господа за них в ответе?
Смех застрял у меня в горле и вмиг испарился.
– Мы бы никогда не причинили ей вреда.
Она посмотрела на меня и в притворном восторге сложила ладони.
– Как чудесно видеть вас снова, капитан Диггори! Конечно, конечно, мне стоило догадаться – вы слишком благородны для подобного, верно? – Мадам Лабелль улыбнулась, снова демонстрируя неестественно белоснежные зубы. – Прошу простить за столь поздний визит, но мне необходимо сию же минуту побеседовать с Луизой. Надеюсь, вы не будете возражать.
Лу не сдвинулась с места.
– Чего вам надо?
– Я бы предпочла обсудить это наедине, дорогая. Тема достаточно… щекотливая. Я хотела поговорить с тобой вчера после допроса, но мы с моим сопроводителем обнаружили, что ты была несколько занята в библиотеке своими личными делами. – Она с понимающей улыбкой перевела взгляд с Лу на меня, наклонилась ближе и шепнула: – Я никогда не отрываю возлюбленных от ссоры. Таково одно из тех немногих правил, которым я следую в жизни.
Лу вытаращила глаза.
– Это была не ссора возлюбленных.
– Да? Тогда, возможно, ты вновь поразмыслишь над моим предложением?
Я хотел вклиниться между ними, но сдержался.
– Вы должны уйти.
– Будьте покойны, капитан. У меня нет намерения похитить вашу невесту… пока что. – Увидев мое лицо, мадам Лабелль подмигнула мне и хохотнула. – Но на приватной беседе я все же вынуждена настоять. Есть ли здесь комната, которой могли бы воспользоваться мы с мадам Диггори? Местечко, пожалуй, менее… – она махнула на шассеров, которые стояли вокруг нас по стойке смирно, – …людное?
Однако в этот миг в фойе ворвался Архиепископ в ночном колпаке.
– Что за столпотворение? У вас всех есть обязанности… – Завидев мадам Лабелль, он округлил глаза. – Элен. До чего пренеприятный сюрприз.
Она сделала реверанс.
– Взаимно, Ваше Высокопреосвященство.
Я поспешил поклониться, приложив кулак к груди.
– Мадам Лабелль пришла поговорить с моей женой, господин.
– Неужели? – Архиепископ не отвел глаз. Он смотрел на мадам Лабелль острым, пылающим взором, сжав губы в тонкую нить. – В таком случае печально, что двери церкви закрываются через… – Архиепископ достал из кармана часы, – …примерно три минуты.
Ответная улыбка мадам Лабелль была прохладной.
– Полно, разве церковь может закрыть свои двери для страждущих?
– Настали тревожные времена, мадам. Мы должны выживать любой ценой.
– Да. – Она бросила взгляд на Лу. – Это верно.
Воцарилось напряженное и неловкое молчание. Мы сверлили друг друга нелюбезными взглядами. Лу беспокойно шевельнулась на месте, и я задумался, не стоит ли выставить мадам Лабелль силой. Что бы ни говорила эта женщина, свою цель она обозначила вполне четко, а я скорее сожгу «Беллерозу» дотла, чем позволю Лу стать куртизанкой. В конце концов, пусть мы оба этому не рады, она уже принесла клятву мне.
– Две минуты, – резко сказал Архиепископ.
Лицо мадам Лабелль исказилось.
– Я никуда не уйду.
Архиепископ кивнул братьям, и они шагнули ближе. Нахмурили брови. Видно было, что братья разрываются между необходимостью последовать приказу и нежеланием силой выдворять женщину из церкви. Меня угрызения совести по этому поводу не мучили, поэтому я тоже шагнул вперед и заслонил собой Лу.
– Нет, уйдете.
Что-то мелькнуло в глазах мадам Лабелль, когда она посмотрела на меня. Ее насмешка будто куда-то испарилась. Прежде чем я успел выставить ее прочь из Башни, Лу коснулась моей руки и пробормотала:
– Пойдем.
Затем разом произошло сразу несколько вещей.
Во взгляде мадам Лабелль вспыхнуло нечто безумное, и она ринулась вперед. Быстрей змеи в прыжке она схватила Лу и что-то быстро-быстро зашептала ей на ухо.