– Отвратно.
– Мы думали, тебе конец.
– Хотелось бы, да нет.
Рука Коко застыла.
– Не говори так. Это просто душевная боль, вот и все. Парочка булочек со сливками тебе поможет.
Я распахнула глаза.
– Душевная боль?
– Вроде головной боли, только куда хуже. У меня такие боли очень часто бывали, когда я жила с теткой. – Она убрала мои волосы с лица и наклонилась ближе, чтобы утереть еще одну слезу с моей щеки. – Ты ни в чем не виновата, Лу. Ты поступила так, как должна была.
Долгое мгновение я смотрела на свои руки.
– Почему тогда я так дерьмово себя из-за этого чувствую?
– Потому что ты хороший человек. Знаю, отнимать жизнь всегда неприятно, но Эстель тебя вынудила. Никто не стал бы тебя винить.
– А я вот уверена, что Эстель бы с этим не согласилась.
– Эстель сделала свой выбор, когда уверовала в твою мать. И выбор оказался ошибочным. Единственное, что ты можешь теперь – жить дальше. Верно я говорю? – Она кивнула Анселю, который стоял в уголке, заливаясь румянцем. Я быстро отвела взгляд.
Теперь он, конечно же, знал правду. Ворожбу он явно учуял. И все же вот она я… живая. Мои глаза снова наполнились слезами. «Перестань. – одернула я себя. – Разумеется, он тебя не выдал. Ансель – единственный порядочный мужчина в этой Башне. И позор тебе, если ты думала иначе».
К горлу подкатил ком, и я стала вертеть на пальце кольцо Анжелики, не в силах смотреть никому из них в глаза.
– Должна тебя предупредить, – продолжала Коко, – в королевстве Рида чествуют как героя. Это первое сожжение за много месяцев, и учитывая нынешнюю обстановку, это просто… праздник. Король Огюст пригласил Рида отужинать с ним вчера, но Рид отказался. – В ответ на мой вопросительный взгляд она неодобрительно поджала губы. – Не хотел оставлять тебя.
Мне вдруг стало жарко, и я отбросила одеяла.
– В его поступке ничего героического нет.
Коко с Анселем переглянулись.
– От тебя, как от его жены, – проговорила Коко осторожно, – ожидают другого мнения на этот счет.
Я уставилась на нее.
– Слушай, Лу. – Она откинулась на спинку кресла, досадливо вздохнув. – Я просто за тобой приглядываю. Люди вчера слышали твои крики во время казни. Многим очень интересно, почему от сожжения ведьмы у тебя приключилась истерика, – и в том числе королю. Чтобы его успокоить, Рид наконец принял его приглашение на сегодняшний ужин. Ты должна быть осторожна. Теперь наблюдать за тобой все будут особенно пристально. – Она покосилась на Анселя. – И ты знаешь, что на костре сжигают не только ведьм. Тех, кто им сочувствует, ждет та же участь.
Я перевела взгляд с Коко на Анселя, чувствуя, как екнуло сердце.
– Господи. Вы двое…
– Трое, – пробормотал Ансель. – Ты забыла про Рида. Его тоже сожгут.
– Он убил Эстель.
Ансель уставился на свои ботинки и тяжело сглотнул.
– Он верит, что Эстель была демоном. Все они верят в это. Он… пытался защитить тебя, Лу.
Я покачала головой. Яростные слезы снова подступили к глазам.
– Но он ошибается. Не все ведьмы злые.
– Я знаю, что ты в это веришь, – сказал Ансель мягко. – Но заставить Рида поверить в это ты не сможешь. – Он наконец поднял взгляд, и в его карих глазах отразилась глубокая грусть – такая, которой человек его возраста никогда не должен был познать. – Есть на свете вещи, которые словами изменить нельзя. Кое-что нужно увидеть. Нужно почувствовать.
Он пошел к двери, но заколебался и оглянулся на меня.
– Надеюсь, вы вместе найдете путь. Он хороший человек… И ты тоже.
Я молча смотрела, как он уходит, отчаянно желая спросить как – как ведьме и охотнику на ведьм идти по жизни вместе? Как я смогу доверять человеку, который готов был бы меня сжечь? Как я смогу его любить?
Но кое в чем Ансель все же оказался прав. В том, что стало с Эстель, я не могу всецело винить Рида. Он искренне верил, что ведьмы – зло. Эта вера – такая же неотъемлемая часть его сущности, как медные волосы или высокий рост.
Нет, смерть Эстель была не на руках Рида.
А на моих.
Пока Рид не вернулся, я выползла из кровати и доплелась до его стола. Кожу щипало и жгло в напоминание об огне, но все же таким образом она исцелялась, а вот с ногами и руками все было совсем иначе. Мышцы потяжелели, будто хотели затянуть меня под землю. Каждый шаг давался с трудом. Пот бусинками покрывал мой лоб, спутывал волосы на шее.
Коко сказала, что лихорадка пройдет не сразу. Я надеялась, что поскорей.
Рухнув в кресло, я из последних сил дернула ящик стола. Истлевшая Библия Рида все еще лежала внутри. Дрожащими пальцами я открыла ее и стала читать – по крайней мере, попыталась. Вся книга была исписана его рукой. Я поднесла тонкие страницы к самому носу, но все равно не могла почти ничего прочесть – так все плыло перед глазами. Сердито вздохнув, я бросила книгу обратно в шкаф. Видимо, доказать, что ведьмы не злы по природе своей, будет не так легко, как я надеялась.
И все же после ухода Коко и Анселя я придумала план. Если Анселя удалось убедить, что мы не злые, возможно, и Рида тоже получится. А для этого мне нужно было понять его идеологию. Понять его самого. Тихо чертыхаясь, я снова встала, готовясь спуститься в ад. Мне нужно было посетить библиотеку.
Почти полчаса спустя я наконец толкнула дверь подземелья. Приятный прохладный ветер коснулся моей кожи, и я выдохнула с облегчением. В коридоре было тихо. Большинство шассеров ушли отдыхать, а остальные занимались… своими обычными делами. Охраняли королевскую семью. Защищали виновных. Сжигали невинных.
Однако когда я дошла до библиотеки, дверь зала совещаний распахнулась, и оттуда вышел Архиепископ. С пальцев он слизывал нечто похожее на глазурь. В другой руке он держал наполовину съеденную булочку со сливками.
Черт. Закинуть в рот кольцо Анжелики и исчезнуть я не успела – Архиепископ меня заметил. Мы оба застыли в одинаковой дурацкой позе, не донеся руки до рта, но он оправился первым и быстро спрятал булочку за спину. На носу у него осталось пятнышко глазури.
– Луиза! Что… ты здесь делаешь? – Он потряс головой при виде моего изумления, кашлянул, а затем выпрямился в полный, не слишком внушительный рост. – Это запретная территория. Вынужден попросить тебя немедленно удалиться.
– Простите, я… – Тоже тряхнув головой, я отвела взгляд, стараясь смотреть куда угодно, только не на его нос. – Я хотела взять Библию.
Он уставился на меня так, будто у меня выросли рога – что довольно иронично, учитывая мою просьбу.
– Что?
– Это… булочка? – Я глубоко вдохнула запах ванили и корицы и отбросила со лба прядь влажных волос. Несмотря на лихорадку, мой рот наполнился слюной. Этот запах я везде узнаю. Это был мой запах. Но Архиепископу-то он зачем? В таком мрачном, темном месте такому запаху не место.
– Достаточно дерзких вопросов. – Он нахмурился и тайком вытер пальцы о рясу. – Если ты в самом деле желаешь обзавестись Библией – в чем я сомневаюсь, – я, разумеется, тебе ее дам, если ты сию же минуту вернешься к себе. – Архиепископ неохотно оглядел мое лицо – бледную кожу, взмокший лоб, синяки под глазами, и взгляд его смягчился. – Тебе нужно лежать, Луиза. Нужно время, чтобы твое тело… – Он опять потряс головой, будто спохватившись и не понимая, что это на него нашло. Я ему даже посочувствовала. – Стой на месте, никуда не уходи.
Архиепископ протолкнулся мимо меня в библиотеку и вернулся мгновение спустя.
– Вот. – Он сунул мне в руки древний пыльный том. Корешок и обложка были перемазаны глазурью. – Обращайся с ней бережно. Это ведь Слово Божье.
Я провела ладонью по кожаному переплету, рисуя линию в слое пыли и глазури.
– Спасибо. Когда дочитаю, верну.
– В этом нет нужды. – Он снова кашлянул, хмурясь, и сцепил руки за спиной. На вид ему было так же неуютно, как и мне. – Она твоя. Это подарок, если пожелаешь.
Подарок. Это слово вызвало у меня приступ неудовольствия, и я поразилась тому, до чего странной вышла эта наша встреча. Архиепископ прячет пальцы, измазанные глазурью, я прижимаю Библию к груди…
– Ладно. Тогда я…
– Разумеется. Мне тоже пора идти…
Мы разошлись, обменявшись одинаково смущенными кивками.
Той ночью Рид тихо открыл дверь спальни. Я бросила Библию ему под кровать и поприветствовала его виноватым:
– Привет!
– Лу! – Он чуть из штанов не выпрыгнул. Кажется, я даже слышала, как он выругался. Вытаращив глаза, Рид бросил мундир на стол и с опаской ко мне подошел. – Уже поздно. Почему ты не спишь?
– Не могу. – Мои зубы застучали, и я зарылась поглубже под одеяло, в которое закуталась.
Он потрогал мой лоб.
– У тебя жар. Ты ходила в лазарет?
– Бри сказала, ближайшие пару дней так и будет.
Когда Рид попытался сесть рядом со мной на кровать, я поднялась на ноги, бросив одеяло. Тело запротестовало, недовольное таким внезапным движением, и я сморщилась, дрожа. Рид вздохнул и тоже встал.
– Прости. Сядь, пожалуйста. Тебе надо отдыхать.
– Нет, мне надо убрать с шеи волосы. Я тут с ума из-за них схожу. – С необъяснимой яростью я отдернула непослушные пряди. – Но руки такие… тяжелые… – Я зевнула, и мои руки безвольно обвисли. Я легла обратно. – Даже поднять их не выходит.
Он фыркнул.
– Я могу тебе чем-нибудь помочь?
– Ты мог бы заплести мне косу.
Фыркал Рид недолго.
– Что-о?
– Заплети мне волосы. Пожалуйста.
Он уставился на меня. Я уставилась на него.
– Я тебя научу. Это нетрудно.
– Сильно сомневаюсь.
– Прошу тебя. Пока они касаются моей кожи, я точно не смогу уснуть.
Я не лгала. От священного текста, лихорадки и недосыпа у меня уже кружилась голова и путались мысли. Каждое прикосновение волос к коже было мучительно – одновременно и холодно, и щекотно, и больно.
Рид тяжело сглотнул и обошел меня. Приятная дрожь пробежала по моей спине от его присутствия, его близости. Его тепла. Он покорно вздохнул.