Моя мать в городе.
По пути назад в Башню шассеров праздник Святого Николая уже утратил для меня всякую прелесть. Деревья были уже не так красивы, костер мерцал не так ярко, даже еда не манила так, как прежде, а рыбная вонь вернулась и снова сдавила мне горло.
Всю дорогу Рид мучил меня вопросами. А когда понял, что ответов не услышит, замолк. Я не могла заставить себя извиниться. Могла лишь прятать дрожащие пальцы, но знала, что Рид все видит.
Она тебя не нашла.
Она тебя не найдет.
Я снова и снова повторяла эту мантру, но выходило неубедительно.
Вскоре впереди показался собор Сан-Сесиль, и я с облегчением выдохнула. Выдох мгновенно перерос во вскрик, когда что-то вдруг шевельнулось в переулке рядом с нами.
Рид дернул меня к себе, но тут же расслабился и досадливо вздохнул.
– Все хорошо. Это просто бродяга.
Но это был не просто бродяга. Руки и ноги у меня онемели, когда я пригляделась… И узнала знакомое лицо и мутные глаза, которые уставились на меня из тени.
Мсье Бернар.
Он сгорбился над мусорной корзиной, держа во рту нечто похожее на дохлое животное. Кожа мсье Бернара, некогда влажная от его же собственной крови, теперь почернела, а черты его тела как будто расплывались. Словно он сам стал живой тенью.
– Господи, – выдохнула я.
Глаза Рида расширились. Он толкнул меня себе за спину и выхватил из-под пальто балисарду.
– Отойди…
– Нет! – Я нырнула ему под руку и преградила путь его кинжалу. – Оставь его! Он никого не трогает!
– Да ты посмотри на него, Лу…
– Он безобиден! – Я схватила Рида за руку. – Не трогай его!
– Нельзя просто оставить его здесь…
– Дай мне с ним поговорить, – взмолилась я. – Может быть, он согласится вернуться со мной в Башню. Я… Я всегда навещала его в лазарете. Может, он меня послушает.
Рид тревожно посмотрел на нас. Спустя долгое мгновение он помрачнел.
– Далеко не отходи. Если он попытается тебе навредить, прячься за меня. Ты поняла?
Я бы глаза закатила, если бы не была в таком ужасе.
– Я сама могу за себя постоять, Рид.
Он схватил меня за руку и прижал ее к своей груди.
– У меня есть клинок, который режет колдовство. Ясно тебе?
Я тяжело сглотнула и кивнула.
Берни совершенно пустым взглядом смотрел, как мы подходим к нему.
– Берни? – Я ободрительно улыбнулась, чувствуя нож Андре у себя в сапоге. – Берни, ты меня помнишь?
Ноль ответа.
Я потянулась к Берни, и когда мои пальцы коснулись его кожи, что-то мелькнуло за пустотой его глаз. Без предупреждения он бросился ко мне. Я вскрикнула и отшатнулась, но Берни схватил мою руку, точно в тиски. На лице его расплылась страшная усмешка.
– Я иду за тобой, дорогая.
Чистый, подлинный страх пополз по моей спине. Парализовал меня.
Я иду за тобой, дорогая… дорогая… дорогая…
Рид, рыча, дернул меня назад и грубой силой вывернул Берни запястье. Почерневшие пальцы его разжались, и я смогла вырваться. Едва наши руки разомкнулись, как Берни снова обмяк – будто марионетка, которой обрезали нитки.
Но Рид все равно ударил его кинжалом.
Когда балисарда пронзила грудь мсье Бернара, тени, покрывшие его кожу, растворились, впервые обнажив его истинный облик.
Чувствуя, как к горлу подступает желчь, я смотрела на его хрупкую кожу, седые волосы, морщинки в уголках рта. Только глаза остались мутными – слепыми. Берни закашлялся, захлебываясь, а из груди его хлынула кровь – на этот раз красная, чистая, не ядовитая. Я упала на колени рядом с ним и взяла его ладони в свои. По моему лицу покатились слезы.
– Мне очень жаль, Берни.
В последний раз его глаза обратились ко мне. И закрылись навсегда.
У церкви стояли крытые повозки Древних сестер, но я их почти не замечала. Будто оказавшись в чужом теле, я безмолвно плыла над толпой.
Берни умер. Хуже того – его заколдовала моя мать.
Я иду за тобой, дорогая.
Эти слова эхом отдавались в моих мыслях. Снова, и снова, и снова. Ошибки быть не могло.
Я вздрогнула, вспоминая, как ожил Берни от моего прикосновения. Как он пристально наблюдал за мной в лазарете. Как глупо было счесть, что он просто хотел положить конец своим страданиям, когда пытался прыгнуть из окна лазарета. Его побег… И предостережение мадам Лабелль…
Слишком уж сходится все по времени, совпадением это быть не может. Берни пытался добраться до моей матери.
Когда мы вошли в нашу комнату, Рид ничего не сказал. Похоже, смерть Берни потрясла его не меньше, чем меня. Золотистая кожа Рида стала пепельной, а руки подрагивали, когда он открывал дверь спальни.
Смерть. Она всюду преследовала меня, затрагивала всех и все, что было мне дорого. Похоже, убежать от нее мне не удастся. И скрыться не выйдет тоже. Этот кошмар не закончится никогда.
Когда Рид захлопнул дверь, я стянула с себя новый плащ и окровавленное платье, бросив нож Андре в стол и желая поскорее стереть все воспоминания о крови на моей коже. Нож меня все равно не защитит. Точно не от нее. Надевая новое платье, я снова тщетно попыталась скрыть дрожь в пальцах.
Рид сжал губы в тонкую нить, наблюдая за мной, и по напряженному молчанию я поняла, что передышки ждать не стоит.
– Что? – Я рухнула на кровать, чувствуя, как гордость во мне уступает место усталости.
Его взгляд не смягчился. Не на этот раз.
– Ты что-то от меня скрываешь.
Но сил на этот разговор у меня не было. Только не после встречи с мадам Лабелль и Берни. Не теперь, когда я узнала, что моя мать выяснила, где я.
Я упала на подушку, силясь не закрывать глаза.
– Разумеется, скрываю. На чердаке в Солей-и-Лун я тебе так и сказала.
– Что мадам Лабелль имела в виду, когда спросила, знаю ли я тебя по-настоящему?
– Кто ее знает… – Я села и слабо ему улыбнулась. – Она явно напрочь свихнулась.
Рид указал на кольцо Анжелики.
– Она говорила о нем. Это она тебе его дала?
– Я не знаю, – прошептала я.
Он взлохматил себе волосы, злясь с каждой секундой все больше.
– Кто идет за тобой?
– Рид, прошу…
– Тебе грозит беда?
– Я не хочу об этом…
Рид ударил по столу кулаком, и одна из ножек треснула.
– Скажи мне, Лу!
Я инстинктивно отпрянула от Рида, и его ярость тут же угасла. Он присел на колени рядом со мной, и в глазах его вспыхнуло невысказанное чувство – страх. Он вцепился в мои руки, как в спасительную соломинку.
– Я не смогу тебя уберечь, если ты мне не позволишь, – проговорил он с мольбой. – Чего бы ты ни боялась так сильно – ты можешь рассказать мне об этом. Все дело в твоей матери, да? Это она тебя ищет?
Я не смогла сдержать новых слез. Я смотрела на Рида и чувствовала, как меня захлестывает страх – больший, чем когда-либо прежде. Я должна была сказать ему правду. Здесь и сейчас.
Время пришло.
Если моя мать знает, где я, значит, беда грозит и Риду тоже.
Моргана без колебаний прикончит шассера, особенно если тот будет стоять у нее на пути. Нельзя позволить ему и дальше идти вслепую. Он имеет право знать.
Я медленно кивнула.
Рид помрачнел. Он взял мои щеки в ладони и утер мне слезы – с нежностью, которая шла вразрез с его яростным взглядом.
– Я не позволю ей ранить тебя снова, Лу. Я смогу тебя защитить. Все будет хорошо.
Я покачала головой. Слезы хлынули еще пуще.
– Я должна кое-что тебе рассказать. – Мое горло сжалось, будто само мое тело не хотело, чтобы я совершила задуманное. Будто оно знало, что за судьба его ждет, если слова прозвучат. Я тяжело сглотнула и заговорила прежде, чем успела бы передумать: – На самом деле я…
Дверь распахнулась, и, к моему изумлению, в комнату вошел Архиепископ.
Рид мгновенно встал и поклонился. На его лице тоже отразилось удивление – и настороженность.
– Господин?
Архиепископ переводил взгляд с меня на Рида – решительный и гневный.
– Королевская стража только что доложила, что десятки женщин собрались у замка. Король Огюст тревожится. Поспеши их разогнать, возьми с собой всех шассеров, каких только сможешь.
Рид заколебался.
– Присутствие колдовства уже подтверждено, господин?
Архиепископ гневно раздул ноздри.
– Ты предлагаешь подождать и узнать наверняка?
Рид оглянулся на меня, его явно разрывали сомнения, но я кивнула. Так и не произнесенные слова засели в горле и душили меня.
– Иди.
Он присел и быстро сжал мою руку.
– Прости. Я отправлю к тебе Анселя, пока не вернусь…
– В этом нет нужды, – отрезал Архиепископ. – Я сам останусь с ней.
Мы разом изумленно обернулись к нему.
– В-вы, господин?
– Мне необходимо срочно кое-что с ней обсудить.
Рука Рида застыла на моих дрожащих коленях.
– Сэр, если позволите – нельзя ли отложить этот разговор? У Лу был очень тяжелый день, и она еще не пришла в себя после…
Архиепископ смерил его суровым взглядом.
– Нет, нельзя. А пока ты стоишь здесь на коленях и споришь со мной, у замка, возможно, гибнут люди. И в том числе твой король.
Рид посуровел.
– Да, господин. – Стиснув зубы, он выпустил мою руку и поцеловал меня в лоб. – Мы поговорим позже. Обещаю.
Предчувствуя недоброе, я смотрела, как он идет к дверям. На пороге Рид остановился и обернулся ко мне.
– Я люблю тебя, Лу.
С этими словами он вышел.
Древние сестры
Я еще минуту смотрела Риду вслед, осознавая его слова.
Я люблю тебя, Лу.
От кончиков пальцев рук до кончиков пальцев ног по моему телу разлилось тепло, и страх отступил.
Он любит меня. Он меня любит.
Это меняло все. Если Рид на самом деле меня полюбил, неважно, что я ведьма. Он все равно будет меня любить. Он все поймет. Он действительно меня защитит.
Если он меня любит.
Я почти позабыла, что рядом Архиепископ, пока он не подал голос: