ко мне.
Рассказчица заговорила громче:
– Обо всем позабыть он стремился с тех пор, но еще не свершился Судьбы приговор.
Актриса в белом снова вышла, но теперь живот ее заметно выдавался вперед – она была беременна. Совершив красивый пируэт и разметав подол платья, она выхватила из юбок ребенка. Малышке было не больше года, она гулила и хихикала, а в ее глазах плескался восторг. Уже сейчас ее нос усеивали созвездия веснушек. Притворный Архиепископ, увидев ее, упал на колени, вцепившись себе в лицо и в одежды. Его тело сотрясалось от безмолвных криков. Толпа ждала, затаив дыхание.
Рассказчица присела рядом с ним и погладила по спине, тихо мурлыкнув ему в ухо:
– Ведьма весть принесла, вновь его посетя: от союза их вскоре… – она примолкла и посмотрела на толпу, сладострастно улыбнувшись, – …родилось дитя.
Рид наконец пробился через толпу, а шепот все нарастал – зрители повернулись к Архиепископу, и неверие в их глазах сменилось подозрением. Шассеры следовали за Ридом, крепко держась за балисарды. Кто-то что-то крикнул, но в суматохе никто не расслышал слов.
Рассказчица медленно встала – посреди хаоса ее лицо было совершенно безмятежным – и обернулась к нам. Ко мне.
Лицо из моих кошмаров.
Лицо смерти.
– А исторгла его на свет белый из чрева… – Рассказчица улыбнулась и простерла ко мне руки. Лицо ее взрослело, волосы прямо на глазах окрашивались ярким серебром. Позади нее послышались крики. Рид уже бежал к нам и что-то кричал, но я не могла разобрать слов. – …La Dame des Sorcières – всех ведьм королева.
Часть lll
C’est cela l’amour, tout donner, tout sacrifier sans espoir de retour. Это и есть любовь: все отдать, всем пожертвовать без надежды что-либо получить взамен.
Альбер Камю[22]
Тайны раскрыты
Послышались крики, и люди в панике и растерянности стали разбегаться по сторонам. Я не видела Рида. Не видела никого, кроме своей матери. Она стояла неподвижно посреди толпы – как белый маяк в надвигающейся тьме. Улыбалась. Распростерла руки в мольбе.
Архиепископ заслонил меня собой, когда ведьмы устремились к нам. Я отшатнулась, не понимая всей сути чувств, бушевавших внутри – среди них было исступленное неверие, леденящий страх, неистовый гнев. Ведьма в черном, Судьба, первая приблизилась к нам, но Архиепископ выхватил из-под одежд балисарду и вонзил ей глубоко в грудь. Судьба попятилась по ступеням и рухнула в руки сестры. Другая ведьма с визгом ринулась вперед.
Мелькнула синева, и лезвие распороло ей грудь сзади. Она закашлялась, беспомощно хватаясь за рану, а затем чья-то рука толкнула ее вперед. Ведьма медленно соскользнула с лезвия и упала.
У нее за спиной стоял Рид.
С его балисарды капала кровь, а в глазах пылала первобытная ненависть. Позади него с ведьмами сражались Жан-Люк и Ансель.
Быстрым кивком Рид поманил меня к себе. Я без колебаний бросила Архиепископа и кинулась в руки мужа.
Но ведьмы наступали. Казалось, они появлялись из пустоты, и было их все больше и больше. Хуже того – моя мать исчезла из виду.
Заколдованный мужчина с пустым взглядом вразвалку направился к Архиепископу. Сразу за ним, со свирепым рычанием выгибая пальцы, следовала ведьма. В воздухе повеяло колдовством.
– Уведи ее внутрь! – закричал Архиепископ. – Скройтесь в Башне, подоприте двери!
– Нет! – Я отскочила от Рида. – Дайте мне оружие! Я тоже могу сражаться!
Три пары рук разом схватили меня и поволокли в церковь. Другие шассеры уже пробились через толпу. Я с ужасом смотрела, как они достают из мундиров серебристые шприцы.
Когда послышались новые крики, Рид захлопнул двери церкви. Затем быстро стал перегораживать дверь огромной деревянной балкой. Жан-Люк поспешил ему помочь, а Ансель стоял рядом со мной, бледный как смерть.
– Это правда? То, что сказали ведьмы? У Архиепископа есть… У него с Морганой ле Блан есть ребенок?
– Возможно. – Плечи Жана-Люка напряглись под весом балки. – Но также возможно, что все это… просто… диверсия. – С последним рывком они водрузили балку на место. Жан-Люк оглядел меня с головы до ног, тяжело дыша. – Как те ведьмы в замке. Они уже почти проникли внутрь, когда мы прибыли. А затем просто взяли и исчезли.
Брызнуло стекло, и мы увидели наверху, в десятках метров над нами, ведьму, которая уже пробиралась внутрь через окно-розетку.
– Господи, – выдохнул Ансель, и лицо его исказилось от ужаса.
Жан-Люк толкнул меня вперед.
– Уведите ее наверх! С ведьмой я разберусь!
Рид схватил меня за руку, и вместе мы кинулись к лестнице. Ансель потопал следом.
Когда мы добрались до нашей спальни, Рид захлопнул дверь и пробил ручку балисардой. В следующий миг он кинулся к окну и выхватил из мундира маленький мешочек. Соль. Рид принялся лихорадочно рассыпать вдоль подоконника белые кристаллы.
– Не поможет, – проговорила я тихо и виновато.
Руки Рида застыли, и он медленно обернулся ко мне.
– Почему ведьмы охотятся за тобой, Лу?
Я открыла рот, отчаянно ища очередную правдоподобную отговорку, но не нашла. Рид схватил меня за руку и наклонился ближе, понизив голос.
– На этот раз мне нужна правда. Без нее я не смогу тебя защитить.
Я глубоко вздохнула и собралась с духом. Каждый смех, каждый взгляд, каждое касание – все вело нас сюда, к этому мгновению.
Сзади послышался придушенный хрип Анселя:
– Осторожно!
Мы разом обернулись и увидели ведьму за окном – она парила в воздухе, и ее желтовато-белесые волосы безумно развевались на сильном ветру. Мое сердце замерло. Ведьма ступила на подоконник – прямо на соляную полосу.
Мы с Ридом одновременно попытались заслонить от ведьмы друг друга. Он наступил мне на ногу, и я упала на колени. Ведьма недоверчиво посмотрела на нас, когда Рид кинулся за мной – за мной, а не за своей балисардой.
Ансель той же ошибки не совершил. Он бросился за клинком, но ведьма оказалась быстрее. Она щелкнула пальцами, острый запах магии обжег мне ноздри, и Анселя швырнуло в стену. Рид бросился на ведьму, и я не успела его остановить – ничего не успела, только крикнуть.
Щелчок – и тело Рида взмыло вверх. Он ударился головой о потолок, и вся комната содрогнулась. Снова щелчок – и Рид рухнул на пол у моих ног, до ужаса неподвижный.
– Нет! – Чувствуя, как замирает сердце, я быстро его перевернула. Ресницы Рида затрепетали. Он был жив. Я резко обернулась к ведьме. – Тварь.
Ее лицо исказилось в диком свирепом оскале.
– Ты сожгла мою сестру.
Мне вспомнилось, как женщина с желто-белесыми волосами стояла позади толпы и рыдала, глядя, как горит Эстель. Я отбросила воспоминание прочь.
– Иначе она забрала бы меня. – Осторожно поднимая руки, я лихорадочно выискивала в мыслях нужный узор. Вокруг ведьмы быстро сменяли друг друга золотые частицы. Я силой воли заставила их затвердеть и окрепнуть, когда ведьма спустилась с подоконника. Темные круги пролегли под ее налитыми кровью глазами, а руки тряслись от гнева.
– Ты бесчестишь свою мать. Ты – позор для всего рода Белых дам.
– Гореть им в аду, Белым дамам.
– Ты не достойна чести, которую Моргана желает тебе оказать. Ты никогда не была ее достойна.
Золотые нити зазмеились между нами. Я наугад поймала одну и последовала за ней, но она разветвилась на сотни других, обвиваясь вокруг наших костей. Я отпрянула, отвергая их – цена и риск были слишком высоки.
Ведьма оскалилась и вскинула руки в ответ – в глазах ее запылала ненависть. Я приготовилась к удару, но удара не последовало.
Ведьма снова и снова взмахивала руками, но каждый удар рассеивался, едва коснувшись меня.
Кольцо Анжелики обожгло мне палец – это оно рушило ее узоры.
Ведьма неверяще посмотрела на кольцо. Я с улыбкой подняла руки выше, заприметив многообещающий узор. Пятясь, ведьма покосилась на балисарду, но я сжала кулаки прежде, чем она успела дотянуться до клинка.
Описав ту же дугу, что недавно Рид, ведьма врезалась в потолок, и меня осыпало дождем щепок и извести. Мое сердцебиение замедлилось, в глазах все закружилось, а ведьма рухнула на пол. Я снова вскинула руки, нащупывая новый узор, чтобы лишить ее сознания, но она схватила меня за пояс и толкнула на стол.
Стол.
Я распахнула ящик, схватила свой нож, но ведьма поймала меня за запястье и резко его провернула, а потом с диким криком ударила меня головой в нос. Я отшатнулась, чувствуя, как кровь заливает подбородок, и ведьма вырвала нож у меня из рук.
Балисарда Рида сверкнула в дверях. Я кинулась за ней, но ведьма полоснула ножом воздух прямо у меня перед носом, отрезая путь. Золото мельком вспыхнуло перед глазами, но я не могла сосредоточиться на нем, не могла думать. Вместо этого я ударила ее локтем в ребра. Когда ведьма отшатнулась, согнулась пополам и закашлялась, я наконец нашла выход. Я ударила ее коленом в лицо, и ведьма выронила нож. Я торжествующе подхватила его.
– Давай. – Она держалась за бок, заливая пол кровью из носа. – Убей меня, как убила Эстель. Ведьмоубийца.
Слова ранили больше любого оружия.
– Я… сделала то, что пришлось…
– Ты убила одну из своих. Вышла замуж за охотника. Единственная Белая дама, что будет гореть в аду – ты, Луиза ле Блан. – Она выпрямилась, сплюнула кровью на пол и утерла подбородок. – Ступай со мной, прими судьбу, обещанную тебе по праву рождения, и возможно, Богиня все же пощадит твою душу.
Моего сердца коснулась тень сомнения.
Возможно, я и впрямь буду гореть в аду за все, что совершила ради своего спасения. Я лгала, воровала, убивала без колебаний в извечном стремлении жить. Но с каких пор такая жизнь того стоит? Когда я успела стать такой беспощадной, так привыкнуть к крови на своих руках?
Когда я успела стать одной из