Большего унижения Зина не испытывала никогда в жизни. Мало того, что это был полный провал, это был еще и позор! Она провалила задание, не смогла сыграть эту чертову невесту. Умный человек раскусил ее в два счета и сразу понял, что она из НКВД.
Крестовской было так стыдно и омерзительно, что ее даже затошнило. Шатаясь, она вышла на улицу. Что сказал бы Бершадов, увидев весь этот цирк? Наверняка смеялся бы до упаду! Мало того, что никакой информации она не получила, так еще и раскрыла себя.
Чего ей не хватило — опыта, профессионализма? Зина шла по улице, жадно вдыхая холодный воздух и страдая до глубины души.
Но, пройдя несколько кварталов по городу куда глаза глядят, она вдруг стала успокаиваться и идти медленней. Может, не все было так мрачно, как она себе живописала?
И было очень странно другое. Впервые Зина увидела это отчетливо. Почему Истратов так не хотел, чтобы Зина нашла ученого — специалиста по змеям? Ведь наверняка это редкий специалист, таких не много, и профессор прекрасно знает о нем. Так почему он не назвал имя? Почему? Почему не позволил найти его?
Истратов наверняка знал, чем зарабатывал Игорь Егоров себе на жизнь. Возможно, это знали и многие сотрудники кафедры. Не мудрено, что к человеку, который ловит змей и прикасается к ним голыми руками, люди испытывают некое инстинктивное отвращение. Профессор сказал, что ни одна нормальная женщина не стала бы жить в одной квартире с Егоровым. Это означало, что пойманных змей он действительно держал у себя в квартире какое-то время, лишь потом отвозил махинатору Гендрику — всей партией.
Представив себе жизнь с мужчиной, который в комнате в коробках держит всяких там ядовитых гадюк, Зина содрогнулась. Да, такой человек явно не для жизни. Поведение сбежавшей невесты была абсолютно понятным.
Хорошо, допустим, Истратов знал о хобби Егорова. И сотрудники знали. Но это не снимало главного вопроса: у кого он учился, с кем консультировался? И почему профессор так не хотел, чтобы этого человека нашли?
Было ясно, что Истратов знал имя, но не стал его называть. Конечно, Зина могла бы предложить Бершадову арестовать его и подвергнуть пыткам в застенках НКВД. Тогда бы он заговорил, сказал бы все, что знает и даже больше. Такие уж в НКВД работают мастера. Но для нее это означало полный провал. Полный позорный провал — то, что она не справилась с заданием и ничего не смогла узнать.
И это на первом же самостоятельном задании! Представив, как отреагирует на это Бершадов, Крестовская похолодела от ужаса. Да он же просто бросит ее на произвол судьбы! А она ведь уже нарисовала в своем сознании такие перспективы, ей так нравилось заниматься расследованиями!..
Добредя до Приморского бульвара, Зина рухнула на скамейку. Печально было признавать свое поражение с первых же шагов. Да она и не хотела смириться с ним! Что же делать?
Придется работать в морге, когда Бершадов откажется от нее... Вдруг она буквально подпрыгнула на месте. Ну конечно морг! Ее друг тоже мог знать специалиста по змеям! Кобылянский работал в одном из больничных моргов, у него был широкий круг знакомых. В непонятных случаях он всегда говорил, что может проконсультироваться с кем-то в университете.
А что, если он сможет помочь? Не теряя времени, Зина заспешила в морг. Кобылянский был на месте.
— Забрали нашего красавца, — он завел ее в свой кабинет, плотно закрыл дверь и перешел на шепот. — Все бумаги забрали. Протокол вскрытия. И даже журнал, где был его номер записан. Это значит... Ну, сама понимаешь, что значит.
Зина кивнула. Загадки и непонятные обстоятельства вокруг нее множились, как грибы.
— Когда выйдешь в ночь? — спросил Кобылянский, меняя тему.
— Спасибо, но пока не смогу, — Зина вздохнула. — Мне тут работу предложили в одном месте. Взяли на испытательный срок, так сказать.
— Что за работа? — нахмурился он.
— Медицинская служба НКВД, — прямо ответила Зина, решив не кривить душой. В конце концов, она так и будет числиться по документам. Если будет...
— Ого! — Кобылянский побледнел. — Ну, теперь к тебе будет не подойти.
— Перестань! — Зине захотелось плакать. — Ты же мой друг! А реагируешь так же, как все!
— А что в этом удивительного? Люди боятся, сама знаешь. Но это твой выбор.
— Да, мой выбор, — с горечью ответила она.
— Теперь все тебя будут бояться и не любить. Искренности ты больше не увидишь, — пожал плечами Кобылянский. Он всегда был честным.
— И от тебя тоже? — взглянула на него Зина.
— Ладно, не переживай, — махнул рукой патологоанатом. — Хватит! Я твой друг, и останусь им, — голос его потеплел. — Не бери в голову. Но сказать это я был должен. Ты ведь должна знать, как будут реагировать люди.
— Знаю. Теперь уже знаю, — кивнула Зина.
— Ну, если ты даже в расстрельную команду устроишься, я все равно с тобой, — Кобылянский, улыбнувшись, пожал ее руку, и у Крестовской отлегло от сердца.
— Ну, в такую крайность даже я не подамся! — засмеялась она. — Но помочь кое в чем ты мне сможешь.
— Говори. Все сделаю, — Кобылянский стал серьезным.
— Кто в Одессе лучший специалист по змеям? Мне нужен крупный ученый. Тот, кто изучает змей, разбирается в ядах... — начала было Зина, но вдруг осеклась, увидев, как изменилось лицо Кобылянского. Он вдруг стремительно вскочил со стула, забегал по комнате, а затем хлопнул себя по лбу:
— Зина, Зиночка, ты гений! Ну конечно же! Это был змеиный яд! Яд! Яд редкой змеи!
— Ты о чем? — растерялась Крестовская.
— Этот парень, которого мы с тобой вскрывали! Он умер от змеиного яда! Только яд змеи дает такие симптомы! И он купался в Днестре, а там полно змей! — Кобылянский бегал по комнате и энергично жестикулировал. — У меня же случай был, когда человек умер от укуса гюрзы, я вскрывал. Но от яда гюрзы картина несколько другая, вот я и растерялся! А тут... Это точно змеиный яд!
Это был совершенно новый поворот в деле. Зина задумалась. Все совпадало, и странные симптомы действительно могли быть от такого яда. Неужели и смерть несчастного красноармейца как-то связана с ее расследованием?
Если это правда и парень умер от змеиного яда, а Бершадов разыскивает чокнутого ловца змей, то ясно, что где-то планируется спецоперация, связанная со змеями! Впрочем, Зина не могла сказать, что этот поворот был бы неожиданным для нее. В глубине души она чувствовала что-то подобное. Интересно было то, что ее предчувствия подтвердились.
— Может, ты и прав, — осторожно сказала Зина, — но кто может рассказать об этом, кто лучший специалист по змеям?
— Я не знаю, — Кобылянский развел руками, — я никогда о таком не слышал. Для тебя очень важно это узнать?
— Очень, — вздохнула она.
— Хорошо, — кивнул патологоанатом, — тогда я знаю, кто может тебе помочь. Есть человек, который наверняка такого знает. Когда у меня был тот случай с редкой змеей, я обратился к одному человеку, и тот с кем-то консультировался насчет змеиного яда. Да ты его знаешь. Он в нашей сфере работает, это Тарас.
— Тарас? — опешила Зина, а потом разозлилась на себя, что это имя не пришло в голову ей самой. — Ну конечно же я его знаю! Ты уверен, что он в курсе?
— Абсолютно. В моей практике тогда это был первый случай, и вообще я не специалист по ядам. Поэтому и обратился к Тарасу. Он взял образцы тканей, определил яд, чтобы точно знать все, и показал какому-то специалисту. Тот и классифицировал род, вид ну и все такое, и сказал, что это была редкая степная гадюка, которая вообще-то не живет в наших краях. Так что если кто и сможет тебе помочь, то это только Тарас.
У Зины отлегло от сердца. Чутье ее не подвело — Кобылянский оказал ей просто неоценимую помощь! Впрочем, как и она ему. Поблагодарив его, Крестовская буквально на крыльях вылетела из морга.
Тарас выглядел просто великолепно! Он еще больше, чем когда-либо, был похож на плюшевого мишку — так и хотелось взять его на ручки! Зина усмехнулась — как бывает обманчива внешность. Мало кто из женщин устоял бы перед искушением это сделать. И мало кто из женщин понял бы, что делать этого нельзя ни в коем случае, ни за что.
— Очень, очень рад тебя видеть! — произнес Тарас самым серьезным тоном. — Булочку хочешь?
Через 15 минут они сидели в уютной булочной, где был небольшой кондитерский отдел, в котором подавали чай и кофе. Перед Тарасом на тарелке возвышались три огромных шоколадных эклера, кусок торта «наполеон» и десерт со взбитыми сливками, похожий на белоснежную башню. И над всем этим главенствовали две больших чашки какао, от которых шел ароматный пар. Скромная чашечка черного чая, которую заказала Зина, просто терялась во всем этом великолепии.
— Зря ты не ешь, — Тарас скептически посматривал на ее чай. — Женщина должна быть роскошной, моя дорогая, а роскошь — это красивое, щедрое тело. Только такое тело порождает чувственность.
— Много ты понимаешь в женщинах, — ехидно отозвалась Зина.
— Я понимаю в мужчинах, — с достоинством парировал Тарас. — И поверь, моя дорогая, если мужчина предпочитает худых и очень худых женщин, он из наших. Скрытый, латентный гомосексуалист. Только сам этого не осознает — пока. Женское тело — роскошное, щедрое, налитое — это мечта любого мужчины. Если это тело выглядит иначе — все наоборот. Не совсем мужчина, так сказать, — хохотнул он, а потом хитро покосился на нее: — А знаешь, почему так?
— Почему? — заинтересовалась Зина. Было странно обсуждать с Тарасом такие вещи, но она не могла не признать, что в чем-то он прав.
— Потому, что худые женщины не сексуальны. Худая женщина — это фригидная женщина. Она не любит секс, да он ей и не нужен. Секс ее раздражает, она не может понять этого чисто физиологически. Чем меньше вес, тем меньше сексуальное влечение. О чувственности здесь и речи нет. А полные женщины, женщины в теле, очень чувственны, они самые сексуальные. Так что вот тебе мое наблюдение, может, пригодится. Пользуйся при случае.
— Постараюсь, — улыбнулась Зина.