Поначалу она вошла с фасада в обычную библиотеку и страшно напугала пожилую сотрудницу на выдаче книг, протянув ей пропуск. При виде этого документа от лица полнокровной женщины отхлынули все краски, и было похоже, что ей очень хочется осенить себя крестом.
— Нет-нет, не здесь, не здесь, это в глубине двора!.. — Бедная сотрудница, с трудом поднявшись, на негнущихся ногах, так пыталась выпроводить Зину, что у нее, похоже, едва не случился сердечный приступ.
Зина печально вздохнула, убираясь восвояси. Ее друг Кобылянский был прав: теперь этот шлейф ужаса будет тянуться за ней всегда. Проплутав по двору, застроенному многочисленными пристройками, Зина все-таки смогла обнаружить флигель в самой его глубине. Он стоял отдельно от других зданий и прятался за всеми этими пристройками, поэтому его так сложно было разыскать.
Окна были забраны густыми решетками, стекло было то ли мутным изначально, то ли грязным, но через него ничего не было видно. Зина нажала кнопку звонка. Затем, как велел Бершадов, поднесла к глазку пропуск. Щелкнул замок. К огромному ее удивлению, за порогом оказалась не какая-то пожилая сотрудница библиотеки, а молодой, интересный парень в форме офицера НКВД.
— Капитан Юрченко, — по-военному отрапортовал он. — Из какого вы отдела?
— Я... не очень понимаю. Разве в пропуске не написано? IX, — вдруг вспомнила Зина.
— Понятно. Заходите. Вы надолго?
— Не очень. Мне кое-что нужно почитать.
Офицер посторонился в дверях, пропуская Крестовскую в довольно просторную комнату, залитую ярким светом. У двух стен находились металлические шкафы с железными ящиками, посередине стояло четыре пустых стола со стульями. Никаких книг в помещении не было.
— Ну, рассказывайте, — весело сказал офицер. — Что будем искать?
— Я так конкретно не знаю, — растерялась Зина, — я хотела бы прочитать про Бессарабию. Возможно, газеты. Может, даже румынские. Или политические документы. Мое расследование связано с этим.
— Я вас понял. Сейчас поищу. Кстати, я не представился. Меня зовут Евгений. Можете обращаться ко мне по имени.
— Зинаида, Зинаида Крестовская, — ответила Зина. — А вы тут работаете? — поинтересовалась.
— Да. Если вас что интересует, это сразу ко мне, — охотно ответил офицер. — Я по всему специалист! Вы не поверите, что хранится у нас! Чаю хотите? — вдруг спросил он.
— Нет, спасибо, — совсем растерялась Зина.
— Тогда садитесь. Постараюсь подобрать побыстрее.
Минут через двадцать перед ней уже возлежала тонкая папка газет.
— Почему так мало? — удивилась она.
— Да ведь и в Советском Союзе, и в Румынии очень мало и неохотно пишут о Бессарабии, — пояснил Евгений. — На самом деле это больное место для обеих сторон. Поэтому информации мало, все очень осторожно подбирают слова. Было бы забавно сравнить донесения разведок обеих сторон, но таких материалов у нас нет, — пошутил офицер, но Зина не улыбнулась, ей эти слова не показались смешными.
— Ну, вы читайте, и зовите, если что, — офицер скрылся за дверью. Зина погрузилась в чтение.
Карта с окончательным административно-территориальным делением была опубликована 14 августа 1938 года в 187 номере румынской газеты «Monitorul Oficial». На ней было четко видно, какое место отводится Бессарабии. Она была разделена на отдельные земли и уезды, причем границы земель и уездов никак не учитывали прежнюю территорию Бессарабии. Похоже, румынские власти, видя устремления Сталина на Запад и постоянное, очень сильное желание включить Бессарабию в состав СССР, решили полностью ликвидировать все упоминания о ней и превратить эту область в обычный фрагмент единого румынского государства.
Большая часть Молдавии попала в землю Нистру с центром в Кишиневе. Эта земля делилась на четыре уезда: Четате — Албэ (бывший Аккерман), Тигина (Бендеры), Лэпушна (Кишинев) и Орхей (Оргеев). Два уезда — Сорока и Бэлць — вошли в состав земли Прут с центром в городе Яссы. А уезды Кагул и Измаил — в состав земли Нижний Дунай с центром в Галаце.
Остальные же украинские территории на Северной Буковине оказались в земле Сучава.
В январе 1932 года Румыния в Риге вступила в переговоры с советской делегацией. Румынский глава внешнеполитического ведомства заявил, что это переговоры, «которых мы не желаем, но с которыми мы смиряемся».
Инициатором их выступила Франция, и Румыния согласилась потому, что боялась потерять ее поддержку, в том числе и военную.
Договор, который предполагалось заключить, должен был бы действовать пять лет, и предполагал ненападение СССР на Румынию. На переговорах в Риге румыны ставили своей целью закрыть бессарабский вопрос, тогда как советская делегация хотела его признания на бумаге.
МИД Румынии запрещал своим дипломатам даже в частных беседах с советской стороной касаться вопроса Бессарабии, не говоря уже об обсуждении его на встречах. По инструкции, румынские дипломаты должны были растянуть на несколько лет переговоры о пакте. Но это совершенно не удовлетворяло СССР. В конце концов уполномоченный в Риге князь Стурдза предложил формулировку, по которой советская сторона косвенно признавала Бессарабию принадлежащей Румынии.
Советское правительство полностью отказалось это подтвердить. На этом переговоры и закончились — так же, как и все предыдущие, не принеся никакого результата.
После переговоров Стурдза написал румынскому премьеру письмо, в котором предлагал любым способом оберегать Бессарабию от СССР. Писал он следующее: «Бессарабия не является для СССР ни простым вопросом престижа, ни незначительным территориальным вопросом. Бессарабия — политическая брешь, заботливо сохраняемая в границах буржуазного мира. Зародыш военного прорыва в их планах разрушения этого мира».
Дочитав до этого места, Зина отложила газету и задумалась. А что, если это действительно так и было? Что, если Сталин сам планировал начать войну с Гитлером?
Бессарабия находилась на расстоянии 180 километров до щедрых румынских месторождениям нефти. Из этих источников Германия черпала 58 процентов своего нефтяного импорта. Что, если этот аргумент был важен для того, чтобы, развязав войну с Германией, получить новые территории?
Думать об этом было невероятно страшно. К тому же Зина прекрасно отдавала себе отчет в том, что в этих мыслях нельзя признаваться никому, тем более Бершадову. Такие мысли запросто стали бы смертным приговором.
Но Зина просто в воздухе чувствовала войну. Она вдруг поняла, что война начнется именно здесь, в Бессарабии. Вот над каким планом работало ведомство Бершадова: захватить Бессарабию, присоединить ее к СССР и развязать страшную войну, которая будет иметь весьма печальные последствия для всех, в том числе и для СССР!
Зине стало трудно дышать, страх сдавливал ее сердце, однако нужно было читать, чтобы понять все до конца.
Крестовская немного знала историю и помнила о том, что после завершения Первой мировой войны и распада Австро-Венгерской империи часть ее бывших территорий вошла в новообразованные и соседние государства. В частности, под властью Румынии оказались Буковина и Бессарабия. Бессарабия была занята румынами в 1918 году. И с тех пор была для советской страны не проходящей головной болью, тем лакомым куском, вернуть который следовало любым способом. И для этой цели все средства оказывались хороши...
Зина вернулась к газете и принялась читать дальше.
23 августа 1939 года был подписан Пакт Молотова-Риббентропа. Это был пакт о ненападении, по которому Германия обещала не нападать на Советский Союз. И по секретному, дополнительному протоколу к этому пакту Бессарабия попадала под советскую сферу влияния. Это влекло за собой кардинальное изменение политики СССР в отношении всего этого региона.
В 1939 году советские войска вошли в Польшу и присоединили к СССР Западную Украину и Западную Белоруссию. Это очень сильно насторожило румынское правительство, которое чувствовало грозящую угрозу со стороны СССР.
В начале 1940 года Румыния согласилась передать в пользование нацистской Германии свои месторождения нефти в Плоешти. Это были единственные разведанные месторождения в Европе к 1940 году. В обмен на это Германия обязалась гарантировать Румынии политическую и военную защиту. Немцы начали поставки трофейного польского оружия в Румынию, стремясь перевооружить и укрепить румынскую армию.
Однако события развивались не так, как ждала Румыния. 8 февраля 1940 года румынские власти обратились к Германии относительно «возможности агрессии со стороны СССР». На что германский министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп заявил, что немцев не интересует положение Румынии и что он исключает любую советскую агрессию. Донесения румынской разведки о том, что СССР укрепляет и усиливает армию на границе с Бессарабией, остались без ответа.
ГЛАВА 19
В марте 1940 года на сессии Верховного Совета СССР Вячеслав Молотов заявил: «У нас нет пакта о ненападении с Румынией. Это объясняется наличием нерешенного спорного вопроса о Бессарабии, захват которой Румынией Советский Союз никогда не признавал, хотя и никогда не ставил вопрос о возвращении Бессарабии военным путем».
Тогда же, в марте 1940 года, премьер-министр Румынии высказал озабоченность относительно речи Молотова и обратился к Германии с просьбой повлиять на мнение СССР относительно Бессарабии. На что получил ответ, что безопасность Румынии напрямую зависит от выполнения ее экономических обязанностей перед Германией.
Ситуация накалялась. Румыны стали стягивать войска к границам с СССР. Прибрежные к Днестру села была заняты румынскими солдатами. Это вызывало недовольство местных жителей. Тут и там вспыхивали беспорядки. Местные жители, вооруженные чем попало, нападали на румынских солдат и агентов сигуранцы — румынской полиции. Поджигали административные центры румынской власти. В ответ на это румыны усилили аресты. Беспорядки вспыхивали все сильней, часто переходя в серьезные вооруженные конфликты. Это свидетельствовало о том, что намерения СССР насчет Бессарабии были выражены достаточно ясно.