Урфин Джюс вышел из машины. Поднял руку и заорал что есть мочи.
— Я, Урфин Джюс, прошу Пифию принять меня.
— Ждите, — оглушил громкоговоритель. Через небольшое время громкоговоритель ожил. — Урфин Джюс, следуйте к катерной стоянке, Госпожа примет Вас.
И Урфин Джюс пошел налево, вдоль стены, не доходя метров пяти до катерного причала, все было зарешечено. Щелкнул электрозамок, он отрыл дверь и пошел на причал, за спиной, решетка тут же закрылась.
Катер его уже ждал, матросы катера помогли ему переступить, подняться по трапу. На плавсредстве они обогнули мыс. Один их находящихся на катере связался с кем то, раздался звуковой сигнал, заработали какие-то механизмы и часть крепостной стены медленно ушла подводу, на причале у шикарного дома Пифии загорелся зеленый на двух бакенах, и они тихим ходом причалили, раздался предупреждающий сигнал и массивная плита двухметровой толщины стала подниматься из воды, закрывая проход.
Его пригласили на второй этаж, уютно, дерево, камень, камин, панорамная стеклянная стена, на полу персидские ковры, он засмотрелся на серые воды Финского залива. Рядом на столике стоял хороший виски и небольшой заваренный чайничек, но он, ни к чему не притронулся.
Вошла Пифия, у него, не смотря на его не традиционные предпочтения при появлении этой женщины всегда обрубало дыхание и увеличивалась слюновыделение, но вот реальная возможность всплыть где-нибудь в районе пьяного маяка срабатывало получше любой Анти-Виагры. Ведь молния тоже красива, вот только кому захочется ее обнимать. Пифия была в роскошном, полупрозрачном, бордовом вечернем платье с большим декольте. Эта молодая женщина, мало сказать, была красива, она была неприлично прекрасна. Высокая, огромные томные черные глаза с поволокой, пышные, густые, смолянистые волосы, чувственные алые губы и все это с фигурой греческой богини, нет, это ни женщина, это бомба с ядерной изюминкой.
— Здравствуй, что на этот раз Вас привело ко мене, хозяин Лебяжья.
— Хочу имя человека, сделавшего вот это, — и Урфин Джюс выложил на маленький стеклянный столик тот свернутый пистолет, из непонятного материла.
Пифия улыбаясь, нагнулась, чтоб дотронуться до предмета, от чего Урфин Джюс едва не задохнулся, пришлось закрыть глаза. «Вот же ведьма».
Когда же он открыл глаза, пред ним престала, бледная испуганная Пифия, какая-то сразу жалкая, маленькая, сжавшаяся с ногами забравшаяся на кресло.
— Его зовут Змей. — И она протянула к пришедшему руки. — Видишь в моих ладонях пустота, мне больше нечем тебя кормить.
— Где он? — задал вопрос с нажимом проситель.
— Я хочу жить, Урфин Джюс, мне нравится это, он придет, он спросит, что я ему отвечу? И так многое сказано. Уже жалею.
— Ты, Пифия. Ты. Да ты его боишься? — с усмешкой спросил Урфин Джюс.
— Да! — громко ответила красавица. — Боюсь, и тебе советую. Таким как мы, его бояться стоит. Мы с тобой, Урфин, просто убийцы, а он наш Палач. Так что, если он меня о тебе спросит, я не смогу ему отказать, знай об этом. И это все, что я могу для тебя сделать. А теперь уходи, не испытывай моего терпения.
Сразу после ухода Урфин Джюса, Пифия еще долго сидела, заворожено смотря на неприветливые свинцовые волны, неутомимо бьющиеся об причал на пену на каскады белых брызг. Потрясающе зрелище, когда сидишь в удобном теплом кресле, смакуя мелкими глотками великолепный «Курвуазье». Что-то в этом разыгравшимся буйстве было общее с мыслями провидицы-ассасина. Предчувствия, предчувствия от которых хотелось ежиться, от которых хотелось спрятаться, забраться с головой под тяжелое, теплое одеяло и согреться, и успокоится. Она давно чувствовала, что возможно это когда-нибудь случится, и придет он, тот, кто возможно поставит этот их мир с головы на ноги или окончательно зальет все кровью.
Пифии от охватившего ее озноба пришлось перебраться поближе к камину, так она и сидел в отблесках живого огня, иногда слегка покусывая губы, будто на что-то решаясь. Бокал с недопитым коньяком полетел в камин, огонь жадно, довольно пыхнул. Пифия встала с кресла, она определилась с выбором пути. Путь ее лежал вначале к знакомым полицейским, которые вообще-то были ей должны, а затем Пифия посетив несколько магазинов, зачем-то заехала в похоронное бюро.
В детском приюте, стаба Рамбов который теперь располагался в бывшем дворце офицеров было, как всегда шумно, временами даже весело, главное жили, а по правде скорей выживали, а тут такое.
Одна из маленьких девчушек, сегодня дежурная в фойе, подбежала, скорей даже запорхала, по широкой лестнице к директрисе, на ходу зарядив:
— Матушка Тереза! Матушка Тереза! Там такое, там такое!
— Что еще? — Спросила дородная матрона, обложившаяся кипами бумаг, решая не решаемое, как же свести концы с концами, а тут еще всякие похотливые личности, их из дверей, а они в окна, все путают приют с борделем.
— Там Пифия! Там Пифия! — Расширив глаза доложила еще совсем девочка.
Директриса встала, отточенными движениями поправила прическу, смахнув, воображаемую пылинку и одёрнула одну из своих воспитанниц.
— Колибри, даже если сама смерть пришла, не подобает так себя вести, запомни, всегда и везде сохраняй выдержку и осанку.
И все же Матушка не стала чрезмерно рисковать, и заставлять ждать подобную посетительницу или звать через посыльную к себе. Спустилась сама. Кто знает, как поведет себя эта опасная особь.
— Матушка, рада Вас видеть во здравии, — сказала Пифия, узрев спускающую Директрису.
Матушка Тереза едва не оступилась, почувствовав неподдельную искренность в словах пришедшей. Пифия была одета в черный, строгий брючный костюм с небольшой бриллиантовой брошью из черных и красных бриллиантов в виде пиратской метки.
— И тебе долгие лета, Пифия. — Матушка и не знала, что думать, чего ждать. — Что Вас привило в нашу обитель?
— Хочу помочь Приюту, — ответила Пифия и аж просветлела лицом.
Подобное заявление и вовсе выбило Матушку Терезу из равновесия. «Что происходит? Что я упустила или пропустила»,- лихорадочно задавалась вопросами Матушка Тереза, пока они подымались в ее кабинет. Пока Матушка заваривала свой знаменитый травный чай, Пифия с интересом рассматривала книжные полки до потолка. За все время проведенное в Стиксе она, пожалуй, в первые видела сразу столько раритетных книг в одном месте.
— Коллекционируйте? — Спросила, проведя по древним переплетам рукой, Пифия.
Директриса уже справилась с собой, колдуя над чайником и сервизом, ответила:
— Все мы коллекционеры здесь, кот-то меньше, кто большое и каждый собирает то, что ему ближе. Кто-то головы, кто-то орудия убийства, я вот источники мудрости.
Пифия присела на предложенное ей кресло, улыбнулась:
— И помогают, Вам, Матушка, эти источники отбиваться от лихих созданий Стикса.
— К сожалению, плохо, не скрою, — честно ответила Матушка Тереза, наливая в белую фарфоровую чашку янтарный настой.
Пифия попробовала и уважительно склонила голову.
— Очень. Что здесь?
— У всех свои секреты, правда же Пифия.
— Это верно! — Рассмеялась красивая женщина и выложила на стол кошель. Здесь пятьсот споронов, пятьдесят гороха и пять черных жемчужин, это мой дар Вашему Приюту Матушка. Вам, и девочкам надолго хватит.
— Вот это помощь! — Не смогла, не восхитится Матушка Тереза. — Это же целое состояние!
— Ну что Вы, Матушка. Хотя и за помощью дело не встанет, — и красота блеснула ужасом дантиста — идеальными зубками.
Откуда-то снизу раздался девичий визг и панические крики и еще пьяная ругань половозрелых Гамадрилов.
— Хорош жаться, б…ди Рамбовские, все сюда! Строится! Выбирать буду, — кричал один.
— Давай, давай, живо обслуживать кинулись, хорош из себя ц…к строить, тогда может и в живых останетесь, — вторил ему второй.
Двое и вовсе мочились под хохот прямо в фойе. Еще один пытался содрать одежду с истошно оравшей Колибри. Как их убила Пифия, Матушка Тереза не поняла, да и не увидела даже, все так быстро произошло, она и рта не успела открыть, как охальники безжизненными кулями опали. Буквально тут же, в фойе приюта, вошли, морда кирпичом, два полицейских, за ними протиснулись три невозмутимых гробовщика.
Один из полицейских, по видимому старший, поднял руку и что-то там гаркнул, то ли прочищал горло, то ли призывая всех к молчанию, в основном конечно Колибри, продолжавшую кричать, и это ему удалось.
— Господа и дамы, произошло убийство, он покосился на своего напарника, осматривающего поверженных, кивнувшего старшему мол, все того. И главный продолжил: — Убийство пяти человек, подозревается Пифия. Что-нибудь скажет подозреваемая в свое оправдание?
— Скажет, — заявила Пифия. — Они все нарушители общественного порядка. Вломились в социально-общественное учреждение, надругались над сотрудниками оного, попытки и обещания изнасилования, оскорбления чести и достоинства все присутствующих в приюте и меня в том числе, да они мочились в общественном месте.
— Внимание, — громко рявкнул главный из полицейских. — Пифия с мыса бакенный, с Вас снимаются все обвинения. Администрация стаба Рамбов выносит Вам благодарность, за поощрением обратитесь к главе стаба. До свидания, Дамы и Господа, чтите закон, — и два полицейских удались с тем же выражением лица.
Еще быстрей исчезли гробовщики, подобрав весь мусор. Эти и вовсе ничего не говорили, знаете ли, профессия обязывает. Провожали Пифию уже всем приютом. Как-то раз и красивый и опасный дракон стал своим.
Матушка Тереза смотрела в след уходящей Пифии и думала:
«Как же все Пифия разыграла, все прямо по секундам, не зря эту девочку побаиваются, ой не зря, ассасин с даром предвиденья — это что-то. Хорошо когда подобная львица нежданно, негаданно оказывается на твоей стороне. Что же сдвинуло с мертвой точки этакую фигуру, не понятно. Что-то глобальное, пока мне не видное».
Глава одиннадцатаяФорт Красная горка
Ночь, пахнет перегретым за день песком, немного просушенными водорослями и хвоей.