За последнее время чего только не случилось, поэтому удивляться до обмороков он уже не мог, как говорится, попривык к чудесам, Петрушка. «Может я и ходить здесь смогу», - закралась малодушная мыслишка, чем черт не шутит, нужно попробовать:
«Хватит валяться на скамье, вставай, Муромец», - он попал в какое-то беспроглядное марево, в голове шумело, сердце, казалось, бьётся как колокол громко «Бум-Бум» и все громче и громче, будто отсчитывая последнее время, в виски, будто спицы воткнули. Оружейник понял, надо убираться отсюда, он представил себя в полный рост стоящим по центру оружейной, и тут его будто кто-то сзади «наградил» ударом биты по голове, во всяком случае, ощущение, и искры в глазах были на загляденье правдоподобными.
И его выкинуло в большой мир, он стоял на полу посреди оружейки на своих ногах, кровь каплями капала на кафель. Ноги прутики подкосились, и он завалился набок, падать он умел, уже давно, можно сказать профи по этому делу. Удар об пол был не сильный, а вот сознание покинуло его сразу. Очнулся весь в крови.
Плевать на кровь, плевать на боль. В голове же Оружейник прокручивал раз за разом, он стоял всего секунду, но на своих ногах, руки ноги от возбуждения тряслись: «Стоп! Что? Как? Почему? Боль в ногах и они трясутся. Этого же не может быть, ни при каких условиях» — так ему совсем недавно честно, как военному сказала одна светила хирургии. А нет. Михаил чувствовал свои нижние конечности, они неистово болели и чесались. «О, какое это блаженство, какое же это неимоверное блаженство чувствовать боль своих ног».
— Боль, здравствуй, сестра ты моя милая, сколько я тебя ждал.
Оружейник со всей осторожностью, легонько попробовал согнуть колено, это скорей всего выглядело подергиваньем, но получилось же.
— И это не Бред, и не глюки. А если и так пусть, оно мне очень нравится.
И только тут Михали понял, как он устал, рядом нарезала круги радостная Тигра, видимо как-то переборола свои страхи и сумела войти в Оружейку. Или что-то хочет до него донести, он уже привычно подключился к «Крысиному миру» и его поглотила волна обожания и веселья. Оружейник, ни смотря, ни на что, решил все же заползти сначала в столовку, как-никак праздник. Теперь передвигаться стало сподручней, удавалось при перевалке понемножку, через боль сгибать ноги, помогая телу, да и навыки, полученные в спецназе, привычно включились, сколько он оттренировался на полигонах, а полученное, в армии, как говорил Батя: не потеряешь, не пропьешь.
В столовой, без сожаления нарушил устав, раскрыл неприкосновенный запас, взял коньяк и «Кагор», вяленое мясо, твердый сыр, икру, масло, несколько пачек галет, в консервах печень трески. Следом по протоколу был душ и пир на весь подземный мир.
Причины оторванной попойки, с нижним брейк-дансом, и ораньем морских бравых песен, определили сразу три: принятие Тигры в матросы, а это уже не мало, магию-шмагию золотого тумана и конечно — исцеление. Оружейник еще помнил, как начинали: как радовалась Тигра повышению, как они потрошили, уплетая на скорость вкусные деликатесы, как он пил то «Кагор», то коньяк. После того как он дал Тигре еще одно прозвище, секретное прозвище «Белая Горячка», он ничего не помнил. Вырубило.
Проснулся, голова не болела, а вчера он переживал, как же без рассола — напитка завтрашнего дня. Нет, не понадобилось, однако, очень силен золотой смог. Тут вмешалось другое, давно забытое, нестерпимо захотелось в туалет. Во как, побудка и опять очередная радость, теперь и запруды в штанах похоже упраздняются, если вдруг забыл сходить по часам, ну как у него вчера. Вырубился, и ничего не помнит, перебрал. Юнга, тьфу ты, матрос, отказался пить с офицером — не по молодости мудрое решение, так что все пойло Оружейнику досталось. До гальюна дополз быстро, мочевой пузырь подгонял. А там, среди гордых никелированных писсуаров и беде решил совершить, раз уж так, подвиг. Минут десять Оружейник настойчиво заползал на стену, опираясь на толчок, пытаясь поставить себя вертикально, как ракету на стартовой площадке. С десяток срывов и вот, наконец, получилось. Ширинку, он еще помнил, как расстёгивать. Под свой гомерический хохот обделал все, что можно и нельзя, но зато вертикально, самое большое счастье, после, конечно, вчерашнего. Остаток дня он потратил на уборку и не только гальюна, походу, обдумывая, что с ним произошло там, в Оружейной, явно телепортация и надо бы повременить с этим, опасным занятием, лучше на кончике иголки дозировать чем ложками и мозги в всмятку. Еще он подумал о том, что нужно готовиться к завершению проекта этой хренотени 02342. Еще утром на глаза попался электронный календарь над стрелковой галереей, его будто что-то торкнуло, он даже удивился, как быстро пролетело время. Надо же — тридцать первое декабря, эта магическая для Россиян дата, как-то даже встряхнула его:
— Новый Год же, чтоб его! — будто глаза отрылись у слепого котенка. — Хорош, сегодня же прекращаем скрываться, нужно посмотреть, что же там на большой земле, что с цивилизацией.
То, что там, на поверхности все очень плохо он уже не сомневался. Новый Год на носу и никто не чешется, ни одного сигнала с поверхности. Батя обычно в преддверии, на правах личного снеговика Деда Мороза поздравлял всех, как он говорил, ближайших, и тут главное, чтоб не повторно, иначе печень до курантов может не выдержать. Оружейник хоть и не любил Новый Год, Батю же боготворил, поэтому приходилось терпеть. С Батей что-то случилось, и эта мысль стала решающей в желании прекратить этот сомнительный проект Минатома и ВМФ. Хотя, как сказать, здесь, похоже, все что угодно вылечить можно, да и получить много непонятного и необъяснимого. Для него и вовсе без экивоков всяких этот бункер теперь настоящее сакральное место.
Идти туда по любому нужно, если что отойдем обратно, на зимние квартиры желательно с Батей.
— Так, матрос Тигра, объявляю подготовку к всплытию. — Он посмотрел на часы, было четырнадцать по Москве. Всплытие назначаю на шестнадцать ноль-ноль.
Что там нищим готовиться, только подпоясаться, как говаривал «любимый» воспитатель в детском доме. С преодолимыми сложностями, Оружейнику удалось-таки донести до Тиргы — следовать на поверхность нужно немного отстав от него, а выдвигаться в разведку только по приказу. Сначала он думал ползти на поверхность невооруженным, однако поразмыслив, решил не рисковать, ведь он теперь не только отвечает за свою жизнь, но еще и за жизнь Тигры которой, он, как, ни крути обязан. Да что там наверху он даже не знал, всяко с оружием поспокойнее.
Раз так, выбор пал на пистолет-пулемет «ПП 2000» недавно юзаный. Под его случай, как ему показалось — это был лучший вариант, небольшой вес, всего полтора килограмма, за счет корпуса, выполненного из хорошего не убиваемого пластика отличная плотность стрельбы и великолепная останавливающая способность, во многом из-за патрона 9Х19 повышенной бронебойной мощности. Взяв два ПП 2000, решив не тратить время на усовершенствования, до выхода оставалось не так много времени, а сделать еще нужно многое. Теперь, сколько брать патронов, как известно, если что — много их не бывает. Беру дополнительно на каждый ствол по три снаряженных рожка и того общий боекомплект двести сорок патронов, должно хватить при любом раскладе. Оружейник быстро снарядил восемь магазинов, двумя сразу оснастив автоматы, остатки магазинов рассовал в выбранный армейский пояс с подсумками, развернув их на спину. Примерно час провозился с кожей и ремнями, сшивая для себя крепления за плечами для автоматов, получилось грубо и коряво. — Ничего, — заверил себе Оружейник. Вскорости, переделаю эту сбрую, будет, как положено, удобно и красиво, а красиво в его случае это значит очень функционально.
Осмотрев себя, остался доволен. Все, что может выбиться во время движения еще боле плотно, чем обычно, прихвачено скотчем. За плечами в удобных кобурах, разместились две смертоносные малютки, поверх плоский рюкзак. В нем несколько армейских пайков, баллон с водой, туго свернутое верблюжье одеяло, бухта веревки, бинокль, баллистол[4], аптечка и конечно дозиметр на всякий, мысли разные не хорошие в голову лезли.
— Так, попрыгали, — заявил Оружейник, лихо несколько раз отжавшись.
Тигра похоже уже и без контакта понимает человеческую речь, рядовой несколько раз потешно подпрыгнула, да еще такую мордочку хитрющую состроила.
Оружейник улыбнулся:
— Хорошо, когда в группе есть свой доморощенный клоун, а тут даже серьезней, целая Белая Горячка, рожицы строит, и умнеет зараза ни по дням, а по часам. Все, двинули!
Для проформы в тысячный раз попробовал телефоны. Связь привычно отсутствовала, уже даже гудков не было. Что ж он набрал код, дверь послушно, медленно открылась, все исправно, лифт поднявший их наверх тоже. В стилизованной раздевалке было сухо, тепло и темно, а вот запах отвратный. Нашел выключатель, щёлкнув несколько раз удостоверился, электричество отсутствует. Послушал тишину, волнительно как-то.
«Почему так тихо? Новый год отменили что ли. По идее, здесь должны были уже ураганить по полной. Странно все это очень». Достал дозиметр, проверил, нет, все нормально, фон обычный. Постучался к Тигре осмотрел комнату ее глазами, как оказалось, видела она в темноте чуть хуже чем днем, — «Здорово, намного лучше, чем с прибором ночного виденья». Тигра тоже в свойственной ей манере предупреждала об опасности, причем опасность была везде. Вышел из контакта и удивился, он видел в темноте похуже, конечно, чем Тигра, но на уровне хорошего ночного прибора. Значит, что получается: каким-то образом через контакт еще и способности перенимаются.
— Круто, многое ты даешь золотой смог, но что нас ждет впереди, кому многое дают, чаще всего и нагружают по полной, не думаю что в нашем случае как-то по другому…
В том же ящике, из которого когда-то Батя доставал «Бакарди» и сейчас стояло несколько бутылок, там же он отыскал ключ от входной двери. Осторожно подполз, прижался ухом к прохладному металлу. Где-то, буквально рядом нет-нет да раздавались равномерные удары. Глухое «Бум-Бум» перерыв и опять «Бум-Бум».