«С этой стороны поднимаются трое», – сообщила я Райну.
«С этой двое».
«Давай туда быстрее».
Успеха добьется только половина из нас. Одиннадцать.
«Уже почти там».
Я видела впереди тропу его глазами. Мы оба были совсем близко.
Но я успела пройти вверх лишь несколько шагов, как меня разорвала мучительная боль в спине, а потом в плече. Колени стукнулись оземь, из легких вырвался крик.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это не мое тело располосовали, а Райна. У него перед глазами было только размазанное пятно из бряцающего оружия… облачко красного дыма… вспышка белых волос…
Анджелика.
Я попыталась встать, придерживаясь за камни.
«Иди, – сказал мне Райн. – Не останавливайся. Я с ней справлюсь».
Нет. Он не умел лгать, особенно когда наши сознания были соединены. Я чувствовала каждую рану, которую Анджелика наносила его телу, и то, как он изо всех сил старается не упасть.
В нормальном состоянии Анджелика и Райн были равны. Но он только что выдержал несколько часов пытки.
Сегодня они равны не были.
Я даже не размышляла над решением. Просто повернула назад.
«Орайя, иди, я все сделаю!»
Я пропустила его слова мимо ушей.
Мне потребовалось несколько минут, чтобы в нарастающем хаосе найти Айвена, партнера Анджелики. Возвращаться пришлось далеко – до низа стены. Айвена я нашла в гуще сражения на песке, он из последних сил наносил ягуару окончательный удар. Айвен был ранен и двигался медленно, хромал на каждом шаге.
Будет нетрудно вырубить его, а с ним и Анджелику.
Айвен заметил мое приближение и немедленно среагировал. Волна едкой боли шарахнула в меня, нас окружила красная дымка его магии. Раненые руки Айвена дрожали от нагрузки – от крови, которую он брал для подпитки магии. Я не дала ему даже замедлить меня. Ударила по руке, и яд мгновенно стал разъедать его кожу.
В схватке с Райном Анджелика дрогнула. Он воспользовался благоприятным моментом, нанес удар…
…как раз когда Айвен отступил, усиливая магию. Она чуть не парализовала меня, в сочетании с ранами Райна став непереносимой. Но я пробилась сквозь нее, перекатилась, атаковала. Мой клинок разрезал здоровую ногу Айвена до кости.
Нога подкосилась.
Мы сцепились и вдвоем упали на землю. Моя схватка с Айвеном и схватка Райна с Анджеликой слились воедино, каждая в отдельности свелась к бешеным вспышкам из перенапряженных мышц, крови, стали и магии.
Я навалилась на Айвена сверху, обездвижив его.
По ребрам полоснула боль.
Не моя – Райна. Времени оставалось мало.
Я подняла меч, глядя Айвену в глаза и продолжая коленями прижимать его к земле.
Смотрела я на него так пристально, что чуть не пропустила движение, которое заметила боковым зрением.
Райн взглянул поверх плеча Анджелики на ворота, ведущие к победе. Какая-то кроверожденная женщина уже добралась до вершины и остановилась между дверями в растерянности. Ненамного отстал от нее тенерожденный мужчина. Добравшись до вершины, он побежал дальше не раздумывая.
И не раздумывая же швырнул женщину в одну из арок, чтобы проверить правильность выбора.
Земля подо мной пошатнулась. Я замерла.
И успела поднять глаза: вспышка света от ворот поглотила все.
Я успела услышать нашим общим разумом, как Райн выкрикивает мое имя.
И успела почувствовать волну боли, когда Айвен вонзил кинжал мне в бок.
И не успела ничего сделать, потому что его магия сковала мне кровь и мышцы. Заставила их двигаться помимо моей воли.
И закинула меня в самую гущу изголодавшихся зверей.
Глава тридцатая
Винсент всегда предупреждал меня, каково это будет – попасть в беснующуюся толпу.
«Они не станут ждать, пока ты умрешь, – говорил он. – Там нет рассудка. Нет мысли. Есть только голод».
Я много думала об этих словах в первые дни после смерти Иланы. Судя по тому, что я слышала, та первая ночь в Лунном дворце была в точности такая, как описал Винсент. Илану сожрали заживо, и она была бессильна что-либо сделать. Картины ее последних мгновений преследовали меня.
И сейчас, когда мое тело оказалось в массе голодных животных и мои мышцы были мне неподвластны на несколько жизненно важных секунд, единственной мыслью, засевшей у меня в мозгу, было: «Это ли она чувствовала перед смертью?»
Магия Айвена парализовала меня. Я не могла двигаться, но была в сознании, когда звери набросились на меня.
Насилием и голодом этих животных довели до исступления. Они сбились в плотные группы: подергивались мышцы, дымились пеной челюсти. Наверное, они понимали, что это их единственный шанс выжить.
На долю секунды мне подумалось, насколько это удручающе. Они же, в конце концов, просто животные. Хищники, на потеху публике низведенные до роли добычи. В общем-то, как и все мы.
Я почувствовала это, когда первый из них, демон, крепко схватил меня за ногу. Тотчас же меня окружили остальные, в таком количестве, что скрыли от меня небо. Все, что я видела, были зубы и когти.
Я не могла даже закричать.
«Орайя!»
Паника Райна охватила меня целиком. Она была такой же острой, как моя.
Я не знала, что мне с ней делать.
Но что-то связанное с этой паникой встряхнуло меня. Ее взрыв был так силен, что пробил остатки магии Айвена. Руки взлетели, яростно разя во все стороны.
Этого было недостаточно.
Их было слишком много. Я сильно истекала кровью. Кровь – это плохо. Кровь – это опасно. Я бросалась в атаку своими мечами, но это было тщетное трепыхание в бескрайнем море плоти, шкур, шерсти и перьев.
Я должна была умереть. Матерь, я должна была умереть. Сердце бешено билось. Каждый толчок крови заставлял их приближаться.
«Орайя, иду к тебе!»
Мне это не понравилось. То, каким испуганным звучал голос Райна. Он вырвался от Анджелики и бежал, бежал, бежал, проталкиваясь сквозь толпу со своей стороны стены.
Не успеет.
«Используй магию», – посоветовал он.
Я видела обрывочные вспышки того, что он видит на бегу, стремительно взбираясь на ненадежную каменную тропинку с той стороны.
«Ты недалеко от выхода. Примени ее прямо сейчас».
Я не могла. Мне было не ухватить свою собственную силу – даже когда получалось, я выдавала не более чем лучики света. Я сражалась, отбивалась, изо всех сил пыталась успокоиться, и…
Я сказала себе: «Страх – это набор…»
«Орайя, страх – это ключ ко всему этому! – наполнил оба наших сознания голос Райна, сам отдающий страхом. – ВОСПОЛЬЗУЙСЯ ИМ. Представь, что вышвыриваешь меня из того долбаного окна. Представь, что вытаскиваешь Мише из тех горящих апартаментов».
Глаза жгли слезы стыда.
Я не знала, как это сделать. Как убрать эту стену внутри себя. Я так долго ее возводила, цементировала каждую трещинку. И теперь не могла от нее оторваться. Страшилась того, что произойдет, если я упаду.
«Орайя, я с тобой. Прямо сейчас. У тебя нет времени. Мы пойдем вместе. Хорошо? Я с тобой».
Это должно было меня испугать.
Звери накинулись на меня. Спина ударилась о песок. На меня вскарабкался демон, его лицо оказалось в нескольких дюймах от моего. Он потянулся к моему горлу – сбоку, как раз туда, где у меня был шрам, напоминавший мне о юноше, о котором я старалась не думать каждую ночь.
Теперь я себе разрешила. Впервые за много лет разрешила себе подумать о нем.
Разрешила себе подумать о родителях, заваленных разрушенным домом во время войны, которая никак их не касалась.
Разрешила себе подумать о потерянной девочке с темными волосами, на которую шла охота в лабиринте. О маленькой девочке, оставшейся одной в разрушенном городе.
Разрешила себе подумать о жизни, которую я прожила здесь, пленницей собственного страха, пленницей этих мерзких хищников, этих монстров, этих отбросов, которые видели во мне не более чем домашний скот…
И тогда мне стало понятно. Я поняла, что страх, если принять его, затвердевает и остреет.
Что он становится яростью.
Что он становится силой.
Я не собираюсь здесь умирать.
Пусть эта ярость взорвется.
Пусть прольется через мой рот, глаза, пальцы и кончики волос. Пусть извергнется до неба – мимо звезд, мимо луны, долетит до самой Ниаксии.
И я почувствовала, как она дотронулась до меня в ответ.
Через меня с ревом пронесся Ночной огонь, окутал меня покрывалом света, тепла и силы. Он поглотил все: демонов, адских псов, вампиров. Поглотил мою кожу, мои глаза. И главное, поглотил мою ярость.
Я НЕ СОБИРАЮСЬ ЗДЕСЬ УМИРАТЬ!
Я схватилась за мечи, но когда встала, они мне не потребовались. Я едва помнила, как пошла. Как переступила через море белого пламени над пожранными Ночным огнем телами, которые могли принадлежать животным и вампирам, и начала взбираться вверх по тропе.
Остановилась я, только когда добралась до вершины – когда посмотрела на небо и увидела луну.
Внезапно я снова почувствовала себя слабой. Осознание реальности ворвалось в мое израненное смертное тело. Живот крутило тошнотой. Ноги подкашивались, и я вытянула руку, чтобы сохранить равновесие.
Языки пламени опали. Глаза после такого ослепительного света пытались приспособиться к темноте.
Я стояла наверху стены в центре амфитеатра. Рукой схватилась за раму оставшейся двери – вторая дверь теперь представляла собой груду обгоревшего искореженного металла. Было странное ощущение неустойчивости и пустоты. Позади меня, от песков арены вверх по осыпающейся каменной стене, простиралась картина разрушения: обожженные камни и горы чистых белых костей.
Публика смотрела в молчании, устремив на меня тысячи глаз. Их лица сливались в одно. Где-то там сидел Винсент. Я хотела поискать его, но вместо этого мой взгляд пополз ниже, туда, где на вершину стены выходила тропинка с другой стороны арены.
Райн.
Он стоял на коленях и смотрел на меня снизу вверх. И это – то, как он на меня смотрел, – было первое ощущение, которое казалось настоящим.