– Наверное, это ошибка. Я не знаю, как… Я только… – Я покачала головой. – Я просто… человек.
Когда эти слова слетели у меня с губ, я мысленно услышала, как я бросила их Винсенту.
«Я человек!»
«Ты не могла быть одной из них, – много раз говорил он мне. – Ты не такая, как они».
Сейчас я подумала об этом рефрене совершенно в новом ключе.
– Ты знаешь мой запах. Ты… – Я закашлялась на этих словах. – Ты пробовал меня на вкус. Ты бы ведь отличил? Если бы я не была…
– Отличил бы.
Морщинка на лбу Райна углубилась.
– Но может быть… Может быть, наполовину человек. У тебя и правда вкус был… не такой. Я просто подумал, это потому, что…
В любых других обстоятельствах я бы, может, повеселилась, глядя, как он нерешительно преодолевает такие слова.
– Из-за того, что я к тебе чувствую, – определился он.
Скажите пожалуйста!
У меня закружилась голова. Я не собиралась садиться, но вдруг обнаружила, что прислонилась к подоконнику.
Наполовину человек.
Получается, что я биологическая дочь Винсента.
Нет. Никак не получается. Просто… никак не складывается.
– Не может быть, – сумела произнести я. – Он меня нашел. Он… просто меня нашел.
– Почему он там оказался, в ту ночь? – тихо спросил Райн.
– Потому что был бунт, и Винсент…
– Но почему он пришел именно в тот дом?
У меня заныло сердце.
– Не знаю. Просто… это была…
Удача.
Судьба.
Я не отдавала себе отчета, до какой степени я на это полагалась. На то, что в объятия Винсента меня привела судьба. Мое благословение, что воля Ниаксии в ту ночь меня спасла. И мое проклятие, поскольку от многих более трагичных вариантов будущего меня отделяла лишь такая тоненькая ниточка.
Я не задумывалась, какую тяжелую роль играло это слово для моего прошлого и моих представлений о нем, пока оно вдруг не исчезло. Внезапно судьбу заменили тайны, шепоты и вопросы, на которые я, скорее всего, никогда не получу ответов. Потому что Винсент, мой отец – отец не только по духу, но и по крови, – был мертв.
– Что он тебе сказал? – спросил Райн. – Когда он…
Умирал.
Такой вопрос задают, когда уже знают ответ. Уже знают, что услышат.
«Я хотел тебе рассказать…» – произнес Винсент.
«Спроси себя, почему он тебя боится», – бросил мне Райн перед финальным испытанием.
В мире бессмертных нет ничего опаснее наследника.
Меня замутило.
Я не понимала. Я ничего не понимала. Если я дочь Винсента и он знал, кто я, зачем было держать меня при себе?
Почему не убил меня?
Райн подошел еще ближе, прошептал:
– Орайя, успокойся, дыши.
И только тогда я почувствовала, что меня так трясет, что я чуть ли не падаю с подоконника.
– Мы найдем ответы, – сказал он. – Мы устроим свадьбу, а потом…
Свадьбу? О Матерь…
– Я не выйду за тебя замуж! – выкрикнула я.
– Выйдешь.
– Пошел ты. Нет.
У него на виске задрожала жилка.
– Только так я смогу сберечь тебе жизнь. Если ты мне не жена, то ты мой враг. И я не смогу объяснить, почему отпустил тебя.
– Лицемер! – фыркнула я. – А еще приходил в ужас, что я собиралась установить связь Кориатиса с Винсентом.
Райн вздрогнул. Он знал, что я права.
Я повернула голову так, чтобы выглянуть в окно. Этот вид был мне отлично знаком. Каждую ночь без исключения, каждое утро через это окно я следила, как постепенно меняется древний город.
Теперь это было королевство, переживающее смертельную агонию. Ночное небо было ярким от красного и белого – от Ночного огня. Полоски света тянулись по далеким улицам. Кроверожденные солдаты вторглись в мой дом. Я знала, что если прижму ухо к стеклу, то смогу расслышать крики тех, кто внизу.
– Хорошо, что ты освободил нас от тирана, – язвительно сказала я. – Теперь здесь так тихо и мирно!
Райн в два шага преодолел расстояние между нами. Прижавшись к стеклу рукой, он склонился надо мной и взял в ладони мое лицо, то ли успокаивая, то ли угрожая.
– Подумай вот о чем. Власть – ремесло кровавое. Ты не хуже меня знаешь. У нас есть зубы, и у тебя, и у меня. Пора пустить их в ход. Мы разорвем на части миры, которые обоих нас поработили, и на обломках выстроим что-то новое. И рядом с собой в это время я не хотел бы видеть никого другого. Никого.
Его слова стали тихими, словно молитва. Взгляд нырнул вниз, на губы – и тотчас вернулся к глазам.
– И когда я выйду из этой комнаты, а потом вернусь со жрицей, ты обвенчаешься со мной. Ты это сделаешь потому, что я не могу тебя убить. Я пытался. Не могу. Мир без тебя будет темным, унылым местом. А я причинил всем уже достаточно боли, чтобы совершить еще и эту сволочную несправедливость. Дай мне спасти тебя.
Теперь была моя очередь понять, что он прав. Я знала, что он убежден в сказанном, и злилась.
Гнев делает все простым.
Любовь делает все сложным.
– Ты что, умоляешь меня спасти себя? А что, если я откажусь, как она?
В тот момент я поняла, что могу так и сделать. Может быть, я погибну, как Несанина, только потому, что он хочет, чтобы я жила. Из чистого упрямства.
– Ты этого не сделаешь.
Его нос был в нескольких дюймах от моего. Я чувствовала на губах тепло его слов. Тихих и ровных.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что ты умнее ее. У тебя не просто мечта. У тебя – дар.
Было больно слышать восхищение в его голосе, поскольку я знала, что оно подлинное.
Мой взгляд скакнул вверх, к его глазам. Я всмотрелась во все эти завораживающие проблески оттенков. Все эти части его, что не складывались вместе.
На мгновение мне показалось, что он меня поцелует. И даже хуже: мне показалось, что я отвечу.
Вместо этого его губы возникли у меня надо лбом. И едва коснулись его.
– Я иду за жрицей, – сказал он, выпрямившись. – Пока мы это откладываем, ты каждую секунду находишься в опасности.
– Подожди…
Возразить я не успела, он вышел.
Глава пятьдесят пятая
Свадебную церемонию провели в моей комнате. Жрица была от министера – одна из тех идиотов, которые полжизни проводят, таращась в каменную стену церкви. Опустив взгляд, она шептала цитаты из священных книг на древних языках.
Я стояла и подумывала о том, чтобы сбежать. Или наброситься на нее. Или наброситься на Райна. Или разбить окно и сигануть туда.
Но не стала.
Когда жрица взяла меня за руку, я подпрыгнула. Ее кожа была холодной и неестественно гладкой. Руку Райна она взяла другой рукой, а потом перевернула обе наши ладони, чтобы они оказались обращены к потолку.
Она прошептала магическую формулу и провела кончиком пальца по моей коже.
От неожиданного укола боли я зашипела и выбранилась. На ладони вскрылся ярко-красный ручеек.
Когда то же самое она проделала с Райном, он не шелохнулся.
– Обеты, – коротко сказала жрица.
Как будто нам положено было знать, что это означает.
Я никогда не видела свадьбы. Меня на такие события никогда не допускали. Они часто становились разгульными и непристойными, и Винсент всегда говорил…
Винсент.
От случайно возникшего в мыслях его имени воздух застыл в легких. Боль была невыносимой.
Прикосновение Райна было теплым и шершавым. Совершенно противоположное прикосновению жрицы – противоположное прикосновению любого вампира.
Наверное, он видел, что я не знаю слов, которые надо произнести. Он поднял мою ладонь. Я сжалась, когда он поднес ее ко рту. Его язык медленно провел по ранке. Я не ожидала этой нежности. Мягко, ласково… Извинение – и обещание.
Он опустил мою руку. Проглотил мою кровь.
Я хотела отвернуться. Но не смогла.
– Орайя из ночерожденных, – проговорил он. – Я отдаю тебе свое тело. Я отдаю тебе свою кровь. Я отдаю тебе свою душу. Я отдаю тебе свое сердце. С этой ночи и до скончания ночей. От часа, когда рассеются сумерки, до часа, когда иссякнут наши дни. Твоя душа – моя душа. Твое сердце – мое сердце. Твоя боль – моя боль. Соединяю себя с тобой.
Хоть бы это все оказалось ложью. Но это не было ложью.
В этот момент я поняла с безошибочной ясностью, что Райн в меня влюблен.
Он протянул мне ладонь. На ней собралась лужица красно-черной жидкости, которая затекала в линии и шрамы, оставленные бурной жизнью. У меня пересохло во рту, когда я поднесла эту кровь к губам. Я думала, меня немедленно стошнит, как только она упадет в желудок.
Но вместо этого вкус Райна оказался самым изысканным, что я когда-либо пробовала. Его кровь тепло и гладко растеклась по языку, сладкая, металлическая и глубокая, как сама ночь.
Она была по вкусу как небо. Как стремительный полет вниз.
Я опустила его руку. Мои пальцы, касаясь его кожи, дрожали.
– Райн Ашраж.
Матерь, голос как будто мне не принадлежал.
– Я отдаю тебе свое тело. Я отдаю тебе свою кровь. Я отдаю тебе… Я отдаю тебе свою душу. Я отдаю тебе…
Свое сердце.
Я не могла заставить себя произнести эти слова.
Свое сердце.
Мое слабое, человеческое сердце. Израненное, разбитое и кровоточащее. Единственное, что меня учили защищать любой ценой. Но то, что сейчас надрывно стучало у меня в грудной клетке, намного ниже печати, которую оставил на мне покойный отец, было никак не защищено. Оно было разорвано на части и взрезано.
Как я могла подумать, что Винсент дал мне вампирское сердце? Это было человеческим.
– Свое…
Мне было не выговорить.
– Миледи, надо завершить обет, – сказала жрица.
Я сморгнула слезы и покачала головой:
– Нет.
– Но миледи…
– Достаточно, – рявкнул Райн.
– Но…
– Я сказал, достаточно. Она не обязана.
Я позволила себе поднять на него взгляд.
Мне не нравилось, что он смотрит на меня так участливо. Его большой палец погладил тыльную сторону моей ладони. Я услышала в этом жесте его голос: «Тебе ничего не грозит».
Но сейчас грозило. Даже если мне на секунду показалось иначе. Особенно потому, что показалось иначе.