– Но, – попытался вступиться один из надсмотрщиков, – ему приказано сохранить жизнь.
– Никто не вправе нарушать порядок. Ко мне его, я сам разберусь.
Глава 9
Телефон в руке Тайлера говорит срывающимся голосом, но ему приходится сделать над собой усилие, чтобы отбросить прочь обрывки видений и включить сознание.
– Тадао, это ты?
– Я. – Голос собеседника звучит глухо и недобро.
– Что-то случилось?
– Идиотский вопрос, я что, поехал в Диснейленд, мать его! Беседовал с патологоанатомом. Он мне с подробностями, разве что без упоения, рассказал, какие именно жизненно важные органы повредила револьверная пуля и почему эти повреждения несовместимы с жизнью. Будто я не видел отца мертвым на полу в гараже. И знаешь, так говорит, говорит… будто песню поет! Потом увидел, что я уже в бешенстве, решил пилюлю макнуть в кленовый сироп. Знаете, говорит, ваш отец был очень здоровым человеком, по состоянию внутренних органов мог бы еще лет тридцать протянуть. Вот так вот. Мне тут на мозги капают, когда я тело забирать буду, а этот урод рассказывает, как он еще долго прожить мог.
– Прости его. Как говорится, профессиональная деформация сознания, – тихо проговорил Логан.
– Как я ему не сделал профессиональную деформацию черепа, до сих пор поражаюсь! Но с ним не поспоришь – Фудзивара Акира мертв! И мне уже никогда не удастся наладить с ним отношения. Еще утром я думал, что не хочу этого, а теперь знаю, что не могу, даже если бы захотел больше жизни.
– В любом случае молодец, что сдержался. Только разборок с копами нам не хватает.
– Да, коп очень хотел со мной поговорить, но я сказал, что у меня шок и что сейчас не лучший момент. Да только у самураев не бывает шока. Во всяком случае, из-за смерти. Я просто обязан отомстить, а ты обязан мне помочь.
– Я не отказываюсь от своих слов. Мы непременно найдем убийц. Но постарайся меня услышать: у хранителя лепестка и его помощника особая миссия. Мы сводим на нет попытки неведомого зла вторгнуться в наш мир. И это очень важно.
– А мы, значит, пограничный кордон? – Голос в трубке звучал резко и отстраненно.
– Можно сказать и так.
– Тогда послушай меня, пограничник. Пока ты там отдыхаешь, кто-то совсем рядом готовит большую гадость. Они не взяли ни «Ролекс», ни бумажник – все осталось на месте. А забрали только каменный стебель. Так что дело о смерти моего отца – совершенно необычное дело. Соображаешь, о чем я говорю? Мы тут в одной лодке.
– Да, я понял. – Тайлер встал с кровати и начал одеваться, удерживая плечом телефон. – Через полчаса встречаемся на 7-й авеню возле Карнеги-холла.
– Хорошо, буду ждать там.
Тайлер отключил связь.
– Кора, ты можешь вывести меня через пожарный выход?
– Да, конечно. – Девушка нехотя, пуговичка за пуговичкой, застегнула накрахмаленную форменную блузку. – Мы еще увидимся?
– Непременно, – быстро, пожалуй, чересчур быстро для правдивого ответа сказал Тайлер.
И девушка с тайным сожалением поняла, что если их встреча и состоится, то она будет случайной, возможно, не в этом десятилетии, а может, и не в этой жизни.
– Не хочешь встречаться с полицией?
– А зачем мне с ней встречаться?
– У тебя есть основания ее избегать?
– Это добрая традиция всех «рыболовов» на протяжении сотен лет, не я ее завел.
Девушка открыла дверь номера и кивнула, маня его за собой.
– Спускайся по лестнице, выход на продуктовый склад. Двери склада заперты изнутри на защелкивающийся замок.
– Спасибо, милая. – Тайлер притянул нечаянную подругу к себе и поцеловал ее в губы.
– Не надо, – отстранилась Кора.
«Рыболов» бросился вниз по лестнице, и Кора со вздохом проводила его взглядом.
На углу 12-й авеню Тадао резко нажал на тормоз. Выскочивший из-за поворота алый, будто пожар, «Chevrolet Corvette Stingray» развернулся прямо перед капотом «Астона», чудом не въехав ему в бок.
– Да что ж за день такой?! – процедил Фудзивара Тадао, втайне мечтая, чтобы руль в его руках превратился в рукоять катаны, с помощью которой он бы воззвал к разуму придурков, ездящих по городу как бог на душу положит. Между тем «Corvette» сбросил скорость и замер у входа в один из модных бутиков. Из машины стремительная, как атака гремучей змеи, выскочила девица в синем платье-футляре средней длины, не скрывающем совершенных контуров ее фигуры. Совершенных не в понимании нетрадиционно ориентированных модельеров, а таких, что заставляют мужчин оборачиваться и долго мечтательно глядеть вслед. Черная грива волос развевалась за спешащей в бутик хозяйкой алой машины. Тадао едва успел разглядеть ее лицо, вернее, подметить восточные черты: что-то такое в духе «Тысячи и одной ночи». «Дочь какого-нибудь шейха», – подумал Фудзивара, продолжая свой путь.
Дама зашла в один из бутиков, из-за которых 7-я авеню получила полуофициальное наименование «модной улицы». Мимолетная встреча с ней осталась лишь на едва досягаемых окраинах сознания Тадао.
Между тем Лола Брэндон, названная при рождении Лейлой, заслуживала особого внимания, тем более в этот момент. Чуть больше двадцати лет назад беспрестанно плачущим ребенком она была привезена в Нью-Йорк. Она едва помнила родителей, старалась не вспоминать о том дне, когда видела их в последний раз. А если вдруг вспоминала, то перед глазами ее неизменно вставала картина догорающего автомобиля, тело водителя, свисающее из открытой двери, и сама она, быстро-быстро, по-собачьи, на четвереньках, уползающая подальше от места катастрофы. Больше она ничего вспомнить не могла. Даже того, как в ее руках оказался красный, будто пламень, кристалл на золотой цепочке.
Американская тетушка Лейлы, заменившая ей мать, стала звать ее Лолой. Тетушка говорила, что среди украшений ее несчастной сестры такого камня она прежде не видела.
А камень и впрямь был примечательный – алый, как рассветное солнце, он переливался, будто жил своею внутренней жизнью, и притягивал взгляд, словно магнит железные опилки. С той поры Лола носила его не снимая, говоря всем, что это единственная память о родителях. Впрочем, интересующихся было не так много. Алый камень замечательной огранки на изящной смуглой шее Лолы Брэндон смотрелся вполне естественно. И ее неизменная преданность этому украшению, напоминающему лепесток экзотического цветка, придавала ей особый шарм.
Впрочем, сейчас Лола не желала производить на кого бы то ни было впечатление, ей срочно нужно было успокоиться. А ничто так не снимает стресс, как посещение модных бутиков с золотой кредиткой в кармане. Судя по тому, какой услужливой стаей слетелись навстречу перспективной посетительнице любезные продавщицы, на «модной авеню» Лола Брэндон была частым гостем. Спустя буквально пару минут она сидела в мягком кресле за удобным столиком, держа в руках маленькую чашечку с ароматным кофе – не мутным пойлом из кофе-машины, а настоящим, африканским, со склонов Килиманджаро, сваренным тут же, при ней.
Рассказ о новинках модного дома, предварявший показ мод, позволил ей выпустить из сознания картину недавнего краха сделки, которую она готовила последние три месяца. Да что там сделки – отношений с человеком, без пяти минут мужем, который вот совсем недавно, посещая вместе с ней магазин «Голден фламинго», интересовался, какие именно кольца с бриллиантами нравятся ей больше всего.
И… все, все, дальше так продолжаться не может! Лола поставила недопитую чашку на стол.
– Мы можем предложить вам что-то для особого случая? – по-своему оценив этот жест, тоном «лучшая подруга» поинтересовалась менеджер зала. – Быть может, на прием или на свадьбу?
– На похороны, – буркнула Лола, не сдержав тяжелого вздоха.
– О, мисс, примите наши соболезнования.
Девушка махнула рукой:
– Не важно. Все по обычной программе.
– Как пожелаете, мисс Брэндон.
Менеджер хлопнула в ладоши, давая знак начать дефиле. Лола постаралась расслабиться, наблюдая за модным показом, организованным для нее одной. Это позволяло хоть немного переключиться. Конечно, она подозревала, что ее бой-френд, а заодно и начальник, не семи пядей во лбу. Но чтоб вот так глупо подставиться?! Фирма «Carlagen Development Inc.» боролась за победу в тендере на строительство новой федеральной тюрьмы несколько месяцев, и, по сути, вся борьба легла на ее хрупкие плечи. После того как высокая комиссия приняла их проект, оставались сущие мелочи вроде согласования будущего строительства с Комитетом экологических экспертиз.
Сегодня заместитель председателя Комитета лично приехал в офис Гарри Карлагена, явно настроенный мило пообщаться и, выдержав необходимую паузу, подписать все бумаги. Собственно говоря, Лола нынче оделась понарядней, чтобы отпраздновать шампанским окончание долгого пути.
Едва ли не первое, что бросилось в глаза, когда она вошла в кабинет Гарри, – темный прямоугольник на обоях в том месте, где еще совсем недавно висела замечательная копия портрета девушки в красном тюрбане работы Пино Даени. Девушка была удивительно похожа на нее – пожалуй, только лицо у Лолы было чуть тоньше. В целом же многие, видевшие ее в этом кабинете, искренне считали, что знаменитый художник написал портрет с Лолы Брэндон.
Совсем недавно Гарри Карлаген поделился с ней замечательной идеей: после подписания контракта выкупить оригинал картины из частной коллекции, чтобы он стал его свадебным подарком. Можно было не сомневаться: отец Гарри, великий Карлаген, если бы речь зашла о таком вложении денег, не стал бы ограничивать сына в расходах, а в случае надобности и сам бы поучаствовал в торгах.
Что скрывать, Лола ему очень нравилась и как сотрудник, вполне способный наладить продажу мороженого эскимосам, и как обворожительная женщина. Как любил повторять отец сыну, находясь в хорошем расположении духа: «Пока что это лучшее приобретение за всю твою никчемную жизнь». Конечно, после этой сделки Карлаген-отец должен был радикально изменить мнение о своем сыне как о маменькином сынке, который только и умеет, что просаживать деньги, не им заработанные.