— Но-но, не дерзи!
— Даже в мыслях не имел. Но пусть меня допрашивают в другом месте, если уж на то пошло. Я ни в чем не виновен. Зачем мне какой-то Хайтахун? Или вы думаете, что я со своими навыками не мог его замочить так, что комар носа не подточил бы? С какой стати мне было светиться средь бела дня? И потом, заточка, которая торчала у него в груди, явно попахивает зоной. К которой я не имею никакого отношения.
— Ну, это надо еще доказать.
— Собственно говоря, вам тоже придется кое-что доказывать.
— Не понял… Что именно?
— Каким чудом ваш фотограф оказался возле детективного агентства и именно в момент убийства? И почему не позвонил в уголовный розыск, чтобы сообщить о своих подозрениях (это если он не стал заходить в контору Хайтахуна)?
— Может, он как раз и позвонил.
— Сомневаюсь. Иначе я бы с вами тут сейчас не беседовал. Но если даже и позвонил, то это ничего не меняет. Мы с вами стоим на одной доске.
— С какой стати?
— А все очень просто: вы скрыли от следствия важные улики — эти фотографии. Да, я понимаю, что вы человек состоятельный и дорогие адвокаты вас отмажут. И тем не менее вопросы к вам будут и ваша репутация пострадает.
Шервинский долго смотрел на Никиту изучающим взглядом, а затем сказал:
— Да, именно так… Такой человек мне и нужен. Крепкий физически, хорошо тренирован, и котелок варит вполне на уровне. Я верю, что ты не убивал Хайтахуна. Но согласись, что ты у меня на крючке. При большом моем желании я могу определить тебя в зону лет на пятнадцать. Есть по этому поводу сомнения?
— Нет. Уверен, что угрызения совести для вас чужды. Так что какой вопрос… Но с другой стороны, я ведь вам не враг. В принципе я для вас никто, ничто и звать никак. Пустое место.
— Ну, не совсем верно… Мне нужны твои услуги. Нет-нет, не в качестве цепного пса! У меня таких хватает. И хорошо подумай, прежде чем скажешь «да» или «нет».
— Что ж, я слушаю.
— Ты говорил, что знаком с Полиной по детдому?
— Да, это так.
— Значит, ты знал и ее мужа?
— Мы даже дружили.
— Это хорошо.
— Что ж тут хорошего? Его уже нет.
— Это и меня печалит. Тебе известно, как он умер?
— Полина мне рассказала.
— И что ты об этом думаешь?
— Мне не очень верится в официальную версию.
Никита пока не понимал, куда клонит Шервинский, но последняя фраза сорвалась с языка помимо его воли.
— Именно так! — Шервинский возбужденно хлопнул ладонью по столу. — Чтобы Олег пустил себе пулю в лоб за здорово живешь… не верю! И никто из наших не верит.
«Из наших… Это о ком он? — подумал Никита. — Наверное, близкий круг, который имел дела с Олегом. Все они тут повязаны круговой порукой. Змеиное гнездо, мать их…» Подумал — и промолчал. Он уже начал догадываться, о какой услуге его попросит Шервинский. И не обманулся в своих предположениях.
— Что ж, придется открыть свои карты, — продолжил Шервинский. — Мне нужен человек, который прольет свет на эту темную историю. Это очень нужно! Ты подходишь для этой миссии по всем статьям. Кроме всего прочего, в городе тебя мало кто знает, а это уже большой плюс. Со своей стороны я обещаю любую помощь. Если понадобится, можешь смело подключать к расследованию частные детективные агентства. Я все оплачу, любые расходы. Главное, им не нужно знать, на кого ты работаешь. Если у тебя ничего не получится и ты всего лишь подтвердишь официальную версию, то все равно в накладе не останешься. Гонорар будет солидным, не сомневайся. Ну как, договорились?
А куда денешься? Коротко вздохнув, Никита с обреченным видом ответил:
— Договорились. Я попытаюсь.
— Вот и отлично… — Шервинский пошарил в столе, достал оттуда перетянутую резинкой пачку баксов сотенными купюрами и бросил ее Никите. — Это на расходы. Машина у тебя есть. Если будет нужна какая-нибудь аппаратура или люди, обращайся к Мокею. Он предоставит все, что требуется. Да, кстати, вот тебе мобильный. Там забит лишь один мой номер. Звони мне только по этому телефону.
Они еще немного поговорили — Никита уточнил кое-какие детали, связанные с бизнесом Колоскова, а также пытался выяснить, кто имел на него зуб, — и расстались. Шервинский не рассказал ничего такого, что было бы неизвестно Никите. За исключением нескольких фамилий тех, кто питал к Олегу недобрые чувства.
Выехав на трассу, Никита посчитал, сколько отвалил ему Шервинский на расходы, и нервно рассмеялся. Ну судьба-злодейка! Еще неделю назад он был гол как сокол (что такое военная пенсия при нынешней дороговизне?), а теперь на него льется поистине золотой дождь. Шервинский кинул пять штук с барского плеча — а можно было содрать с него и гораздо больше, — Полина тачку подогнала, покойный Колосков лимон отсыпал от своих щедрот… Получается, что теперь он, как некий персонаж итальянской комедии, пройдоха Труффальдино из Бергамо, слуга двух господ. Жизнь удалась?
Если бы… Фотки Шервинский оставил себе. Он и впрямь мог отправить Никиту в места не столь отдаленные очень надолго. Поэтому был уверен, что новоиспеченный детектив будет из кожи вон лезть, лишь бы выполнить свою миссию. И что они на нем зациклились? Сначала Полина, теперь этот… провинциальный Муссолини. Черт бы их всех побрал! Нашли умника, нового Шерлока Холмса…
А что, если за предложением Шервинского скрывается нечто иное? Что, если он посадил Никиту на крюк по наводке Полины? Вдруг она испугалась, что Никита выяснит, кто стоит за смертью Олега? (Тут Никита вспомнил выражение ее лица, когда он продемонстрировал ей трюк с засовом; похоже, Принцессу сильно испугали — или все-таки удивили? — его детективные таланты; видимо, до этого она не очень в них верила.) Вот тут-то и появятся фотографии-улики. Конечно, его могут зарыть на два метра в землю, но, во-первых, сделать это не так просто, а во-вторых, не исключено, что Никита на такой случай подготовит соответствующие бумаги, чтобы они потом попали туда, куда нужно. А так все останутся при своих: Никита с деньгами и на поводке, а Полина с Шервинским — если они замешаны в убийстве Олега — могут не опасаться разоблачения.
Мысли, предположения, версии… У Никиты голова пошла кругом. Да-а, тяжела жизнь легавого пса… Никакого просвета. А ведь еще могут и нюх отбить, и хорошо, если только кулаком по сопатке. «Все, на сегодня баста! — решил он, подруливая к своему дому. — Пойду в кабак и напьюсь. Иначе крыша съедет набекрень».
День близился к вечеру.
Глава 7. БОМБА
На ловца и зверь бежит. Есть такое народное определение удачи. Никита даже в мыслях не держал, что ужин может быть полезен ему не только в гастрономическом плане, отправляясь в дорогой ресторан под названием «Монмартр» (умеет же провинция давать заведениям общепита звучные названия, которые компенсируют убогость ассортимента блюд и нерасторопность официантов!).
Так думал Никита, пока не вошел в сверкающие никелем врата ресторана, возле которых внушительными глыбами торчали два охранника, а на пороге посетителей приветствовал швейцар, словно сошедший со страниц английских и французских романов позапрошлого века. Богато расшитая серебряной нитью ливрея малинового цвета, золотые позументы, пышные бакенбарды, благородный, без подобострастия взгляд… в общем, человек был на своем месте. По выправке Никита сразу признал в нем отставного военного. «Уж не генерала ли пригласили на эту хорошо оплачиваемую должность?» — мельком подумал Никита, вежливо раскланиваясь со швейцаром.
А что, запросто. У богатых свои причуды. И потом, если уж последний президент СССР рекламирует пиццу, так почему отставной генерал не может заработать себе на прибавку к пенсии, исполняя роль привратника? Швейцар опытным взглядом проинспектировал внешний вид молодого человека, приветливо улыбнулся и с легким поклоном пригласил войти.
Никита уже слышал про «Монмартр», но бывать в нем не приходилось — с его-то пенсионным карманом… Больно уж в этом ресторане цены кусались, по рассказам знакомых. Но теперь он был богат, как Крез, и мог позволить себе пошиковать. Однако, прежде чем войти в шикарные врата «Монмартра», а затем продефилировать через «рамку» металлоискателя, он совершил, как теперь принято говорить, шопинг — зашел в дорогой магазин, где продавали мужскую одежду и обувь от-кутюр. Проблема заключалась в том, что в «Монмартр» можно было попасть, имея определенный статус, то есть толстый кошелек и соответствующий прикид.
Понятное дело, облик Никиты продавщиц не впечатлил. Он надел на себя старье, поэтому выглядел как работяга с похмелья — весь мятый и неухоженный, да еще и в мелу, который никак не хотел отчищаться; Никита все-таки нашел несколько минут, чтобы поставить купленный в хозмаге дверной звонок. Даже охранник у входа, до этого сонно дремавший на мягком стуле, встрепенулся и встал, с грозным видом поправляя портупею, где висел в кобуре потешный ствол с резиновыми пульками.
Но Никита быстро взял, что называется, быка за рога, и вскоре девицы бегали, как заводные игрушки, туда-сюда — от вешалок с костюмами и рубашками до примерочной и обратно. Спустя полчаса Никита выглядел как огурчик. Он был одет с иголочки. Теперь Никита смотрелся как новый русский. Продавщицы просто офонарели, когда Никита вышел из примерочной. Он выглядел настоящим джентльменом, просто писаным красавцем.
— А это куда? — спросила одна из продавщиц, указав на пакет со старой одеждой Никиты.
— Отдашь какому-нибудь бомжу, — на ходу ответил Никита. — Пока, девочки.
— Приходите к нам еще! — хором, в один голос, воскликнули продавщицы, или «менеджеры по продажам», как было написано на беджиках.
Теперь продавщицы млели и козыряли перед ним как могли; как же, такой богатый, и симпатичный молодой человек, и, скорее всего, холостой. Действительно, какая нормальная женщина выпустила бы своего мужа на улицу в столь непрезентабельном виде. За какие-то полчаса Никита из бродяги превратился на их глазах в графа Монте-Кристо. Еще бы — они стрясли с него пять штук зелени, как