— Верно, исчезла… — Никита прикипел взглядом к монитору.
Действительно, старик не хромал! Но это был точно он — такая же одежда, походка, бородища…
— Должен вам доложить, Никита, что в тот день я выходил из дому только раз и домой не возвращался, — каким-то загробным голосом сказал Иван Николаевич.
— То есть… как это?
— Очень просто. Я уехал на дачу к сыну, где и пробыл два дня в обществе внуков. Мы ловили рыбу, собирали грибы…
— Не может такого быть! Ведь это вы, не так ли? — Никита ткнул пальцем в экран.
— Да, это я. Но позвольте вам доложить, что я пока на память не жалуюсь. Мало того, мы можем прямо сейчас позвонить Виктору — это мой сын, и он подтвердит, что именно в тот злосчастный день мы отдыхали на даче.
— С ума сойти… Это невероятно… невозможно!
— Может, запись смонтирована? Я знаю, что сейчас благодаря новой технике можно и не такие чудеса делать.
— Насчет монтажа я очень сомневаюсь. Диск был изъят в день смерти Олега, поэтому в записи вряд ли кто успел поковыряться. И потом, версия «самоубийство» была принята сразу и безоговорочно. Так что никто и не думал заниматься расследованием этого дела.
— Я согласен, вы правы. Насчет смонтированной записи это я сдуру ляпнул. Монтажа и впрямь не было. В этом я уверен на все сто процентов. Мелкие детали в кадре это подтверждают. Все происходило именно в день смерти Олега Григорьевича.
— Откуда у вас такая уверенность?
Старик приосанился, будто приготовился держать речь на трибуне перед большой аудиторией, и ответил:
— А потому, что я не мог так быстро излечиться от хромоты.
— Но ведь сейчас вы не хромаете!
— Сейчас — нет. В тот день — хромал. Потому как третьего дня подвернул ногу. Даже думал, что сломал. Пришлось ехать в травмпункт, где мне сделали снимок и успокоили — всего лишь вывих. Но неделю похромать пришлось. А уж сколько мне лекарств прописали… Половину пенсии пришлось бы потратить. Но я привык лечиться народными средствами и, как видите, пока бегаю.
— Так кто же тогда на видеозаписи?! Может, у вас есть брат-близнец?
— Вот чего нет, того нет. До сих пор жалею. В роду одни девки. Пять штук. Я шестой, самый младший. А с женщинами разве может быть разговор по душам? Все деньги да тряпки у них на уме. Вот был бы братишка — это другое дело…
— А давайте-ка посмотрим поближе на вашего двойника… — Никита увеличил изображение, насколько это было возможно, и поразился, до какой степени неизвестный был похож на Ивана Николаевича.
Да и старик испуганно шарахнулся от монитора, словно увидел привидение.
— Это ведь я! — воскликнул он. — Точно я! — Он присмотрелся. — Нет, все-таки нет… — молвил Иван Николаевич спустя минуту и облегченно перевел дух. — Все очень похоже, кроме бейсболки.
Двойник (как и сам Иван Николаевич на видеозаписи) был в бейсболке с длинным козырьком, из-за чего нельзя было разглядеть как следует его лицо. Хорошо просматривались лишь знаменитые усы и борода. К тому же человек, выдающий себя за Ивана Николаевича, намеренно шел опустив голову, чтобы его трудно было опознать. «Хитер, сукин сын!» — подумал Никита. Теперь он уже и сам наконец рассмотрел, что фигура неизвестного несколько отличалась от фигуры Ивана Николаевича — все-таки, годы накладывают на человека определенный отпечаток. А двойник старика явно был моложе.
— А что там с бейсболкой? — спросил Никита.
— Дело в том, что такой бейсболки в городе — да и в области — не найти днем с огнем, — не без некоторой гордости ответил Иван Николаевич. — Мне сын ее подарил. Он привез бейсболку из Англии. Спереди на ней шитый золотом герб Виндзоров, а у этого паршивца оттиснуто краской невесть что.
— Уфф… — Никита выдохнул с таким видом, словно только что поднимал тяжеленный груз. — Вот и нашелся ключик к хитрому замочку.
— Вы это о чем? — поинтересовался старик.
— Просто горжусь собой. Я нашел первый след! Теперь есть за что зацепиться.
— Вы думаете, что сможете отыскать убийцу?
— Уверен в этом! — не без пафоса заявил возбужденный Никита.
И тут же сам себя мысленно одернул: «Цыплят по осени считают. Не хвались, на рать идучи…»
— Но ведь на этой картинке, — старик показал на экран монитора, — не видно его лица, лишь борода да усы.
— А походка? Ее трудно изменить. Он хоть и притворяется старым человеком, старается идти медленнее, чем обычно, тем не менее некоторые особенности его походки заметны даже без детального анализа. Наконец, рост. Его легко определить. Так… Смотрим дальше… — Никита убрал паузу, и лжестарик продолжил движение к дому.
Он подошел к двери, набрал код на цифровом замке и, воспользовавшись электронным ключом, зашел внутрь подъезда. Иван Николаевич ахнул.
— Это что же такое?! — От возмущения старик заговорил дискантом. — Представители фирмы, где мы заказывали дверь, уверяли нас, что подделать электронный ключ невозможно!
— Ключ у вашего двойника не поддельный, а самый настоящий, фирменный.
— Как это возможно?! Они что, торгуют своими секретами направо и налево?
— Ну, не без этого… Сами знаете, в какие времена живем. Но здесь другой случай. Я думаю, что вашему двойнику сообщили код замка и вручили ключ совершенно добровольно.
— Вы хотите сказать…
— Именно так. По моему мнению, есть три варианта решения этой задачи: убийца получил электронный ключ от сотрудника фирмы, которая ставила дверь (естественно, за приличную мзду), ключ ему дали родственники Колоскова, и наконец, последнее — Олег это сделал сам. Лично.
— Этого не может быть!
— Как знать, как знать… — задумчиво ответил Никита. — Судя по этому кадру, ваш двойник невысокого роста. Точнее можно сказать, определив место крепления металлической пластины на двери с правилами пользования замками. Его макушка находится как раз вровень с верхним обрезом этой таблички…
Он говорил механически, а в мыслях был уже далеко и от своей квартиры, и от Ивана Николаевича, который продолжал что-то бубнить, но его слова пролетали мимо сознания Никиты. Наконец старик, видимо, сообразил, что его собеседнику нужно уединиться, чтобы поразмыслить, откланялся, и Никита остался один. Какое-то время он тупо смотрел на картинку, высветившуюся на мониторе, — двойник старика заходит в подъезд, — а затем запустил видеозапись с самого начала и надолго отключился от окружающей действительности. Никита пытался влезть в шкуру убийцы (а что это был он, у него уже не возникало никаких сомнений), чтобы понять образ его мыслей, старался в деталях запомнить особенности походки двойника Ивана Николаевича и при этом не переставал удивляться перевоплощению молодого человека в старика — грим был безупречен.
«Уж не тот ли это бомж, который хотел поднять на воздух машину Полины возле «Монмартра»? — думал Никита. — Похоже… Но если это так, то он страшнее гремучей змеи в постели. Такие способности для профессии наемного убийцы — большое подспорье. Слиться с толпой, притвориться, к примеру, несчастным калекой, а затем, сделав свое черное дело, преспокойно удалиться с места событий, не вызвав ни малейшего подозрения. Это класс! Высокий класс. Но кто этот человек? Знаком ли он мне? И если уж быть совершенно точным, то вопрос должен звучать так: знает ли он, что я иду по его следу? А если знает, то откуда и когда мне ждать ответного удара?»
На улице что-то сильно грохнуло, и Никита вздрогнул. Он подошел к окну и осторожно выглянул из-за портьеры. Ну конечно же разбойничал мусоровоз — выгружал содержимое мусорного контейнера в кузов. Хорошо хоть не среди ночи. В ночное время, словно специально, мусорщики поднимали такой шум, что и мертвого могли разбудить.
«А нервишки-то уже шалят… — Никита вернулся к компьютеру. — Дожил… бывший специалист по тайным операциям. Стал стопроцентным «пиджаком». Тьфу, блин!»
Глава 13. ЕЩЕ ОДНА ЖЕРТВА
Никита ехал в Театр юного зрителя, где работал сын Колоскова. Круг подозреваемых сузился до трех персон. Это были Полина, Лизхен и Георг. Только они были заинтересованы в бумагах Олега. Завещания — вот главная цель всех этих событий, решил Никита. Да, именно так! Конечно, документы и дневник Олега (если он будет найден) тоже имеют определенную ценность для узкого круга лиц, но Никита, по здравому размышлению, начал сомневаться в том, что эти записи могут как-то им навредить.
Время ушло, реалии изменились, и кто будет ковыряться в бумажном хламе двадцатилетней давности, пусть и набитом под завязку компроматом? Народ, который фигурировал в «ведомостях» на получение мзды, давно оперился, набрал вес и хорошо набил кошелек, поэтому подкупить следствие (если оно начнется) для этих людей не составит особого труда. Тем более что им готовы услужить лучшие адвокаты.
Никита понимал, что его рассуждения насчет жен Олега и сына не стоят и выеденного яйца; он чувствовал себя совершенно беспомощным в деле сыска, но иных вариантов у него просто не было. И они даже не просматривались после убийства Сейсеича. А Кривицкий, которому он позвонил, чтобы договориться о встрече (Никита надеялся, что Алекс подскажет, как действовать дальше), лишь отмахнулся — не до тебя. По городу объявлен план «Перехват» — опять замочили какую-то крупную шишку, — и вся полиция стояла на ушах.
Почему, из каких соображений он исключил Полину из числа подозреваемых? Не рановато ли? Она много чего наговорила о своих отношениях с Шервинским, но это всего лишь слова, ловкий ход в крупной игре. А как говорят менты-полицейские, слово к делу не пришьешь. Нужны факты, подтверждающие стопроцентную невиновность Полины в смерти мужа, чего у Никиты нет и в помине.
Лизхен… Она могла приговорить Олега. Немочка тот еще фрукт. Нордический тип, жестокий и безжалостный. При всей своей манерности и воспитанности, именно она топила в реке приплод многочисленных кошек, кормившихся от щедрот детдомовского пищеблока. Даже видавшие виды матроны наотрез отказывались исполнять это нужное, но все-таки садистское действо. Все понимали, что кошек необходимо изводить, потому как детдом мог за два-три года превратиться в «кошкин дом», но рука на беспомощных котят ни у кого не поднималась. Да