Я пожала плечами.
– Всё кончено, Анита.
– Ничего не кончено, профессор обязательно что-нибудь придумает. Он очень умный, начитанный, у него такой богатый внутренний мир, он замечательный, он…
– Ты точно сошла с ума.
– Вот и нет! Теперь я с ним вместе. А ты одна!
Я хмыкнула.
– Я работаю в полиции, я никогда не бываю одна. Скоро сюда нагрянет пол-участка. Вам не сбежать.
– Профессор! – в панике закричала Анита.
Но Аристарх Коуч был слишком увлечен. Закончив мантру, он смешал ингредиенты, обмочил пальцы в полученной кровавой жиже и, держа руку на клетке с котенком, начал обмазывать свое лицо.
Луна вышла из облаков, озарив поляну белым светом. Теперь каждый из нас был как на ладони, а главное…
Я не врала. Мы с Мортимером больше не были одни.
Позади из кустов раздался треск. И насмешливый мальчишеский голос произнес:
– Это с ней ты хотела меня познакомить? Красивая, но не в моем вкусе. Не люблю предателей.
Анита вскрикнула, но Бон-бон уже зажал ей рот.
– Успели… – выдохнула еле слышно.
Бон-бон подмигнул, одел на Аниту наручники и ринулся к ребятам в бой.
Втроем они положили громил-охранников, отвязали Мортимера, и тот спешно направился к алтарю.
– Там что, котенок? – всмотрелся Лари.
– Старый живодер!
Вдалеке послышался вой сирен. Полицейские прибыли не одни. Мортимер велел подключить "Контроль" и весь отдел розыска. С ними приехали санитары, для которых здесь было, пожалуй, больше занятий, чем для полицейских.
Драться нам было не с кем.
По очереди ребята увозили коляски с поляны и передавали бывших пленников в руки врачей. Те, может, и не подавали признаков счастья, но по глазам было видно, они понимают. Все это время понимали, что с ними происходит, только ответить не могли.
Между тем Аристарх Коуч спешил завершить ритуал.
Ритмичный бой барабана был прерван совсем невежливым хуком Мортимера.
Удар.
Профессор полетел на землю вместе со своим ритуальным варевом. Кровавая жижа пролилась, запачкав Мортимера, но старик не растерялся. Ловко вынул из-за пояса ритуальный нож и ткнул перед собой. Острое лезвие прошло сквозь черное пальто и задело кожу. Сильно задело.
– Мортимер! – испугалась я.
Наперегонки с фамильяром мы побежали к алтарю.
Трехглавая змея – это вам не мышка, такая и укусить может. Что она и сделала.
Не знаю, кем видел меня профессор, когда я стояла над ним, а мой фамильяр кусал его ноги.
– А-а-а! Убери… – выл профессор, но я не могла.
Во мне клокотала ярость. Первобытная, под стать кровавому ритуалу. И она всецело передавалась существу, ментально связанному со мной, – фамильяру.
Наверное, хорошо, что Мортимер вызвал еще и "Контроль", потому что в какой-то момент я забыла, зачем здесь нахожусь. Перед глазами стелилась красная пелена, меня не волновали звуки вокруг. Мой враг – всё внимание сфокусировалось на нем.
Фамильяра словили петлей для отлова обезумевших фамильяров, хотя обезумела здесь я. В лицо прыснули чем-то вонючим, что я была вынуждена перевести взгляд. Голоса закружилась, будто давление начало приходить в норму.
Мортимер!
Он лежал на боку, держась за живот. Вокруг мельтешили медики, меня отчаянно пытались увести, но не могли.
Я рухнула на землю и в ужасе смотрела, как из моего любимого вытекает кровь. Ее слишком много – это я понимала без пояснений врача. Помимо ран на руке и шее, которые нанесли охранники, добавилась рана на животе.
– Ты как?
– Жить буду, наверное… – прохрипел Мортимер, а потом уставился на моего фамильяра, которого специалист из контроля пытался засунуть в клетку. – Скажи, пусть укусит. Узнаешь, умру я или нет.
Мои глаза расширились. По щекам потекли слезы.
Я могла.
Да, мои способности позволяли заглянуть на несколько минут вперед, услышать скорую смерть. Но я не хотела.
Мое знание… Мое проклятие…
Профессор Коуч так стремился обрести дар, получить фамильяра, но он не понимал, как сильно дар меняет жизнь. Как сильно он давит, прогибает под себя. Возможно, я бы была хорошей учительницей или продавцом. Но дар слышать смерть не оставил мне ни единой возможности пойти другим путем. Теперь я навсегда связана со смертью.
Если на работе я не могла отказаться, то здесь и сейчас я не хотела знать. Умрет Мортимер от полученных ран или останется жив?
Вера в лучшее – всё, что держало меня на плаву и не позволяло свихнуться.
– Я верю, ты поправишься.
Я переложила его голову себе на колени, пока врачи делали свое дело. Потом ребята принесли носилки. Как в тумане я наблюдала за действиями врачей, полицейских, специалистов "Контроля". Их действия были слажены, будто все заранее знали, что делать.
Знал ли Мортимер? Предполагал, что так будет? Он должен выжить, чтобы я могла задать ему этот вопрос!
Обернулась в поисках своей змейки. Спецам удалось ее приструнить. Охмелевшая от валерьянки, она вальяжно сидела в просторной временной клетке и наблюдала за шевелением…
– Мяу! – раздалось из другой клетки, что упала с алтаря.
Черный котенок.
Я скорее освободила бедное животное и подняла его на свет.
– З-з-здравие… – прохрипел мой фамильяр. – Здрав… Ик!
– Мяу! – ответил котенок.
Я ошарашенно разжала пальцы. Котенок выскользнул, упал на траву и шустро засеменил к носилкам, на которые укладывали Мортимера.
– Что?
Черный комочек юркнул ему под плащ, никто не заметил. Кроме меня. Я стояла посреди поляны жутко уставшая, обессиленная, грязная, промокшая в чужой крови.
И искренне удивленная.
– Ритуал сработал… – прошептала и скорее зажала рот.
Кто-нибудь слышал?
Глава 18. Благословление
Аромат кофе разлился по кабинету заместителя начальника полицейского участка. На столике – кружка его горького и моего с сахаром. Хотя он был официально на больничном, рабочее место этот неубиваемый мужчина покидать не стал. Обмотанный бинтами от шеи до запястья, плюс повязка на живот, он сидел на мягкой софе, укрытый пледом, и обнимал невесту.
Нет, всё же не нравится мне это слово.
– Невеста, моя невеста, – шептал на ухо Мортимер. – Скажи, что чувствуешь. Только учти, больного нельзя беспокоить.
– Ладно-ладно, – я нехотя опустила плед. – Люблю, честно.
– И я тебя, – улыбнулся Мортимер, прижавшись к моей щеке. Уставший, но довольный, как кот.
Кстати о коте.
– Что будешь делать с этим котенком?
Я кивнула в сторону маленького черного комочка, который нашел себе интересную игрушку. Змеиный хвост!
Рассевшись на коврике, мой фамильяр вяло подергивал единственным хвостом и с интересом наблюдал за пушистым котенком.
– Нес-с-смышленый, – пояснила змейка. – Маленький еще.
Я оценила размеры комочка. Сколько ему? Месяца три.
– Вы уже общались? – мне было жутко интересно, тогда как Мортимер отнесся к обретению фамильяра весьма равнодушно.
– Обрывками. Он еще мал и мало понимает. Да и я толком не понимаю, как это произошло.
Ритуал профессора Коуча удался. С единственной поправкой – фамильяр выбрал не его. Видимо, крошки сахара не навредили рецепту. Навредил тяжелый кулак.
– Не хочешь сообщить в "Контроль"? Они помогут тебе наладить связь.
– Нет, – отрезал Мортимер. – Никто не должен знать, что магию можно получить силой. Даже "Контроль". О том, что ритуал сработал, никто не должен знать. Никогда.
– Да… Я понимаю.
– Я обещал охранять этот город. Пусть кровавые жертвоприношения останутся в прошлом.
Решение Мортимера я уважала и даже понимала. Если люди узнают, что начнется? Сильные мира сего захотят обрести дар, поставят пробуждение на поток? Бр-р-р! Нет, Мортимер прав.
Страшные сказки пусть останутся в прошлом.
– Кстати, Тони вернулся домой. Тётя Жанна счастлива, и моя мама тоже. Приятный парень оказался, жаль, раньше мы не общались. После всего пережитого он решил начать жизнь с чистого листа. Встал на учет в "Контроль" и скоро переезжает в собственное жилье.
– Рада за него. Хоть мы толком и не знакомы.
– Уверен, вы подружитесь. Только если ты не боишься насекомых. Жук у него страшный, рогатый, жуть.
– Вот не надо, у меня тоже змейка не ангел.
Фамильяр под ногами фыркнул.
– Но до чего хороша! – поправилась я. – И чешуйка, и глазки, и зубки.
Змейка довольно зашипела.
Да, особенно зубки. После змеиных укусов, профессор Коуч передвигался на коляске. Сначала в больнице, потом перевели в изолятор. И я бы пожалела его, если бы не знала о шести несчастных магах, которых он держал в заложниках, поил успокоительными и чуть не превратил их в инвалидов. Ирония судьбы – теперь в коляске оказался он. В заложниках собственных амбиций.
Анита призналась в преступлении. Боялась, что ее разлучат с любимым. Хотя, на мой взгляд, ей требовался психиатр, а не тюремщик.
Я не знала, как с ней говорить. О чем? Обдумывала речь, шла на нижний этаж, а потом возвращалась обратно. Я была не готова.
Впрочем, знала я одного человека, который никогда не готовил речь. Невозмутимый, уверенный в себе, открывающий двери с ноги.
– Сын! – в кабинет вошла мама Мортимера. – Яна, и вы здесь.
Я пулей вылетела из-под общего пледа и вытянулась по струнке.
– Я должна поблагодарить вас, – Элоиза Скотт будто не заметила моего побега. Подошла вплотную и с чувством пожала мне руку.
– Не стоит. Я рада, что Тони вернулся домой живой и здоровый.
– Сын, – произнесла Элоиза, не сводя с меня взгляда. – Принеси мне кофе.
Мортимер медленно выбрался из пледа, но вставать не спешил.
– Мама, поверь, ты не станешь это пить.
– Ты видел, сколько градусов на улице? В такой мороз я пью всё! Давай же, скорей.
Мужчина вздохнул и вышел из кабинета. Только за ним закрылась дверь, госпожа Скотт сменила милостивый взгляд на сосредоточенный.
– Я знала, что вы в отношениях. Еще с первой нашей встречи.