Ожесточившееся сердце Шаки невольно дрогнуло. Рука поднялась и легла на худенькое плечо мальчика. Она привлекла его к себе и погладила по голове.
– Ну-ну, успокойся, малыш… Обещаю, я буду хорошей хозяйкой…
Стиссен с удивлением взглянул на девушку, и в глазах его светилось искреннее изумление.
Плен
Только оставшись без верного друга и телохранителя, Шака поняла, как была привязана к Аласдэру. Ей не хватало его постоянного молчаливого присутствия, преданного взгляда, готовности броситься на защиту, его сильных объятий и, даже, необычных любовных игрищ. Дариан – так звали нового раба – как ни старался, не мог заменить своего предшественника, что сильно его огорчало. Часто, забывшись, Шака называла его Аласдэром, и мальчик упрямо повторял:
– Меня зовут Дариан, госпожа.
Зато капитана вполне устраивала смерть невзлюбившего его раба, хотя он и не признавался в этом никому. Теперь он мог свободно общаться с девушкой, не ощущая на спине тяжёлый ненавидящий взгляд ревнивца. Вечерами капитан часто заходил в шатёр Шаки, и они вели долгие беседы или просто играли в кости. Дариан, стараясь быть незаметным, так как всё ещё побаивался капитана, прислуживал им. Мальчишка оказался весьма ловким и умелым слугой. Ухоженный, хорошо одетый, накормленный, он вполне удовлетворился судьбой и новой службой. А когда оправился от побоев и перенесённых страданий, то оказался вполне милым, симпатичным, белокурым и смазливым мальчишкой, правда, с несколько специфическим поведением – год в плену у главаря разбойников, который использовал его не только для прислуживания за столом, сломал паренька и сделал игрушкой для мужских забав. Впрочем, это не смущало Шаку. Во многих странах Аквии приветствовались разные виды любовных утех, лишь бы они приносили удовольствие. И мальчик-любимец был таким же привычным явлением, как и наличие десятка наложниц. Особенно мужеложство получило распространение среди солдат и рабов, лишённых частого общения с женщинами. Поэтому Шака и не препятствовала невинным развлечениям Дариана на стороне. Мальчишка скоро стал всеобщим любимцем, так как не отказывал никому и брал недорого.
Однажды Стиссен спросил девушку:
– Сударыня, а почему у вас такое странное имя? Кто назвал Змеёй столь прекрасное создание?
– Разве это имя не подходит мне? – улыбнулась Шака.
Капитан задумчиво посмотрел на девушку и взаимно улыбнулся.
– Думаю, идёт… Вы такая прекрасная и спокойная, как адмикс, и в то же время быстрая и смертоносная, как шаст. Иногда ваш взгляд приводит в трепет… А иногда вы беззаботны, как молодая змейка, играющая в ручье… Расскажите о себе, ведь я до сих пор ничего о вас не знаю.
– А стоит ли знать? Боюсь, моя история разочарует вас… Ведь в моих жилах не течёт столь благородная кровь, как ваша.
– Ну и что? – поохал плечами капитан. – Я третий сын, наёмник и Страж Дорог. Кому какое дело до древности моей крови и родословной, пусть она восходит хоть к Перворождённому?
– Но вы дворянин, барон и аристократ, и этого у вас не отнимешь… Думаю, после моего рассказа, ваше мнение обо мне изменится не в лучшую сторону.
– А я так не думаю… Будь вы хоть беглой рабыней, моё отношение к вам не изменится. Я сужу о человеке не по его положению в обществе, а по его делам. Вы уже доказали, что необычная, отважная, и, в то же время, очаровательная женщина… Рассказывайте, не стыдясь своего прошлого, если вам есть чего стыдиться. Мне интересно о вас знать всё: и хорошее, и плохое.
– Но зачем вам знать моё прошлое? – продолжала упорствовать Шака.
– Я хочу узнать вас получше.
– Зачем?
– Потому что… Поговорим об этом после, ладно?
– Хорошо… – Шака согласно склонила голову и подала Дариану знак наполнить кубки вином. Раб бесшумно приблизился к низенькому столику, за которым полулежали госпожа и гость, и плеснул в кубки лёгкое альтаманское вино. Шака сделала глоток, загрызла орешком и начала рассказ:
– Моя мать была наложницей в доме госпожи Лоис Ландийской, личного асура нашего лендлорда. У госпожи Лоис двое мужей. – При этих словах брови капитана удивлённо приподнялись. – Оба они иногда пользовались небольшим гаремом из четырёх наложниц, среди которых была и моя мать. И, когда наложница понесла, никто не знал, чей плод она носит под сердцем. Когда до родов оставалось совсем немного времени, мою мать укусила змея, и она умерла, успев породить меня. Госпожа дала мне имя Шака в честь события, ускорившего моё появление на свет. Но, так как никто не знал, чья я дочь, и никто из супругов госпожи не признавал отцовства, то моя судьба была предрешена: рабыня, дочь рабыни… Но так случилось, что в пять или в шесть лет (никто не считал мои года и не отмечал день рождения), я, в ярости, заколола вертелом одного кухонного раба, который дурно со мной обращался… – Брови капитана вновь удивлённо дёрнулись. – К счастью, это событие наблюдала госпожа Лоис. Увидев, что я сделала, она не стала меня наказывать, а взяла за руку и отвела наверх, в покои детей, назвав своей дочерью… Через некоторое время она позвала меня к себе и спросила, кем я хочу стать: такой же, как она, женщиной-воином или просто женщиной, будущей покорной супругой и домохозяйкой. Я выбрала первое и она стала моей наставницей. Она обучала меня десять лет, и от неё у меня воинское мастерство. Но и отец меня кое-чему научил…
– Так ты узнала, кто твой отец?
– Да. Когда госпожа Лоис назвала меня дочерью, господин Элиан признал меня, как свою единокровную дочь.
– А ты уверена, что именно этот человек твой отец?
Шака минуту поколебалась, затем ответила:
– Ольд – первый супруг госпожи Лоис – танцовщик, нежный, добрый, мягкий и весёлый. Элиан… Он родом из Марлоза и был там… наёмным убийцей… Как вы думаете, кто мой отец?
И третий раз брови капитана удивлённо поползли вверх.
– Когда моё обучение закончилось, я уехала из города и поселилась в поместье отца, – продолжила Шака. – Но, однажды, люди нашего соседа, землевладельца Марида дель Шаммонда, похитили меня и привезли в его замок… Марид в ультимативной форме предложил мне стать его супругой, так как хотел породниться с Лоис Ландийской и Тайным Советником лендлорда. Он думал, что я его законная дочь. Все думали, что госпожа Лоис удочерила меня по закону. Я тоже не задумывалась над этими тонкостями. Но оказалось, что, по закону, я оставалась всё той же рабыней, дочерью рабыни. У госпожи Лоис уже было двое сыновей от обоих супругов, и она совершенно не собиралась удочерять дочь какой-то наложницы. Хотя она относилась ко мне хорошо, никогда не напоминала о моём статусе и по-своему любила меня… Одним словом, поразмыслив над своим положением, я приняла предложение Марида, хотя его угрозы совсем меня не испугали. Кто я была? Безродная дочь наложницы, бастарда, воспитанная в доме госпожи… А став супругой дель Шаммонда, я получала статус знатной дамы. Мы обвенчались, всё было законно, а потом… – Шака улыбнулась приятным воспоминаниям. – Когда Марид понял, что жестоко ошибся и не получит желаемого, он решил от меня избавиться. Он нанял в городе каких-то бродяг, чтобы те напали на меня по дороге в город и убили, представив всё, как нападение разбойников… Бедняга не знал, что мой отец был наёмным убийцей, и поделился со мной секретами прошлого ремесла… Одним словом, он умер раньше меня – у бедняги оказалось больное сердце, – снова улыбнулась девушка. – Теперь я молодая, богатая, независимая вдова, живущая в своё удовольствие, – закончила Шака свой рассказ.
– Очень жаль… – вздохнул дель Сайгал.
– Что вам жаль? – насторожилась девушка.
– Что вы богатая и независимая.
– Что же в этом плохого?
– Значит, вы не захотите связываться с нищим безземельным дворянином, зарабатывающим охраной обозов.
– А зачем мне с ним связываться?
– Потому что он… любит вас, Шака… Именно такую женщину он мечтал встретить: красивую, умную, отважную и решительную. Но небогатую… Ведь у него, кроме имени и меча, ничего нет.
– А вы думаете, этого недостаточно?
– Не знаю…
– Тогда добавьте в этот список благородное сердце, мужество, преданность и мужское обаяние… И ни одна женщина не устоит перед таким мужчиной.
– А вы, Шака?
Девушка поднялась и подползла к Стиссену. Села ему на колени и обвила руками шею. Наклонившись, коснулась губами губ. Дариан, увидев это, незаметно выскользнул из шатра.
С этой ночи они стали любовниками. Нежный, но властный стиль капитана отличался от извращённых, иногда грубых, игр Аласдэра. Теперь Шаке не приходилось играть, она просто отдавалась мужчине, получая наслаждение и даря ответное удовольствие. И пусть теперь она не так часто возносилась к вершинам экстаза, зато сам процесс приносил ей неизъяснимое удовольствие.
– Как только мы приедем в Алданию, тут же пойдём в храм и обвенчаемся… – не раз говорил Стиссен.
– Зачем спешить? – возражала Шака. – Мы можем это сделать, вернувшись в Альтаман. Сыграем прекрасную свадьбу, на которую я приглашу отца, наставницу и всех родственников.
– Но сначала я познакомлю тебя со своими…
– А они не выразят недовольство тем, что в моих жилах течёт кровь рабыни?
– А мы им этого не скажем. Зачем их расстраивать и плодить сплетни? Мы расскажем им о действительности: ты дочь тайного советника и личного асура лендлорда Альтамана, а остальное им знать не обязательно…
Пустынные горы остались далеко позади, и обоз уже катил Монтинесом – высокогорным плато, покрытым густой травой, небольшими перелесками и рощами. Впереди маячила зубчатая стена Скалистых гор, сверкая на солнце снежными вершинами. Далеко на западе Монтинес постепенно переходил в обширную засушливую Лежскую степь, заселённую конными варварами и табунами полудиких прекрасных лошадей, которые очень ценились во всех цивилизованных странах, как и очаровательные любвеобильные лежские рабыни. На востоке Монтинес ограничивался теми же Скалистыми горами, за которыми начинался Витенд – заболоченная лесистая местность, где даже варвары не жили.