Однажды, это случилось в Вилленде, когда до Ваалда оставалось всего несколько дней пути, на обоз напали разбойники, которым он показался лёгкой добычей. Шака, как обычно, сидевшая в фургоне, услышав шум и крики, тут же вскочила и бросилась к выходу. Эльсар придержал её:
– Останься… Пусть охрана сражается, это их работа.
– Там мои девушки… Я их хорошо обучила, но они ещё ни разу не были в настоящем бою. Они нуждаются в моей поддержке и помощи.
С этими словами она вскочила в седло и вступила в бой. Увидев госпожу и наставницу, девушки воспрянули духом. Сражаясь, Шака не забывала присматривать за ученицами, вовремя вмешиваясь, если нужна была помощь. Такое рассеивание внимания, конечно же, сказалось на качестве боя: Шака не уследила за противником и получила удар по рёбрам. От смерти её спасла кольчуга, но удар оказался так силён, что у девушки перехватило дух, и она чуть не вылетела из седла, выронив меч. Разбойник уже занёс руку для повторного удара, но тут из за спины девушки вылетел всадник в белой развевающейся одежде, и прикрыл своим мечом. Пока Эльсар сражался с разбойником, Шака соскользнула с седла и подняла свой меч. Снова вскочив в седло, она успела прикрыть спину алмостца.
Бой был долгим и жарким. Наконец, разбойники осознали, что дичь им не по зубам, и отступили. И девушки, и Шака, смертельно устали, но – слава Небесам! – все были живы и относительно целы. У Шаки, по-видимому, было сломано ребро. В пылу и азарте сражения она этого не замечала, но теперь каждый вдох давался с трудом и отдавался острой болью. Она со стоном сползла с коня, держась за ушибленное место. Эльсар помог ей взобраться в повозку и уложил на своём ложе. Склонившись над раненой, произнёс:
– Я должен раздеть тебя и осмотреть рану… Возможно, она серьёзнее, чем кажется.
– А где же лекарь?
– Я сам врачую раны своих людей, это дешевле, чем возить лекаря.
– Ты разбираешься во врачевании?
– Мой дедушка – опытный и уважаемый в нашем городе лекарь. Он научил меня лечить несложные раны и увечья.
– Тогда делай, что считаешь нужным… Но не забудь и о моих девушках… Они вели себя сегодня достойно и мужественно…
Боль мешала Шаке говорить, и она замолчала.
Эльсар снял с неё кольчугу и рубаху, обнажив до пояса. Каждое движение причиняло невыносимую боль, но она мужественно терпела. Ощупав место удара, он определил, что, к счастью, рёбра целы, только одно, по всей видимости, треснуло.
– Тебе повезло, – сказал он. – Но декады две придётся походить в тугой повязке, а первые несколько дней лежать в постели… Не делай резких движений, никаких поездок верхом, а тем более, сражений.
– Это значит, что я займу твоё ложе? Где же будешь спать ты?
– Фургон большой, место найдётся, – уклончиво ответил мужчина. – Потерплю несколько дней.
Он стянул грудь девушки тугой повязкой и прикрыл лёгким покрывалом.
– Я пришлю твою рабыню и осмотрю других раненых, – сказал, выходя.
Впервые Шака спала в фургоне ди Ваело, отдельно от девушек. Гайяну, днём ухаживавшую за госпожой, на ночь Эльсар отправил в шатёр алданок, оставшись с девушкой наедине. Это показалось Шаке подозрительным, но она подумала, что и с треснутым ребром сумеет дать мужчине достойный отпор, если ей что-то не понравится.
Но Эльсар вёл себя, как обычно. Накормил её ужином, поудобнее уложив на высоко взбитые подушки, рассказал, кто и какие раны получил, обсудил нюансы боя, а затем предложил уснуть, заботливо укрыв одеялом. Пожелав спокойной ночи и приятных сновидений, задёрнул полог. Шака слышала, как он шелестел одеждой, раздеваясь, и укладывается спать. Она уже начала дремать, но и сквозь неглубокий сон слышала его вздохи и беспокойное шевеление – мужчина долго не мог уснуть на своём ложе.
Последующие два дня прошли без изменений. Шака послушно лежала в постели, выполняя предписание «лекаря». Днём они общались, а ночью Эльсар грустно вздыхал, ворочаясь на другом ложе. Но Шака видела, что что-то изменилось во взгляде мужчины, когда он смотрел на неё. В нём появилось откровенное желание. Он с трудом мог оторваться от обнажённых плеч девушки и чуть ли не пускал слюни, увидев голую розовую ступню, дразнящее высовывающуюся из-под одеяла. Не только глаза, но и другие части тела предательски выдавали тайные желания мужчины. Шаке было забавно наблюдать, как страдает Эльсар, и она гадала, надолго ли хватит его терпения, и что он будет делать, когда оно иссякнет? Он и так вёл себя в высшей степени благородно весь долгий путь. Но, одно дело, когда женщина сидит напротив, облачённая от подбородка до пяток в глухой боевой костюм, скрывающий все прелести, а ночью ты спишь один и можешь только грезить о ней в ночных видениях, и совсем другое дело, когда желанная женщина находится на расстоянии вытянутой руки, соблазнительно обнажённая и обманчиво доступная, и запах её тела кружит голову, а соблазнительные части тела так и лезут в глаза. Когда ночью слышно её дыхание почти рядом. Когда можно трогать её кожу, ухаживая или делая перевязки… Выдержать это и оставаться спокойным сможет разве что евнух или человек, совершенно равнодушный к женскому полу. Но если молод, здоров, голоден и влюблён в эту женщину…
Коварный обольститель
На четвёртый день Эльсар завёл странный разговор. Начал с рассказа об Алмосте, о его достоинствах и красотах, а затем спросил:
– Ты никогда не бывала в Алмосте?
– Нет.
– Но хотела бы там побывать?
– Возможно… Когда-нибудь… Я устала от путешествий. Хочу домой, в замок, в мой маленький городской домик…
– Может, пришло время остепениться? Ты не думала о втором замужестве? О семье, о детях?
– Думала… – Шака погрустнела, вспомнив о Стиссене дель Сайгале. – Но последнее время мне не везёт с мужчинами… Те, кто становился дорог, погибали… Возможно, меня прокляли боги или люди за какой-то грех.
Эльсар помолчал, а затем серьёзно произнёс:
– Я не боюсь проклятий и готов бросить вызов судьбе. Я предлагаю вам, Шака дель Шаммонд, стать моей женой.
Это прозвучало так неожиданно, что девушка на минуту потеряла дар речи. Затем попыталась отшутиться:
– Какой: второй или третьей? Я слышала, в Алмосте, у мужчины может быть несколько жён.
Эльсар нахмурился.
– Ты знаешь, что я не женат. Пока жив был отец, я был слишком молод, чтобы жениться, а после его гибели слишком занят, чтобы искать невесту.
– Только не говори, что у тебя нет и наложниц.
– Отчего же, есть. Я нормальный здоровый мужчина, и после долгого воздержания мне нужна разрядка. Семь моих наложниц вполне справляются с возложенной на них миссией… Но мне нужна супруга. Конечно, я ещё молод и успею найти жену, если захочу. Но вряд ли ещё встречу такую женщину, как ты… Ведь мне нужна не просто жена, хранительница очага и мать моих детей, но женщина, которая станет другом, понимающая тяготы моей работы, которая сможет защитить и дом, и детей, когда меня не будет рядом… И… Женщина, не страдающая от неудовлетворения во время моего долгого отсутствия… Я говорю о твоей маленькой рабыне, Шака… Если я правильно понял, это не просто рабыня, а твоя наложница. Или я ошибаюсь?
– Ты не ошибаешься… Гайяна заменяет мне мужчину, если мужчины нет рядом… Я ведь не девушка, познала и мужскую, и женскую любовь, и в равной степени благосклонно отношусь и к той, и к другой… Твоё предложение звучит заманчиво, Эльсар, но я не поеду в Алмост. Мне не нравятся его законы и его обычаи, там не уважают женщин. Я родилась и выросла в Альтамане и предпочитаю его любой другой стране. Я богата и независима, у меня влиятельные родственники и сильные братья, которые придут мне на помощь, когда она мне понадобится. Зачем мне это бросать и уезжать куда-то? Нет, Эльсар, если ты хочешь видеть меня своей женой, тебе придётся приехать в Альтаман и поговорить с моим отцом… Я больше не хочу делать выбор сама, я постоянно ошибаюсь. Если мой отец захочет видеть тебя своим зятем, я подчинюсь его воле, но только при условии, что мы будем жить в Альтамане… Если тобой движет не только трезвый расчёт, но и чувства, ты согласишься на это условие. Если нет – этого разговора не было.
Шака отвечала Эльсару холодно, даже немного раздражённо, потому что в своём предложении он даже не заикнулся о любви. Оно больше походило на деловое предложение, и это задело девушку. Она привыкла к любви и обожанию мужчин, и такое кажущееся равнодушие её обидело.
Эльсар заметил отчуждение, и сконфуженно умолк. Он понял, что сказал что-то не так, что чем-то обидел девушку. Но не мог понять, чем именно. Он покинул фургон, оставив Шаку на попечение Гайаны, и не возвращался до вечера.
До Ваалда оставался день пути, и они остановились на последний ночлег. Шака уже оправилась от раны и могла сидеть, облокотившись о подушки. Но Эльсар не советовал ей садиться в седло. Да девушка и сама не торопилась покидать прохладу и уют роскошного фургона.
Эльсар устроил праздничный ужин для двоих.
– Это последний наш вечер, – сказал он. – Завтра мы прибудем в Ваалд и расстанемся, возможно, навсегда. Я хочу, чтобы ты выпила со мной эту чашу дружбы, чтобы помнила обо мне и не забывала время, проведённое в моём обществе…
Эльсар наполнил чеканный серебряный кубок тёмным алмостским вином, отпил несколько глотков и протянул девушке. Шака приняла кубок и тоже сделала несколько глотков.
– Пей до дна, нельзя оставлять в кубке вино, это дурная примета. Нужно допить и перевернуть кубок вверх дном.
Шака так и сделала.
– А теперь нам нужно обняться и поцеловаться… Ты не против?
– Нет, – засмеялась девушка.
Вино быстро ударило ей в голову. Отчего-то стало легко и весело. Всё казалось смешным, несущественным и не стоящим внимания. Хотелось дурачиться, хотелось обниматься, ласкаться… Она первой потянулась к мужчине и заключила его в объятия. Их губы слились в жадном поцелуе, руки переплелись, тела, желающие близости, сплелись. Неистовое желание охватило девушку. Со стоном страсти она откинулась назад, оплетая ногами талию мужчины. Шака словно не владела собой: её лоно пылало, желая близости, голова кружилась, мысли путались… Она осыпала мужчину поцелуями и бесстыдными ласками, она срывала с него одежду, она стонала от нетерпения… Эльсар тоже изменился – куда делась его сдержанность! Сейчас это был голодный неистовый самец. Набросился на девушку, словно умирающий от жажды на бочонок холодной свежей воды. Их совокупление было бурным, страстным, неистовым и бесстыдным. Словно сношались два диких зверя, а не два любовника. Наверное, их страстные стоны и дикие вскрики слышал весь лагерь. Но они не обращали на это внимания. Шакой владела лишь одна мысль: как бы больше и полнее получить удовол