Подвижность – это свойство ударения перемещаться с одного слога на другой при склонении или спряжении. 96 процентов слов русского языка имеют подвижное ударение!
Кроме того, ударение порой в корне меняет значение слова. Вспоминаю детскую загадку…
Мы – для пильщиков подставка,
Мы – для кучера сиденье.
Но попробуйте поставьте
Нам другое ударенье!
Осторожней будьте с нами:
Можем забодать рогами.
Если кто не отгадал, то это ко́злы и козлы́.
Слова, одинаково пишущиеся и звучащие, но различающиеся ударением, называются омографами. Вроде как одно слово, а изменишь ударение – получаются два разных! Значит, ударение – вещь не такая уж незначительная.
Вот некоторые примеры омографов:
з а́мок – зам о́к ( За́мок был неприступен, его тяжелая дверь за поднятым мостом была закрыта на крепкий замо́к )
а́тлас – атл а́с ( В наряде из красного атла́са девушка листала страницы старого а́тласа)
и́рис – ири́с (нитки)
бе́рег – берёг; бе́регу – берегу́
бо́льшая – больша́я
ве́рхом – верхо́м
ве́сти – вести́
ви́на – вина́
во́рот – воро́т
вы́ходить – выходи́ть
гра́фа – графа́
гро́ши – гроши́ (деньги – очень дёшево)
до́рог – доро́г
ду́хи – духи́
ду́ша – душа́
е́ду – еду́
жа́ркое – жарко́е
жи́ла – жила́
за́пах – запа́х
здо́рово – здоро́во
зна́ком – знако́м
избе́гать – избега́ть
ки́рка – кирка́ (лютеранская церковь – инструмент)
кле́щи – клещи́
кру́жка – кружка́, кру́жки – кружки́
ле́са – леса́ (строительные)
лу́ка – лука́
ма́ло – мало́ (ма́ло сахару – платье мало́)
ме́ла – мела́
меньши́нства – меньшинства́
ме́сти – мести́ (глагол)
пе́кло – пекло́
оде́ржим – одержи́м
па́йки – пайки́
па́рить – пари́ть
па́ром – паро́м
пе́ред – перёд
пи́ли – пили́
пла́чу – плачу́
по́том – пото́м
посте́ли – постели́
по́шло – пошло́
при́стань – приста́нь
про́пасть – пропа́сть
пря́ди – пряди́
ру́на – руна́ (знак – шерсть)
ры́си – на рыси́ (животное – бег лошади); на ры́сях – на рыся́х
са́мого – самого́
се́ла – села́; се́ли – сели́; се́ло – село́
смы́чка – смычка́
со́ли – соли́
со́рок – соро́к
сто́ит – стои́т
стре́лка – стрелка́
сы́ром – сыро́м
то́лки – толки́
ту́ши – туши́
у́же – уже́
у́ха – уха́
хло́пок – хлопо́к
це́лую – целу́ю
чёрта – черта́
Лингвисты предупреждают о наметившейся в последнее время тенденции к неправильной речи. И прежде всего это касается ударений.
Помните, как Лёлик из «Бриллиантовой руки» наставлял Гешу Козодоева: «Бабе – цветы, детя́м – мороженое»? И всё – готов яркий и колоритный образ.
Но одно дело, когда авторы в художественном произведении или кинофильме делают это сознательно для создания образов героев, и совсем другое, когда подобное слышится в реальной жизни, более того – из уст людей известных.
С «лёгкой руки» Михаила Горбачёва – последнего генерального секретаря и единственного президента СССР – по стране пошли гулять «мы́шление», «на́чать» и прочие перлы. И порой складывается впечатление, что политики и медийные лица в радио– и телеэфирах соревнуются в своём стремлении уничтожить нормы русского языка.
Хотя так же «царапает» слух и употребление вышедших из обихода форм слов.
Оказывается, правильно произносить «те́фтель», «апостро́ф», «и́конопись»… Но произносит ли кто-нибудь эти и другие слова так, как надо?
Разговор Сиднея Полака с профессором и официантом в одесском ресторане начала 30-х выглядел вполне органично:
«Мне те́фтель с картошкой. – Те́фтель с рисом. Котлета с картошкой. – Котлета с картошкой, те́фтель с рисом. Потом поменяемся. – Менять нельзя!..» (фильм «Дежавю»).
Но если я сейчас скажу: «Милый, я несу тебе в апартаменты те́фтели и гренки́!» – многие сочтут меня сумасшедшей. А ведь согласно Словарю ударений для работников радио и телевидения под редакцией Розенталя, выпущенному всего каких-то сорок лет назад, я всё сказала правильно!
Умный строитель проложит асфальтовую дорогу там, где люди протоптали тропинку. Иначе асфальтовая дорога будет существовать сама по себе, а народ продолжит ходить по протоптанной по газону тропинке. Возможно, пришла пора пересмотреть ряд норм произношения, хотя бы для того, чтобы правильно говорящий человек не чувствовал себя идиотом?
Поэтому словари и обновляются: нормы языка призваны отражать то, как говорит абсолютное большинство образованного населения.
Почаще заглядывайте в словарь и никогда ни при каких обстоятельствах не теряйте дара речи! Даже если увидите в новых редакциях словарей узаконенные так называемые плавающие ударения: кварта́л и ква́ртал, догово́р и до́говор, звони́т и зво́нит и пр.
Нужны ли языку разные -измы?
Помните Настасью Ивановну из «Театрального романа» Михаила Булгакова? Старушка ужасалась, узнав, что Максудов написал новую пьесу. «Разве уж и пьес не стало? – ласково-укоризненно спрашивала она. – Начнёшь играть – в двадцать лет не переиграешь! Зачем же вам тревожиться сочинять?»
Точно так многих сегодня отпугивает всё новое, что появляется в русском языке. Зачем же тревожиться и изобретать слова, когда тех, что есть, хватит не на одну жизнь! Тем не менее новые слова в языке постоянно появляются. Филологи называют их неологизмами.
Неологизмы (от др. – греч. νεоς – новый, λóγоς – речь, слово) – новые слова или выражения, свежесть и необычность которых ясно ощущается носителями данного языка. Неологизмы делятся на общеязыковые (как новообразованные, так и новозаимствованные) и авторские, индивидуально-стилистические (Большая советская энциклопедия).
«Нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, так вырывалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово» ( Гоголь Н. Мёртвые души).
Как же Николай Васильевич обогатил наш словарь! Сколько ярких, сочных, метких слов он «оживил» для нас в своих сочинениях! Сколько своих неологизмов оставил! Вспомним хотя бы слово халатность.
Толковый словарь русского языка под редакцией Д.Н. Ушакова:
«ХАЛАТНОСТЬ – отношение к чему-нибудь, преимущественно к работе, к обязанностям. Халатность на службе карается как должностное преступление».
Как видим, это слово никак не связано с милым человеком в домашнем халате. Напротив – Большой энциклопедический словарь даёт ему резкую оценку:
«ХАЛАТНОСТЬ – в уголовном праве – невыполнение или ненадлежащее выполнение должностным лицом своих обязанностей, причинившее существенный вред государственным и общественным интересам либо правам и интересам граждан».
Самые смелые творцы новых слов – дети. Кто из нас не читал книжку Корнея Чуковского «От двух до пяти»! Кто не восторгался точностью и меткостью детских неологизмов!
«Мы так купались! Такую брызгань подняли!» «Брызгань»! Хорошо словцо! И в самом деле, если есть «темень», то может быть и «брызгань»!
А как вам нравится «Мадонна с мадонёнком»? Почему бы и нет? Олениха с оленёнком, мать с ребёнком, а Мадонна – с мадонёнком…
Всё это мило, но всё же – нужны ли неологизмы русскому языку?
У каждого слова есть свой автор. Но, увы, большинство авторов так и останутся неизвестными! Однако в некоторых случаях авторство можно установить.
Кажется, что такие дивные слова, как влюблённость, трогательность , существовали тысячу лет! Ан нет! Им чуть более двухсот лет! И появились они в русском языке благодаря писателю и историку Николаю Михайловичу Карамзину. Он же родитель таких нужных и естественных сегодня слов, как благотворительность, вольнодумство, ответственность, промышленность, достопримечательность… и многих других.
Чуть старше, но по меркам языка ещё тоже очень молодые, романтические слова созвездие и полнолуние. Счастьем их произносить мы обязаны Михаилу Васильевичу Ломоносову.
Глагол стушеваться вошёл в литературный язык благодаря Федору Михайловичу Достоевскому.
Если бы не Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин, русский язык был бы беднее без таких метких слов, как головотяпство и благоглупость.
Хлёсткое, бьющее наотмашь слово бездарь первым употребил Игорь Северянин.
Мы часто чувствуем себя изнеможёнными только из-за Велимира Хлебникова. Он придумал это слово!
Корней Чуковский ввёл в употребление слово канцелярит, которое обозначает болезненную (типа дифтерит, колит и т. п.) склонность некоторых людей к неуместному употреблению канцелярских слов и оборотов.
Много неологизмов подарили нам поэты и писатели:
«Красный цвет зареет издали» (А Блок ). «Синеет небо, далеет Нарва» ( И. Северянин ). «Глаза её звездились» ( К. Федин ). «Доктор посмотрел младенца, а потом и говорит: «Инфлюэнца, симуленца, притворенца, лодырит» (С. Маршак ).
Особенно богата неологизмами поэзия Владимира Маяковского. Яркий тому пример – «Стихи о советском паспорте».
…И вдруг,
как будто
ожогом,
рот
скривило
господину.
Это
господин чиновник
берёт
мою
краснокожую паспортину.
Берёт —
как бомбу,
берёт —
как ежа,
как бритву
обоюдоострую,
берёт,
как гремучую
в 20 жал
змею
двухметроворостую…
…С каким наслажденьем
жандармской кастой
я был бы
исхлёстан и распят
за то,
что в руках у меня
молоткастый,
серпастый