Впрочем, не одни мы в мире жаждем Праздника. Тем более новогоднего. Все жаждут. Все мечтают. Да только опять же редко у кого получается.
Наверное, потому и пишут сказки про ПРАЗДНИКИ. Ну а если бы все получали радость от праздничных дней, так и сказок бы не было. Сказка ведь о Мечте, об Исполнении Желаний. А что обыденно, то в сказку не влезает. Да и писать о том не хочется.
Часть третьяОформление традиций
Дух Рождества: необходимое милосердие
– ВЕСЕЛЫЕ СВЯТКИ! ВЕСЕЛЫЕ СВЯТКИ! ДА ПРОВАЛИСЬ ТЫ СО СВОИМИ СВЯТКАМИ! ДА БУДЬ МОЯ ВОЛЯ, – НЕГОДУЮЩЕ ПРОДОЛЖАЛ СКРУДЖ, – Я БЫ ТАКОГО ОЛУХА, КОТОРЫЙ БЕГАЕТ И КРИЧИТ: «ВЕСЕЛЫЕ СВЯТКИ! ВЕСЕЛЫЕ СВЯТКИ!» – СВАРИЛ БЫ ЖИВЬЕМ ВМЕСТЕ С НАЧИНКОЙ ДЛЯ СВЯТОЧНОГО ПУДИНГА, А В МОГИЛУ ЕМУ ВОГНАЛ КОЛ ИЗ ОСТРОЛИСТА.
Именно такими гневными рассуждениями и полным неприятием Праздника начинаются «Рождественские по вести» Ч. Диккенса, а вернее, первая – «Рождественская повесть в прозе. Святочный рассказ с привидениями». Что ж, если у Праздника есть положительный герой – Дед Мороз/Санта-Клаус, – значит, должен быть и герой отрицательный. Вот таким и стал на века мистер Скрудж, с легкой руки своего создателя Диккенса олицетворяющий прямое НЕПРИЯТИЕ Праздника.
Да и в самом деле, какой еще праздник, когда конец года, надо подводить годовой баланс, корпеть в поте лица на любой работе, чтобы результаты получились хоть на йоту получше.
У.П. Фрайт. Портрет Ч. Диккенса
Да и зачем все эти никому не нужные подарки?! Все равно большинство из них ни для чего не годится, ведь это все бесполезные безделушки. А пресловутое застолье?! Сколько денег, потраченных ради какого-то рождественского гуся или пудинга?
К чему это?! Разве неизвестно, что самая здоровая еда – овсянка на воде?! А украшения? Остролист и ветки омелы, елка, которая скоро засохнет, – они к чему?! А сколько денег на них угрохано…
Вот так рассуждал мистер Скрудж, это олицетворение скаредности, безрадостности и безнадежности жизни.
Да и какие надежды?! Их никогда не было и не будет…
Ну разве все это не похоже на брюзжание современных начальников? А ведь Диккенс писал еще в середине XIX века!
Но почему «начальники» так стремятся отнять у людей праздники? Да потому, что всякий (даже самый маленький) праздник, а тем более самый значимый в году – рождественско-новогодний – дает людям не просто веселье и передышку от тягот, но делает человека свободным, дает Радость Жизни. А свободный и радостный человек – счастлив. Ну а счастливые люди могут в этой жизни все. Они даже могут начать критиковать своих начальников. А потом и ослушаться. И даже сделать по-своему. То есть праздники дают людям освобождение от чужого морального ли, физического ли гнета, освобождение от чужой зависимости. Ну а освободившись от зависимости, человек обретает крылья. Так что те, кто поощряет праздники, устраивает их, дарит их людям, выступают на стороне Добра. А вот те, что запрещают праздники, отнимают радость жизни, – на стороне зла.
Словом, праздник, особенно такой традиционный, как смена года, – событие наиважнейшее. Обычно во всех странах на эти дни собираются вместе все члены семьи и друзья, чтобы почувствовать семейную и дружескую поддержку. Мы не станем вдаваться в разные обычаи. Наше дело – литература. Но чтобы понять атмосферу рождественской сказки, стоит упомянуть те традиции, о которых обычно говорится в книгах.
Вопрос первый: диккенсовский Скрудж ненавидит Святки. А что это за время?
Святки – это время от появления на небе Рождественской звезды (помните, мы говорили о вечере сочельника, когда вели речь о сказке Гофмана «Щелкунчик»?) до праздника Крещения Господня. То есть с вечера 24 декабря по 6 января. У нас по церковному календарю с 6 января (именно тогда у нас сочельник) до 19 января (Крещение).
Святочные дни – почти две недели – Праздники. Их праздновали всегда – сначала как языческие дни Солнцеворота, как календарные дни перехода светила с зимы на весну, потом как дни рождения и первых недель жизни Иисуса на земле. Но это всегда был Самый великий Праздник.
Раньше на Руси Святками назывались любые праздники, то есть святые дни/вечера/ночи. На Святки народ гадал, колядовал, веселился. Переводчики назвали Святками и дни рождественско-новогодних праздников в повестях Диккенса. Англичане называют эти дни – Yuletide, Christmastide.
Вопрос второй: Скрудж говорит про остролист. А как это растение фигурирует на английском Рождестве?
Думаю, вы знаете, что остролист относится к вечнозеленым растениям. То есть зимой символизирует вечную жизнь.
Им, а также другими вечнозелеными (например, можжевельником) растениями англичане украшают дома на Праздник.
Остролист часто присутствует на зимних праздниках. Старинная открытка
• Еще Диккенс упоминает омелу. Ее веточки с белыми «вечными» шариками-цветами развешивали по дому так, чтобы под ними проходили люди. И по обычаю те, кто сталкивался под омелой, должны были поцеловаться. Вот радость для влюбленных – верно? Напомню, нравы тогда были строгие (классический пример: взял за руку – веди под венец), а тут целые недели Святок с абсолютно легально дозволенными поцелуями. Недаром влюбленные всегда стремились как можно больше передвигаться по дому – глядишь, и встретишься под омелой.
• Упоминается также и рождественское полено. Это стариннейший обычай. В лесу веселой гурьбой родственников и друзей выбиралось дерево потолще. Из него и выходило громадное полено. Его клали в камин под Рождество. Считалось, если оно будет тлеть всю Святую ночь, а потом и день Рождества – это к счастью для всей семьи. Часто оставшиеся угольки собирали и хранили до следующего Рождества, высыпая потом на новое полено.
Рождественское полено, украшенное остролистом. Старинная открытка 1908 года
Словом, почитайте Диккенса. Он подробно и любовно (видно, и сам обожал Рождество) описывает разные праздничные традиции. Но мы говорим не о традиционности бытописателя. Мы говорим о другой традиции – о рождественской сказке. Ибо именно Диккенс первым из самых талантливых писателей мира начал РЕГУЛЯРНО издавать повести с описанием сказочных рождественских обычаев. Вот так и оформилась в декабре 1843 года прочная традиция сказки под Рождество. И если до той поры рождественская сказка издавалась от случая к случаю (издание альманахов сказок Гауфа в начале XIX века хотя и случилось, но в традицию не оформилось), то после «Рождественских повестей» Диккенса традиция сказки под Рождество не просто закрепилась, но стала заметным явлением литературы.
Так о чем же писала рождественская сказка середины XIX века? Вспомним слова Андерсена:
«Если только сказка настоящая, в ней прекрасно сочетаются действительная жизнь и та, к которой мы стремимся».
Вот и в сказочной стране такой подход стал универсален. Особенно близким оказался он для писателей, которых трудно представить работающими в жанре сказки. И все же они к ней обратились. Более того – привели сказку еще к одному пику славы. Речь идет о писателях-реалистах XIX века.
У камина в Рождество. Открытка начала XX века
Великий английский романист Чарлз Диккенс (1812 – 1870) как раз и принадлежал к настоящим реалистам. Однако не подумайте, что реализм XIX века – это нечто скучно-обыденное. О нет! Диккенс, конечно, прославился как автор остросоциальных романов, в том числе и романа о тяжелом детстве «Жизнь и приключения Оливера Твиста» (1839), однако он же снискал горячую любовь и за юмористический роман «Посмертные записки Пиквикского клуба» (1837). Впоследствии он станет одним из родоначальников психологического детектива («Тайна Эдвина Друда» – жаль, не законченная!). Чарлз Диккенс воспринимал жизнь во всей своей полноте, знал, что вокруг много таинственного и неизведанного. И потому начал писать в жанре волшебных историй, как Андерсен. Правда, сразу же обратился к традиционным английским рассказам о призраках и привидениях.
В Англии своего времени Диккенс был воистину народным писателем, ибо его произведения читали все – и богатые и бедные. Неудивительно, что прогрессивный ученый-экономист, член правительственной комиссии по вопросам детского труда господин Смит именно его попросил выступить в печати за проведение закона об ограничении рабочего дня, особенно детского.
Активный и неутомимый Диккенс по-своему откликнулся на просьбу Смита:
«Когда вы узнаете, в чем дело… вы согласитесь с тем, что молот опустился с силой в двадцать раз, да что там – в двадцать тысяч раз большей, нежели та, какую я мог бы применить, если бы выполнил мой первоначальный замысел».
Писатель имел в виду свою задумку – обличить жестокое отношение к детям в цикле рождественских рассказов, публикуемых к празднику, который объединяет всех. Рождество – любимый праздник англичан, связанный со множеством традиций. В этот вечер вся семья в полном составе, включая даже самых забытых и дальних родственников, собирается за столом с рождественским гусем и пудингом. Собственно, гусь и пудинг только «приправа» к основному содержанию Рождества – праздничной встрече, объединению, примирению всех членов семьи.
Дж. Лич. Дух Марли. Иллюстрация к «Рождественской песни»
Учитывая это, Диккенс решил создавать к каждому празднику произведение, наполненное активной проповедью Добра, Справедливости и Милосердия. Именно так он видел социальную задачу писателя, искренне считая, что художественное произведение обладает большей степенью убеждения, чем речь оратора или статья публициста. Со всей силой художественного мастерства и жаром своего сердца Диккенс выступил в защиту униженных и оскорбленных, детей и взрослых, несправедливо притесняемых, вынужденных всю жизнь тяжело трудиться на фабриках или корпеть в конторах, яростно бичуя тех жестоких богачей, которые, благоденствуя за счет чужого труда, не желают никак помочь беднякам и облегчить их труд. Диккенс создавал произведения открыто морализаторские. Он обращался с проповедью как к богатым, так и к бедным, ратуя за улучшение доли бедняка и стремясь к нравственному исправлению богачей. Разве сумел бы он найти жанр, более пригодный для своих замыслов, чем сказка?