Услышав рассказ Киплинга об индийских джунглях, детская писательница Мэри Доджи уговорила его создать из них литературный текст. Две книги Киплинга с его собственными иллюстрациями, получившие название «Книги джунглей», вышли в 1894–1895 годах. «Книги джунглей» имели огромный успех и, по словам самого автора, «породили целый зоопарк подражаний». Наиболее известное из них – один из самых живучих образов массовой культуры «Тарзан, приёмыш обезьян» (в журналах и в книге в 1912–1914 гг.), авторства американца Эдгара Райса Берроуза, писателя, провалившего экзамены в самую престижную военную академию США Вест-Пойнт и влачившего гарнизонную рутину в 7-м кавалерийском полку в форте Грант в Аризоне. Но, как считают литературоведы, сами «Книги джунглей» принадлежат большой литературе, они сделали Киплинга на короткое время одним из популярнейших писателей его времени.
В 1899 году Киплинг уехал в Южную Африку, где началась Англо-бурская война. Несколько месяцев он провёл в действующей армии, выпускал там военную газету и посылал в Англию репортажи об этой войне, без отчётов компетентным органам наверняка тоже не обошлось, но даже и без них функцию разведчика он выполнял – известно, что 99 процентов информации английские, а вслед за ними и американские разведывательные службы по традиции черпают из открытых источников, вроде социальных сетей. Интеллектуалы всего мира были на стороне буров, фермеров-колонистов, которые методами партизанской войны, вооружась допотопным охотничьим оружием, садовым инвентарём, знанием местности и крестьянской смекалкой, поначалу вполне успешно громили британские колониальные части. Но Киплинг был целиком на стороне Британской империи – сказывался школьный карцер. Военные публикации Киплинга стали причиной резкого снижения его популярности как писателя. Но вместо книги об Англо-бурской войне, Киплинг создал роман «Ким», в котором описывал приключения «туземнорождённого» мальчика-шпиона и буддийского монаха, странствующих по Индии. Киплинг получил Нобелевскую премию по литературе (1907), а подробную и в целом достоверную книгу о войне англичан и буров написал сэр Артур Конан Дойль, военный врач и, позже, теоретик спиритизма, создатель бессмертных образов Шерлока Холмса и доктора Ватсона.
Российские литературоведы в их благородной щедрости и учёной разборчивости настаивают на том, чтобы мы различали Киплинга-колонизатора и Киплинга-писателя. Ю.И. Кагарлицкий говорит: «В «Киме» Киплинг… не следует своей политической тенденции. Впоследствии даже те его произведения, которые были написаны «на злобу дня», начали читаться отвлечённо от исторического контекста… Кто сейчас помнит, скажем, что знаменитое стихотворение «Пыль» написано в прославление английского солдата, ведущего одну из самых несправедливых войн в истории? Разве не читается оно сегодня просто как великолепное стихотворение о повседневных тяготах войны? В «Киме» это общечеловеческое начало заложено очень глубоко. Оно составляет его фундамент». Другие специалисты настаивают на тонком видении Киплингом особенностей порабощённых британцами культур. «Вопреки распространённому мнению, Киплинг никогда не отрицал достоинств азиатской культуры, – говорят нам Н. Дьяконова и А. Долинин. – Более того, он терпеливо пытался понять «закон» Востока, расшифровать его «код» и даже взглянуть на мир с его точки зрения. Проблема выбора, с которой сталкивается главный герой его романа «Ким» (1901), колеблющийся между двумя моделями поведения, восточной и европейской, казалась ему вполне реальной».
В 1902 году Киплинг возвратился в Англию и с тех пор безвыездно жил в своём доме в Сассексе. Выпустил «Сказки просто так», а также сборник английских легенд и преданий в собственной обработке – книгу, лёгшую в фундамент современной фэнтези-литературы наряду с произведениями профессора Джона Толкиена. Но, несмотря на попытки расшифровать «код Востока», именно Киплингу принадлежит крылатая фраза: «Запад есть Запад, Восток есть Восток». Правда, в «Балладе о Востоке и Западе» он написал немного иначе:
О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,
Пока не предстанет Небо с Землёй на Страшный Господень Суд.
Но нет Востока и Запада нет, что – племя, родина, род,
Если сильный с сильным лицом к лицу у края Земли встаёт?
Гораздо точнее и душе приятней звучит короткая фраза из любимой с детства книги Киплинга и дважды любимого шедевра «Маугли» режиссёра Романа Давыдова студии «Союзмультфильм», открывающая сердца навстречу друг другу: «Мы с тобой одной крови!» Именно об этой стороне творчества Киплинга писал в рецензии создатель образа сыщика, католического священника отца Брауна, и великолепного гедонистического «Эссе о еде» Гилберт Кийт Честертон: «Особая прелесть новых историй Киплинга состоит в том, что они читаются не как сказки, которые взрослые рассказывают детям у камина, а как сказки, которые взрослые рассказывали друг другу на заре человечества. В них звери предстают такими, какими их видели доисторические люди… как самостоятельные существа, отмеченные печатью оригинальности и сумасбродства. Слонёнок – это чудик с башмаком на носу; верблюд, зебра, черепаха – это частицы волшебного сна, смотреть который совсем не то, что изучать биологические виды».
Во время Англо-бурской войны Киплингу собирались присвоить рыцарское звание, но он решительно отказался. Никогда не принимал правительственных наград: в 1899 году ему предложили престижнейший орден Бани II степени – он отказался; в 1903 году – орден Святого Михаила и Святого Георгия – отказался опять. В 1917 году премьер-министр предложил ему любое отличие, какое он пожелает, – Киплинг ответил, что в таковых не нуждается, и успел последовательно отказаться от орденов Империи, Чести, «За заслуги», хотя этим орденом, учреждённым Эдуардом VII, большим любителем искусства и литературы, награждали выдающихся писателей. Зато Киплинг с удовольствием принимал академические почести, избрание почётным доктором британских и иностранных университетов – сказывалось отсутствие высшего образования. В Первую мировую войну погиб сын Киплинга Джон, и писатель стал всё чаще впадать в депрессию. Он умер в 1936 году и похоронен в «Уголке поэтов» Вестминстерского аббатства. Агата Кристи в автобиографии писала о своих юных днях: «Приходил Редьярд Киплинг, и опять в моей памяти осталось лишь, как мама с подругой обсуждают, почему же он в своё время женился на миссис Киплинг».
Два Рембо
Написав своё главное стихотворение «Пьяный корабль», Жан Николя Артюр Рембо (1854–1891) в девятнадцать лет с поэзией покончил. Он оставил позади и похождения с поэтом Полем Верленом, которого называл «адским супругом», планировал приехать в Россию, где в Крымскую войну воевал его отец, капитан Рембо, но оказался в Африке. Второй большой публикацией Рембо после поэтического сборника «Одно лето в аду» стал «Отчёт об Огадене», географическое исследование пространств Восточной Африки, до него не исследованных. «Он детализировал реки, племена, базары и торговые пути, флору и фауну, общий климат и топографию Огадена», – говорит современная биография Рембо.
В Африке Рембо занимался торговлей и как торговец предпринимал длительные и опасные путешествия. Он изучил арабский и несколько африканских языков, на которых говорили и сейчас говорят в Эфиопии и Сомали. Сам Рембо о своих путешествиях не распространялся – о них мы знаем из рассказов бывших тогда в Африке европейцев.
В то время Англия и Франция боролись за влияние в Африке. Обе страны достигли соглашения, запрещавшего продавать африканцам оружие, и обе втихомолку его нарушали. Рембо продавал вождям племён устаревшие французские ружья и патроны к ним целыми караванами – будто бы на свой страх и риск. В своих отчётах Рембо выражался прямо: «Те регионы, которые не вредны для здоровья и очень плодородны, являются единственными частями Восточной Африки, которые подходят для колонизации». Обращаясь к французскому министру колоний, Рембо предлагал продавать не оружие и боеприпасы, а оборудование для их производства. Газета Le Temps, публикации в которой странным образом зеркалили письма Рембо, считалась единственным источником достоверной информации об Африке, хотя ни одной газетной публикации за его подписью не найдено. Официально запрещённая торговля рабами процветала в Африке потому, что захваченные в межплеменных войнах рабы были чем-то вроде валюты. Рембо, видимо, не питал пристрастия к работорговле, но вынужден был пользоваться её возможностями, и британская разведка доносила, что в его караванах есть рабы. Поэта приглашали стать членом Французского географического общества – он отказался. Его дом стал чем-то вроде второго консульства: сюда передавали почту, здесь организовывали транспорт, принимали торговцев и исследователей. Современный биограф пишет: «Возможно, Рембо не был штатным «агентом французского правительства», но… он, конечно, позволял, чтобы его информация была использована в политических целях».
Когда Рембо был в Африке, Верлен публиковал его стихи, в числе прочего и в сборнике «Проклятые поэты». Первоначально это словосочетание, poetes maudits, применялось для обозначения любого бедного и непризнанного поэта, но в то время уже приобретало коннотации предосудительного декаданса, а позже почти каждое поколение европейских литераторов именовало себя то проклятым, то потерянным. Узнав об этом, Рембо, по крайней мере внешне, выказал недовольство: «Нелепо, смешно, отвратительно!» С тех пор существовали словно два Рембо. Один выполнял тайные операции в Африке, другой публиковал свои – и фальшивые, написанные под его именем – стихи во Франции. Пока первый Рембо, тяжелобольной, с ампутированной ногой, умирал в госпитале в Париже, второй Рембо продолжал самостоятельную жизнь. Выходили его стихи, настоящие и поддельные, «Журнал социальной, научной и литературной эволюции» запускал серию «Поэты и дегенераты», в которую включили и подделки под именем Рембо, а некий врач, анал