Летом 1917 года Моэм под именем американского репортёра Джона Сомервиля побывал в России с целью организации поддержки Временного правительства с тем, чтобы Россия не вышла из войны. В Петрограде Моэм встречался с Борисом Савинковым и Александром Керенским, который без обиняков потребовал средств для борьбы с большевиками. По возвращении в Лондон Моэма лично принял премьер-министр Ллойд Джордж, с интересом выслушал его, но крик о помощи Керенского оставил без внимания. Так миссия Моэма-агента была провалена, но Моэм-писатель остался ею весьма доволен, поскольку собрал отличный материал для романов о своём герое-шпионе Ашендене. Но двухмесячная поездка в Россию оказалась роковой для слабого здоровья писателя: он заболел туберкулёзом, оказался в специализированном санатории, и на его шпионской карьере был поставлен крест. Чему тот в глубине души был рад, полностью посвятив себя литературе. Хотя его друг, Кеннет Кларк, вспоминал: «Он часто говорил о разведке, которой невероятно восторгался. Полагаю, ему нравился свет, который она проливала на природу человека».
Ашенден – по сути, alter ego писателя, центральный персонаж не только романа «Ашенден, или Британский агент», но и ряда других произведений Моэма о шпионах. Сам он признавался, что «жизнь шпиона была практически лишена смысла, монотонна и скучна, и совершенно не похожа на ту, которую обычно описывают в шпионских романах».
Селина Хастингс, первой из биографов Моэма получившая разрешение Королевского литературного фонда ознакомиться с частной корреспонденцией писателя, которую Моэм распорядился никогда не публиковать, в своей книге приоткрывает некоторые его тайны. Хастингс признаёт, что, несмотря на свой рост, он был гиперсексуален, и, возможно, если бы Моэму удалось жениться на своей давней любви, актрисе Сью Джонс, его однополые вкусы окончательно угасли бы. Моэма всегда притягивали мошенники, плуты и разного рода мелкое жульё – он необъяснимым образом находил их привлекательными. Приятель Моэма, Джеральд Хэкстон, был американцем на двадцать лет младше, как говорит биограф, очаровательным, но совершенно беспутным парнем – алкоголиком и неисправимым игроком с неуправляемым и опасным характером. Одной стороне личности Моэма это нравилось, но другая сторона была очень разборчива и моралистична. Возможно, эта двойственность стала причиной обострившегося в конце жизни душевного расстройства. В 1928 году Моэм, едва добившись развода, спешно покинул Англию, нравы в которой были суровыми и более ханжескими, чем даже в Российской империи, и в роскошной вилле на Французской Ривьере вёл ту жизнь, которая была ему по вкусу.
Моэм прожил долгую жизнь и умер в возрасте почти девяноста лет в санатории для лёгочных больных в Швейцарских Альпах. Перед смертью он выдал парадоксальный, в стиле английского юмора, афоризм: «Умирать – скучное и безотрадное дело. Мой вам совет: никогда этим не занимайтесь». И всё же признаем: мало кому из нас перед лицом смерти достанет мужества отпускать остроты.
Щенок из МИ-5
Популярный писатель Генри Грэм Грин (1904–1991), автор почти трёх десятков известных романов, среди которых «Стамбульский экспресс», «Тихий американец», «Наш человек в Гаване», «Комедианты», «Ведомство страха» и другие, по совместительству был шпионом. Но сначала, в девятнадцать лет, Грэм стал кандидатом в члены Британской коммунистической партии, из-за чего его невзлюбило ФБР и долго запрещало въезд в Америку. Позже Грин переписался в католики, но тоже ненадолго. Из-за слабого здоровья Грина не взяли в армию, но юноше очень хотелось сражаться с нацистами, и закрутились колёса родственных связей. Брат писателя был разведчиком, сестра служила в МИ-6, а двоюродный дед и вовсе был основателем военно-морской разведки Великобритании. Путь Грину на тайную службу его величества короля Георга VI был открыт. Мало кто относился к разведке так, как Грин: «Всё буднично, безопасно, и у каждого есть куда более важная личная жизнь. За годы, что я прослужил в разведке, мне редко приходилось сталкиваться с сенсацией или мелодрамой».
После окончания кратких шпионских курсов его забросили в очень-очень далёкий тыл немецких частей, действовавших в Африке – в Сьерра-Леоне. Грин должен был наблюдать за немецкими подлодками и собирать данные о соседнем Сенегале, находящемся под властью французов, – в это время часть Франции была оккупирована гитлеровцами, а неоккупированная, с режимом Виши, стала фактическим союзником Германии. В главном сенегальском порту в то время стоял на ремонте французский линкор, который, как считали в Адмиралтействе, будучи исправен, мог бы атаковать британские суда. В этой богом забытой глуши Грин должен был следить за почти замершим процессом ремонта французского корабля. Но молодой разведчик горел желанием сотворить хоть что-то полезное, но после того, как руководство отвергло несколько его маловоплотимых идей, махнул на свой пыл рукой и два года составлял рутинные отчёты. Частенько ему случалось присочинить кое-что о своей деятельности, приукрашивая серые шпионские будни и оттачивая писательский слог – проверять-то было некому. Позже выяснилось, что именно эти байки особенно ценились начальством, козырявшим активностью своих агентов. Это и натолкнуло мучимого жарой и бездельем Грина всерьёз заняться сочинительством. «Наш человек в Гаване» был рождён в жалкой лачуге в Африке, углы которой туземцы использовали как нужник. «Однажды, закрыв окна своей комнаты, я за две минуты убил полтораста мух, – рассказывал Грин. – Я направил министру колоний требование построить для туземцев уборную, на что он ответил мне, что подобное требование должно пройти соответствующие инстанции, но, так как в данном случае никаких инстанций не было, мне пришлось напомнить ему о замечании на этот счёт мистера Черчилля. Я получил свою уборную и мог пометить в официальных документах, что там начертано и моё имя…»
Позже Грина перебросили в формально нейтральную Португалию, диктатор которой, недоучившийся семинарист доктор Салазар, впрочем, открыто симпатизировал Гитлеру. Лиссабон в то время был настоящим шпионским клубком, своего рода биржей, где разведчики разных стран покупали и продавали за деньги интересующую их информацию. Но курируемая Грином агентурная сеть и здесь, насколько известно на сегодняшний день, ничем себя не проявила. Там его начальником оказался советский разведчик Ким Филби. Грин рассказывал: «Меня направили в отдел к Киму Филби, занимавшемуся контршпионажем на Пиренейском полуострове. Я отвечал у него за Португалию. Там офицеры абвера (гитлеровской военной разведки. – Ред.), которые ещё не были перевербованы нашей разведкой, были заняты в основном составлением и пересылкой в Германию насквозь ложных донесений, основанных на информации несуществующих агентов. Это была прибыльная игра (шифровальная ставка, плюс расходы, плюс премии) и к тому же безопасная. Удача отвернулась от немецкого командования, и невозможно было не восхититься тем, как в атмосфере поражения меняются понятия о чести…»
Даже в своих донесениях Грин был блестяще саркастичен, за что начальство его не любило. «Я с горечью наблюдал за тем, как начальника (британской, колониальной. – Ред.) полиции во Фритауне, одолевшего двадцать лет тяжелейшей службы и черную лихорадку, сводит с ума наглый щенок из МИ-5…» Последним деянием Грина перед уходом со службы было составление справочника «Кто есть кто», выпущенного тиражом в 12 экземпляров и содержащего сведения о немецких агентах на Азорских островах, с двумя вступительными статьями, основанными, как говорят нам военные историки, на очень сомнительных, почти вымышленных данных, и с дополнением Кима Филби об их радиосети. Справочник предназначался для британских десантников и, невольно – или намеренно? – будучи использован, внёс бы в их действия невероятную путаницу.
С Кимом Филби Грин поддерживал дружеские отношения до конца и всегда, оказываясь в Москве, где его много издавали, навещал бывшего шефа.
Кавалер железного креста
О Бернарде Ньюмене (1893–1968), английском писателе и профессиональном разведчике, надо упомянуть хотя бы потому, что на его долю выпал, пожалуй, самый крупный успех среди английских литераторов-шпионов. Во время Первой мировой войны он сумел внедриться в разведотдел ставки германского главнокомандования, работал под руководством начальника этой спецслужбы знаменитого полковника Вальтера Николаи и дослужился до чина гауптмана (капитана). Регулярно отправляя донесения и краденые документы в Лондон, Ньюмен тем не менее сумел заработать в немецкой армии высокую репутацию, и Железный крест ему вручил сам кайзер Вильгельм. Бернард Ньюмен точно сформулировал преимущество внезапности в бою: «Я никогда не слышал о таких войсках, что устояли бы перед ночной атакой с тыла». А это возможно лишь в случае хорошо налаженной разведки.
После войны он стал работать репортёром, исколесив всю Европу вдоль и поперёк. Шумный успех и всеобщее признание ему принёс в 1935 году роман «Шпион», написанный на основе своего богатого прошлого. И с тех пор вопросы разведки и шпионажа стали основной темой его документальных и художественных произведений, в том числе романа «Доверие».
Как репортёра, писателя и конечно же разведчика Ньюмена заинтересовала биография Мата Хари. Изучив множество документов, он предложил составить две отдельные истории жизни знаменитой шпионки – легендарную и действительную: «Я вовсе не желаю сказать, будто вообще не было женщин-разведчиц, хотя их деятельность не была особенно выдающейся. Среди них нашлась только Мата Хари, да и та не совершила сотой доли того, что приписывалось ей в романтических произведениях, или одной тысячной части из того, что говорилось в якобы более серьёзных книгах». Уж он-то знал, что говорил!
Агент 17F
«Рассекречивая» английских писателей, связавших свою жизнь с тайной шпионской деятельностью, нельзя обойти вниманием «отца» Джеймса Бонда –