Едкие афоризмы Гашека весьма актуальны и сегодня:
«В сумасшедшем доме каждый мог говорить всё, что взбредёт ему в голову, словно в парламенте».
«Беда, когда человек вдруг примется философствовать, – это всегда пахнет белой горячкой».
«В то время как здесь короля били тузом, далеко на фронте короли били друг друга своими подданными».
«Я сам за собой иногда замечаю, что я слабоумный, особенно к вечеру…»
В российском обществе патриотический порыв начала войны – банкеты с пением гимна «Боже, царя храни», газетные статьи, призывающие дать отпор тевтонам, – вскоре сменился критикой правительства и генералитета. В 1915 году с помощью фрейлины императрицы Александры Фёдоровны М.А. Васильчиковой, которую война застала в имении под Веной, бывшего премьер-министра С.Ю. Витте и нефтяного магната Э.Л. Нобеля русское правительство намеревалось разведать возможность мирных переговоров с кайзером Вильгельмом, искренне не желавшим войны. Но попытка была сорвана крупной русской буржуазией, связанной с финансовым капиталом Англии и Франции. Российская интеллигенция тоже не выработала единое отношение к войне. Кто-то призывал «укоротить волчьи аппетиты германцев и их союзников», другие доходили до полного неприятия войны, третьи меняли свою точку зрения.
Александра Ивановича Куприна (1870–1938) – известного русского писателя, автора «Кадетов», «Юнкеров», «Поединка», «Штабс-капитана Рыбникова», «Гамбринуса», «Олеси», «Гранатового браслета», «Ямы», любимого с детских лет «Белого пуделя» и других произведений – надеюсь, представлять не нужно. Выпускник Александровского военного училища, четыре года прослуживший в армии, Куприн пожелал показать личный пример патриотизма: записался в запасной полк и вновь надел мундир поручика. В октябре 1914 года у себя в любимом «зелёном домике» в Гатчине он создал маленький госпиталь на десять коек. Основную заботу о раненых взяла на себя его супруга, Елизавета Морицевна Гейнрих, профессиональная сестра милосердия, участница Русско-японской войны. Все члены семьи оказывали посильную помощь в лечении и реабилитации своих гостей-пациентов: дочь Ксения «рассказывала солдатам сказки, играла с ними в шашки», сам Куприн, когда ещё не оказался на фронте, читал раненым газеты и книги, писал за них письма.
Свой патриотический энтузиазм 31 декабря 1914 года Куприн выразил афористично:
Врага ведёт гордыни тёмный рок,
Звезда любви сияет перед нами.
Мы миру мир скуём мечами,
За нами – правда, с нами – Бог.
С ноября 1914 по май 1915 года писатель находился в действующей армии, где некоторое время командовал резервной ротой, расположенной в Гельсингфорсе. В мае 1915 года его демобилизовали по состоянию здоровья.
Поражения русских войск не могли не повлиять на изменение мировоззрения писателя. В Февральской революции 1917 года Александр Иванович увидел осуществление своей мечты о свободной и сильной России. Куприн становится жарким газетчиком-публицистом, вскоре берётся редактировать эсеровскую газету «Свободная Россия». Новую власть в виде большевистского правительства писатель поначалу тоже принял и даже в декабре 1918 года предложил Ленину (причём при личной встрече!) план издания газеты для крестьянства «Земля». Но он так и не был реализован.
Мировая пресса выливала потоки грязи на вождей революции, а Куприн писал: «Я не сомневаюсь в честности советской власти, большевики, возглавляемые Лениным, проявили через Советы пламенную энергию», большевики – это люди «кристальной чистоты».
Но постепенно его восторженный энтузиазм пошёл на спад. Когда в октябре 1919 года Гатчину заняли войска Юденича, Куприна мобилизовали в белую армию. Хотя, возможно, он и сам так решил, потому что люди «кристальной чистоты» ничтоже сумняшеся объявили красный террор, создали ЧК, и чекисты, закатав по локоть рукава, чтоб не испачкать в крови кожаные тужурки, начали массово уничтожать целые слои населения. В Петрограде уже были расстреляны 512 бывших сановников, министров, профессоров, царских генералов… Уже была «Пятигорская резня», в Екатеринбурге расстрелян митинг протеста рабочих, жестоко подавлены выступления эсеров…
Куприн стал редактором армейской газеты «Приневский край» и в конце 1919 года вместе с семьёй и отступающими частями белой армии покинул родину. Сначала Куприны жили в Финляндии, потом перебрались в Париж.
Те, кто бывал на Волковом кладбище Петербурга, возможно, видели могилу А.И. Куприна на Литераторских мостках, которая находится рядом с могилой И.С. Тургенева, и сильно удивятся факту эмиграции писателя.
Тем не менее эмиграция была, и там больного, уставшего от жизни и разочарований писателя никто не ждал. Семья жила бедно. Потому что Куприн не примкнул к оголтелой части эмиграции, кормящейся за счет своей ненависти к родине. Наоборот, он тяжело заболевает ностальгией и мечтает исправить ошибку и вернуться. «Сама мысль о возвращении на родину казалась мне несбыточной мечтой», – писал он. В другом письме от 6 августа 1926 года Куприн пишет: «Эмигрантская жизнь вконец изжевала меня, а отдалённость от родины приплюснула мой дух к земле!»
Когда известный художник Билибин решил вернуться в СССР, Куприн воскликнул: «Боже, как я вам завидую!» Билибин взял на себя миссию переговорить с советским послом о возвращении и Куприна на родину. Вопрос был решён правительством положительно. И в 1937 году Куприн с супругой выехали из Парижа в Москву. Тайно, потому что эмиграцию, которую не очень волновало, как и на что существовал писатель в Париже, всколыхнул и расколол факт его «бегства».
Вся не растраченная за эти годы ненависть к оставленной России обрушилась на голову дочери Куприных, Ксении, вдовы популярного русского поэта и прозаика Саши Чёрного, тоже эмигранта, которая была успешной моделью и актрисой, по сути поставив крест на её карьере. В 1958 году Ксения Александровна вернулась в СССР, ей дали в Москве небольшую квартиру и зачислили в штат Театра имени Пушкина. Но ролей почти не было. И она стала замечательной переводчицей французских драматургов (пьесу «Мамуре», в которой блистала Гоголева, тоже она открыла нашему зрителю), приняла деятельное участие в создании музея отца на его родине – в селе Наровчат Пензенской области, снялась в нескольких документальных фильмах об отце, которого боготворила всю жизнь.
Впоследствии Куприн вспоминал: «Накануне отъезда я до такой степени был взволнован, что почти серьёзно заявил жене: «Если мы завтра не сядем в поезд – я пойду пешком!»
В СССР писателя встретили тепло, и официальная власть его обласкала, озаботилась его здоровьем и бытом, выделила дачу в его любимой Гатчине и пр. И что было для великого писателя главным – издали двухтомник лучших его произведений, стали печатать в журналах его рассказы, очерки и повести, опубликованные ранее за границей. А в начале 60-х годов произведения Куприна были включены в школьную программу.
К началу Первой мировой Николай Степанович Гумилёв (1886–1921) был уже известным поэтом, одним из ярких представителей русской поэзии Серебряного века, создателем течения акмеизм, основателем «Цеха поэтов», в который кроме него входили Анна Ахматова (его супруга, если кто не знал), Осип Мандельштам, Владимир Нарбут, Сергей Городецкий, Елизавета Кузьмина-Караваева (будущая мать Мария) и другие.
Николая Степановича признали негодным к службе из-за косоглазия и хромоты. Но он упорно раз за разом штурмовал медкомиссию. Выучился стрелять с левой руки, целясь здоровым глазом. За свои деньги прошёл курс верховой езды. В итоге он всё же оказался на фронте в качестве вольноопределяющегося – привилегированного солдата – в составе лейб-гвардии Уланского её величества полка. Участвовал в сражениях в Южной Польше, за личную храбрость в ночной разведке был награжден Георгиевским крестом IV степени, в январе 1915 года был произведён в унтер-офицеры. В феврале поэт сильно простудился, получил воспаление лёгких и месяц лечился в Петрограде, но по выздоровлении опять вернулся на фронт.
В боях на Западной Украине он заслужил свой второй Георгий. Затем ещё один, позже – орден Святого Станислава ш степени с мечами и бантом. В марте 1916 года Гумилёв был произведён в прапорщики и переведён в 5-й гусарский Александрийский полк.
На фронте он не переставал писать стихи, ив 1916 году выходит его сборник «Колчан», где много поэтических строк о войне, о мужестве, патриотическом порыве защитить родную страну.
В 1917 году из-за проблем со здоровьем поэт был отправлен в русский экспедиционный корпус в Париже, где служил адъютантом при комиссаре Временного правительства, в апреле 1918 года он вернулся в Россию. Годы до 1921-го были наполнены творчеством, переменами в личной жизни – развод с Анной Ахматовой и женитьба на Анне Энгельгардт, – преподавательской деятельностью. Он не скрывал своих религиозных и политических взглядов («Я убеждённый монархист»), за что впоследствии и поплатился.
3 августа 1921 года Гумилёв был арестован по обвинению в участии в заговоре «Петроградской боевой организации В.Н. Таганцева». И в ночь на 26 августа расстрелян в числе шестидесяти участников Таганцевского заговора.
О причастности Гумилёва к заговору В.Н. Таганцева есть три версии. Официальная советская гласит, что Гумилёв прямо участвовал в заговоре. Есть предположения, что поэт не участвовал в заговоре, а лишь знал о нём и не донёс. Но вероятно, что никакого заговора вообще не было, он был сфабрикован ЧК, начавшей кровавую чистку после Кронштадтского восстания.
Как бы там ни было, Гумилёва расстреляли, и места его расстрела и захоронения до сих пор неизвестны.
Один из чекистов оставил свидетельство гибели поэта: «Этот ваш Гумилев – нам, большевикам, это смешно. Но, знаете, шикарно умер. Я слышал из первых рук. Улыбался, докурил папиросу… Фанфаронство, конечно. Но даже на ребят из Особого отдела произвёл впечатление. Пустое молодечество, но всё-таки крепкий тип. Мало кто так умирает. Что ж, свалял дурака. Не лез бы в контру, шёл бы к нам, сделал бы большую карьеру. Нам такие люди нужны…»