В июле 1916 года он был призван в армию. Конечно, его страшат ужасы войны, он боится быть убитым и есть из одного котла с солдатами, боится грязи и крови фронта.
Но после долгих колебаний Блок всё же решил служить: «Писатель должен идти в рядовые». Даже Гумилёв был поражён: «Посылать Блока в армию всё равно что жарить соловьёв».
Современница Блока – поэтесса Арсеньева-Букштейн – вспоминает те дни: «…Он сказал, что не пишет стихов, потому что война и писать не хочется, что нужно быть на фронте и что он собирается ехать туда. Он говорил, что это долг каждого и что в тяжёлое время нужно быть не только поэтом, но и гражданином. Судьба России важнее всех судеб поэзии».
Он не писал патриотических стихов о войне, которая провидчески виделась ему началом страшных событий.
Идут века, шумит война,
Встаёт мятеж, горят деревни,
А ты всё та ж, моя страна,
В красе заплаканной и древней.
Семь месяцев Блок провёл в составе 13-й инженерно-строительной дружины Союза земств и городов в прифронтовой полосе в районе Пинских болот, будучи табельщиком на строительстве окопов и блиндажей среди рабочих-азиатов и деклассированного элемента, из которых состояла эта часть. Представляете среди них рафинированного интеллигента и эстета Блока? Он пишет: «Мы строим очень длинную позицию в несколько вёрст длины, несколько линий, одновременно роем новые окопы, чиним старые, заколачиваем колья, натягиваем проволоку, расчищаем обстрел, ведём ходы сообщения…» И строили подопечные Блока на совесть! Потом эти окопы ох как пригодились в Великую Отечественную и немало жизней сохранили…
А ещё он написал в 1916 году: «Я не боюсь шрапнелей. Но запах войны и сопряжённое с ней – есть хамство».
Потом случилась революция, вернее, подряд целых две: Февральская и Октябрьская. Взгляды Блока на них широко известны, и нет смысла их повторять. За поддержку большевиков, за работу в «Чрезвычайной следственной комиссии для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц как гражданских, так и военных и морских ведомств», за поэму «Двенадцать» от Блока отвернулись многие вчерашние друзья, собратья по литературному цеху, читатели…
Ну а как оценили его вклад в своё дело большевистские руководители? В разрешении больному поэту на выезд для лечения за границу было отказано.
Поэт скончался 7 августа 1921 года и был похоронен на Смоленском православном кладбище Петрограда.
Возможно, вам не знаком Велимир Хлебников (настоящее имя Виктор Владимирович Хлебников, 1885–1922) – поэт и прозаик, представитель русского литературного авангарда – символизма, футуризма и др., но даже среди самых ярких фигур Серебряного века он был человеком заметным.
Первая мировая война была предсказана Хлебниковым ещё в 1908 году: «В 1915 году люди пойдут войной и будут свидетелями крушения государства». Ошибся немного с датой начала войны, но с крушением государства – в яблочко!
В 1916 году Велимира Хлебникова призвали в армию, и он оказался в 93-м запасном полку в Царицыне. Военная служба давалась ему с большим трудом, армейская муштра приводила в ужас. Он написал, что это был «ад перевоплощения поэта в лишённое разума животное». Он понимает, что «как солдат я совершенно ничто. У поэта свой сложный ритм».
В это время он написал большое количество антивоенных стихотворений, которые позже составили поэму «Война в мышеловке».
Хлебников пишет друзьям отчаянные письма, и благодаря помощи Кульбина, приват-доцента Военно-медицинской академии, поэт оказался в госпиталях для обследования психического состояния, а потом и вовсе получил желанный «жёлтый билет». В начале весны 1917 года Хлебникову был предоставлен пятимесячный отпуск, он уехал в Харьков и после этого в армию уже не вернулся, так что фронта ему удалось избежать.
Февральскую революцию он встретил восторженно, разделяя идеалы многих известных людей, считавших, что она принесла народу долгожданную свободу.
Свобода приходит нагая,
Бросая на сердце цветы,
И мы, с нею в ногу шагая,
Беседуем с небом на ты.
Мы, воины, строго ударим
Рукой по суровым щитам:
Да будет народ с государем
Всегда, навсегда, здесь и там!
Пусть девы споют у оконца,
Меж песен о древнем походе,
О верноподданном Солнца —
Самодержавном народе.
И хотя позже поэта «мотало» от одного поэтического течения к другому, он был признанным авторитетом в поэтических кругах, и даже весной 1920 года в Харькове поэты-имажинисты во главе с Сергеем Есениным и Анатолием Мариенгофом в Городском харьковском театре публично «короновали» Хлебникова как председателя земного шара! О как!
После тяжёлой болезни Велимир Хлебников скончался в семье друга и был похоронен на скромном погосте деревни Ручьи. Но в 1960 году останки поэта были перезахоронены на Новодевичьем кладбище в Москве, что, несомненно, говорит о том, что его значимость для русской, советской и мировой литературы была оценена по достоинству.
Борис Андреевич Лавренёв (настоящая фамилия Сергеев, 1891–1959) – русский советский прозаик и драматург, основоположник советской маринистики, был обласкан властью – две Сталинские премии (1946, 1950), два ордена Трудового Красного Знамени (1939, 1951), медаль «За боевые заслуги» (1940). Он написал много пьес, повестей и рассказов, но вспоминается прежде всего его «Сорок первый» – трогательная и горькая история любви Марютки и пленного белого офицера Говорухи-Отрока, которая оборвалась пулей, выпущенной девушкой, и её запоздалого горького прозрения:
– Родненький мой! Что ж я наделала? Очнись, болезный мой! Синегл-а-а-азенький!
Но всё это будет позже. А в 1915 году Лавренёв был мобилизован в армию и после офицерского училища отправлен на передовую артиллерийским поручиком. Служил он честно, но войну ненавидел всей душой.
В 1916 году он написал повесть «Гала-Петер», которая была запрещена военной цензурой, а автор попал в артиллерийскую часть, «составленную из штрафованных моряков». В том же году Лавренёв попал под немецкую газовую атаку, получил тяжелое отравление и пять месяцев лечился в Евпатории.
После Февральской революции Лавренев был адъютантом у коменданта Москвы. Во время Гражданской войны сначала воевал в составе Добровольческой армии, затем перешёл в РККА, сражался с басмачами в Туркестане, был командиром бронепоезда, работал во фронтовой газете Красной армии.
Как драматург дебютировал в 1925 году пьесой «Дым» – о белогвардейском восстании в Туркестане; в том же году под названием «Мятеж» пьеса была поставлена в Ленинградском Большом драматическом театре.
В 1930-х годах Борис Лавренёв уже становится признанным советским драматургом, одним из создателей жанра героико-революционной драмы.
Во время Финской кампании и Великой Отечественной войны Лавренёв в качестве военного корреспондента ВМФ часто оказывался в гуще сражений. Глазами очевидца он описал героизм балтийцев и черноморцев, которые стали героями его рассказов и пьес.
В конце 1940-х – начале 1950-х Лавренёв потеряет «неприкосновенность» мэтра советской литературы, и на него обрушится поток критики. Всё это очень подорвёт его здоровье, и Борис Андреевич скоропостижно скончается 7 января 1959 года. Похоронен он на Новодевичьем кладбище в Москве, что свидетельствует о том, что в «советской литературной табели о рангах» всё ещё занимал верхние строчки.
С творчеством Виталия Валентиновича Бианки (1894–1959) многие знакомы с самого детства: его рассказы о природе и животном мире читали нам родители, они долгое время были в хрестоматиях для младших классов школы. Он открыл юным читателям целый мир, в котором главными действующими лицами были зайчата и воробышки, ласточки, муравьишки и прочая живность, и у каждого был свой характер, своя увлекательная история.
За свою жизнь Бианки написал более трёхсот рассказов, сказок, повестей, которые вошли в 120 его книг, напечатанных общим тиражом в 40 миллионов экземпляров!
Он учился на естественном отделении Петербургского университета, откуда его в 1916 году призвали в армию. Окончив ускоренные курсы Владимирского военного училища, он в чине прапорщика был направлен в артиллерийскую бригаду. Но в армии в это время уже были брожения, и воевать солдаты не хотели, так что поучаствовать в боях Бианки не пришлось (о чём он не жалел). Так зачем же нам вспоминать его среди участников Первой мировой? Да просто как пример того, как обстоятельства – а это и войны, и революции – делают своими заложниками даже тех, кому они не нужны, кто не желал в них участвовать. А потом ещё и расхлебывать последствия всю жизнь.
Но по порядку.
В феврале 1917 года Бианки – от партии эсеров, между прочим, – избирают в Совет солдатских и рабочих депутатов. Он входит в комиссию по охране художественных памятников Царского Села, призванную не допустить разграбления дворцов и музеев.
А весной 1918 года вместе со своей воинской частью оказывается на Волге. В качестве журналиста сотрудничает с самарской газетой «Народ». Он был не за красных и не за белых – просто откатывался с неопределившейся солдатской массой всё дальше в Сибирь. И там его мобилизуют в колчаковскую армию, откуда он вскоре дезертирует и скрывается под чужой фамилией. Так у него появляется двойная фамилия Бианки-Белянин, которая потом останется в его паспорте до конца жизни.
Он работает в музеях, преподаёт в школе, читает лекции по орнитологии в Алтайском народном университете, организовывает научные экспедиции на Телецкое озеро.
Но в 1921 году Виталия Валентиновича дважды арестовывает Бийская ЧК. Отпустить-то его отпустили, только вот в покое не оставили, и, когда в сентябре 1922 года его предупреждают об угрозе нового ареста, Виталий Валентинович с семьёй спешно выезжает в Петроград.