— Бр-р, даже страшно от перспектив становится.
— От каких, интересно знать?
— От перспектив быть запертой в башне с большим драконом на привязи.
— А есть дракон на примете? — оживился Владимир, заработав шутливую затрещину.
— Тьфу на тебя. — рассмеялась Настя. — У тебя хватит ума автоматическую башню воткнуть для отстрела рыцарей, чтобы они к дракону не приставали, а мне вручить мокрое полотенце отгонять самых непонятливых. Мне другое интересно, прости, что опять о приземлённом, как с такими вводными данными твой отец набрался наглости ехать в Н-ск?
— Должен указать на ошибку в твоих умозаключениях. Настоящее чудо заключается в том, что мачеха переступила через себя и решила искать помощи у ненавистного пасынка.
— Не отец? — удивилась Настя.
— Смеёшься, — грустно улыбнулся Владимир, — господин Чаровников давно и прочно сидит под каблуком, просто мадам Диана умело пользуется длиной поводка и не доводит папаньку до каления, чтобы бойцовская собака не набросилась на хозяина. Лесть, ласка и умение воспеть достоинства, закрыв глаза на недостатки. Случись что-нибудь из них двоих, я бы палец о палец не ударил, но мелкий не виновен в грехах родителей. Повезло мальчишке. Хотя с таким везением… Ну, хоть его любят и то дело.
— Скажи, а почему ты хочешь, ну, — замявшись, Настя принялась теребить носовой платок в руках.
— Избавиться от родственных связей?
— Да.
— Защищаю тебя и пекусь о репутации Их Величеств. Как ты думаешь, как быстро народ прознает о твоих родственных связях? Стоп-стоп, ничего не говори. Поверь мне, месяца не пройдёт, как найдётся какая-нибудь «жёлтая» газетёнка, которая ради хайпа и рейтингов вкинет в массы потрясающую новость: в зятьях у князя Гагарина сын криминального авторитета… и плевать на три боевых ордена с мечами и гражданскую награду у зятька на груди, это никому по большому счёту не интересно. Тебе расписать последующую реакцию или сама додумаешь? Я так и так хотел окончательно отмежеваться от папаши, а тут сам бог велел поспешить с решением вопроса. Вельтполитик, ёкарный бабай… Опережая возможный вопрос о примирении и прощении: при существующих условиях оно невозможно в принципе. Слишком много посуды перебито в прошлом, а жить в опаске и ожидании хомута, который папаша или мачеха попытаются накинуть посредством родства — увольте! Еле-еле Вику отстоял. Пусть живут своим укладом без меня.
— Господи, я никогда не думала, что в жизни такое бывает, — Настя присела Владимиру на колени. — Телесериалы отдыхают.
— Забавно, знаешь что? — Владимир поцеловал усладу очей своих за ушком.
— Что?
— Я ни разу не смотрел ни одного сериала, поэтому не знаю, какая фантазия у сценаристов и как там бывает на экране.
— Бедненький, — пожалела мужа Настя, — открою тебе тайну, ты очень похож на Егора Летова из «Серебряной осени», его Сергей Бельский играл. По нему сохли все девчонки в нашей школе.
— А ты?
— А я не сохла.
— И почему, если не секрет?
— А зачем мне бледное экранное подобие, когда в наличии есть несравненный оригинал? Настоящий рыцарь без страха и упрёка в сияющих доспехах, спаситель невинных дев из рук разбойников. Егор Летов и господин Бельский сразу пошли лесом и полем. Скажи, куда этому рафинированному экранному сопляку соревноваться с настоящим мачо? И это я ещё про твои ордена и обожаемую саперную лопатку не знала. Ты просто не представляешь, как я Вику на твои фотки окучивала, войсковые операции фронтового масштаба отдыхают, нервно покуривая в сторонке.
— Перун Молниерукий, меня заманили в сладкие сети! — Владимир прижал Настю к себе.
— И ни капельки об этом не жалею. Знай, милый мой, твоя супруга махровая собственница. Ты — мой! Заруби себе это на носу!
А с отцом Владимир всё-таки сцепился. На лечение брата он потратил два дня, хотя справиться за один часовой сеанс не составляло труда. Несмотря на взаимную нелюбовь с мачехой и желание оправить дорогих родственничков восвояси как можно быстрее, пришлось поддерживать образ с тщательно наработанным реноме, тем более сарафанное радио успело разнести новости по округе и у доходного дома начали собираться первые больные, большинство из которых Огнёв разворачивал обратно, отговариваясь неготовностью центра и отсутствием площадей в снимаемой квартире. Хорошей защитой на пару дней стали мачеха с братом, которыми Владимир прикрывался без зазрения совести. На утро второго дня улетела в Москву Настя, а вечером отец принёс плату и кипу документов на подпись в кожаной папке. Пригласив личного юриста с немецкой фамилией, Огнёв уселся в компании с Виктором за знакомство с бумагами, за которые биологический родитель отвалил просто-таки неприличную сумму, от чего едва сдерживал злость и раздражение, сидя в кресле у журнального столика.
Просмотрев документы, Виктор забраковал пару из них, остальные, не найдя в них ничего криминального, отдал Владимиру на подпись.
— Я ещё нужен? — спросил Виктор, убирая часть подписанных экземпляров в портфель. — Извини, но у меня свидание. Так совпало.
— Пожалуй, нет, — ответил Владимир, пожимая протянутую руку. — Успехов на личном фронте!
— Звони если что, я на связи, — кивнул Виктор, закрывая за собой дверь.
— А ты, значит, нашёл богатую сучку и теперь знаться не хочешь? — прорвало, наконец, папашу. — В СИБ подвязочки заимел. Наверное, фараонам дятлом стучишь. Подъезжал тут ко мне вчера один мусор упакованный, корочкой светил…
— Пасть завали, — тихо, выморожено обронил Владимир. — Мусор тут один и сидит напротив меня.
— Я гляжу, ты совсем берега попутал, — вскочил папаня.
— Сядь, мразь, — с угрозой прорычал Владимир, — пока я тебе ноги не переломал. А теперь, — нанеся папаше несколько быстрых ударов, Огнёв навис над парализованным противником, рухнувшим на пол. — отложи в своей куриной головёнке, пока её не открутили с плеч. Ты — никто и звать тебя, соответственно, никак. Попробуешь рыпнуться, вместе с корефанами поедешь тайгу расчищать или снег на север из сугроба в сугроб ломиком перекладывать. Упаси тебя боже косо посмотреть на Вику и Настю — сгною. Ты меня понял, мусор? А теперь, господин Чаровников, для понимания на какую сучку ты пытался задрать хвост и тявкать. Анастасия Огнёва, в девичестве Гагарина, приходится родной племянницей Его Величеству. Хочешь с ним потягаться? Ну-ну, там же под гнилыми берёзками твои кореша тебя зачистят и зароют или я твою тупую головёнку оторву и псам скормлю. Думаешь, духу не хватит? Смею заверить, ты будешь не первый жмур, укокошенный мною лично. По глазам вижу, веришь. Поверь, папенька, в крови твой бывший сынок искупался с ног до головы. А Дианку с мелким император по миру пустит или в публичный дом твою жёнушку определит, где ей самое место, ты им, как я погляжу, такой участи желаешь.
Вернув бывшему отцу подвижность, Владимир бросил ему папку с бумагами.
— Пошёл вон.
Родитель вымелся из квартиры быстрее собственного немого визга, а Владимир впервые в жизни до дна опустошил бутылку водки, абсолютно не почувствовав хмеля, после чего битый час отмывался в душевой, с остервенением оттирая с себя невидимую грязь.
Глава 17. По дороге в…
Бросая ломтики багета уткам, оккупировавшим фонтаны в сквере у медицинского центра, Владимир вспоминал судьбоносный переезд в Н-ск десятилетней давности, состоявшийся почти аккурат под первое сентября.
— Папа! — налетевшие с двух сторон близнецы запрыгали вокруг. — Папа, папа, а можно нам? А можно мы тоже уточек покормим?!
— Можно, — улыбнулся Владимир, присев на корточки перед дочкой и сыном и разломив остатки багета на две равные половины. — Хлебушек отламывайте небольшими ломтиками, чтобы уточкам было удобно глотать.
— Ага! — синхронно ответили дети, сияя глазёнками.
— Андрей? — обернувшись к старшему сыну, с ногами устроившемуся на скамье под рябиной, Владимир приглашающе помахал булкой.
Серьёзно глянув на отца, мальчишка отрицательно качнул подбородком и вернулся к чтению лежащей на коленях книги.
— Какой серьёзный у нас Андрейка, — подойдя сзади, Настя со спины обняла мужа. — Маленький нахохленный сычик. Боже, как быстро летит время, завтра уже первое сентября. Ты в лицей на торжественную линейку придёшь?
— Обязательно, — ответил Владимир, обернувшись к жене и теперь уже её заключив в объятия. — Я обещал, помнишь? Первый раз в первый класс, как я могу пропустить этот день?
— Папа, папа, хлеб кончился, а уточки ещё просят, — прибежали близнецы.
— Держите, — не размыкая объятий, Владимир разломил булку на две половины.
— Ура! — реактивные вихри унеслись к пруду.
— Спасибо тебе, милая.
— За что? — наигранно удивилась Настя.
— За двух подосланных шмеликов.
— Пожалуйста, — супруга чмокнула Владимира в кончик носа. — У тебя был такой отсутствующий взгляд, что я просто не могла не попытаться вернуть тебя к нам. О чём думал?
— О нас. О центре, — Владимир осмотрел вокруг. — Обо всём сразу. Десять лет назад всего этого не было.
— Жалеешь?
— Нет, нисколько, — улыбнулся Владимир, возвращая лёгкий поцелуй, только не нос, а в губы. — Просто иногда оглядываюсь назад и думаю, что мне когда-то сказочно повезло встретить в Москве одну напуганную барышню.
— Даже не знаю, кому из нас повезло больше, — ещё раз поцеловав мужа, Настя выскользнула из объятий и прошла к пруду. — Саша, Маша, утятки мои, птичек вы покормили, пора и самим обедать. Быстренько домой! Андрей, почитаешь после еды! Дети, кто последний помоет руки, тот останется без десерта.
Десерт — это святое, тут даже Андрей — завзятый книголюб, в четыре с половиной года научившийся читать, не устоял. Заложив закладку между страниц, он сунул книгу отцу и первым рванул в дом, за ним с визгом понеслись близнецы.
— Не опаздывай, дорогой, — озарив мир яркой улыбкой, Настя неповторимой грациозной походкой направилась к дому. Всё такая же прекрасная, воздушная и желанная, как и десять лет назад.