Кто бы мог подумать, что погрануправление будут трясти подобно переспелой груше. Пара проворовавшихся высших чинов накликали беду на тысячи честных служак. Недавняя отставка министра финансов до сих пор аукалась различными неприятностями. Прокуратура и СИБ всего лишь легонько тряхнули заместителей опального чиновника, а с них откровения посыпались будто горох из дырявого мешка. Дерьмо полетело во все стороны, а за вонючей субстанцией покатились головы. Карающая рука правосудия дотянулась до многих уголков необъятной Империи, будто бабочек к уголовному кодексу пригвоздив не один десяток вороватых и виноватых, из-за которых в профилактических целях турнули с насиженных кресел и должностей куда большее количество невиновных честных служак. Хорошо хоть пенсионов не лишили. Как всегда желавшие выслужится перед Москвой не думали головой, излишним служебным рвением парализовав работу всего Восточного округа Корпуса пограничной стражи, вот и приходилось капитану со товарищи мотаться по стране в поиске новобранцев вместо тяжбы привычной лямки на границе. Как всегда, баре в правительстве разодрались, а чубы у холопов трещат.
В обычной жизни армейцы издревле недолюбливали пограничников. Как не крути и финансирование у последних получше со снабжением, и премии им с вознаграждениями и процентами от перехваченной контрабанды и пойманных браконьеров отсыпают, да много чего. Повод для зависти и культивации лёгкой неприязни с нелюбовью всегда найдётся, как и причины вставлять палки в колёса, из-за чего командиру бригады пришлось выходить из положения подобным образом, разослав навьюченных деликатесами «посыльных» во все стороны. За взятку СИБ накажет строго, а на презент той же рыбкой или редкой выпивкой закроет глаза.
— Берём, — также шёпотом ответил капитан, про себя отмечая широкие плечи и мосластые руки остроглазого новобранца, от которого не укрылся интерес пограничников. — Ты глянь, Синя, — используя позывной, обратился капитан к ефрейтору, — студент в углу напрягся, чуялка у него на совесть работает. Такие кадры нам нужны, в шурупах[41] пацана загубят. Ты пока хватай добычу. Тех двоих, справа, тоже бери и рыжего у входа. Остальные какие-то недовески[42], где их понабрали, интересно? Духов веди к машине, я пока с военкомом разберусь. Так, стоять! Ящик водки — всех обратно, ты где рюкзак с магарычом оставил?
Армейский грузопассажирский Си-245 надсадно ревя турбинами тяжело оторвался от взлётно-посадочной полосы. В какой-то момент Владимиру показалось, что детище корпорации Сикорского начало помогать себе крыльями, на манер птицы размахивая ими. Скрипя набором и треща перегруженным брюхом, двухсоттонный гигант принялся медленно карабкаться в небо. С глухим скрежетом сложились шасси, вызвав легкую панику среди невольных пассажиров воздушного судна. Самолёт тряхнуло.
— Господи помилуй! — испуганно перекрестился один из новобранцев, шалыми глазами глядя на флегматично-невозмутимого Владимира.
Откинув спинку кресла, Владимир устало прикрыл глаза.
— Ты что, нам ещё не разрешали, — попытался наставить отступника на путь истинный пугливый «святоша», крестившийся при каждом подозрительном треске или шуме.
— Отвали! — вместо Владимира осадил малодушного соседа рыжий увалень Игорь, с которым Огнёв познакомился пять часов назад в военкомате и с которым ему, по всей видимости, придётся служить в одном отряде.
— Советую отоспаться, пока есть возможность, — приоткрыл один глаз Владимир.
— А, э-э, почему? — растерял весь апломб «святоша».
— Хороший солдат всегда мечтает о двух вещах, — начал Владимир, затем взял мхатовскую паузу.
— О каких? — не подвёл его ожиданий наивный пугливый сосед.
— Жрать и спать! А раз жрать нам сейчас не дают, то стоит воплотить хотя бы одну мечту.
— А я о бабе мечтаю, — пробасил рыжий Игорь.
— Дунька Кулакова теперь твоя баба, — между рядов сидений куцего пассажирского салона в сторону туалета прошёл ефрейтор.
— Ага, — хохотнул Игорь, когда широкая спина пограничника перестала маячить в проходе, — то-то он с ней на свидание отправился, извращенец. Хотя мысль подрыхнуть принимается. Зачётная идея.
«И не говори, — под гул турбин, подумал Владимир, проваливаясь в лёгкую дрёму».
— Шевелите булками, недоноски! Ржавый, тебе особое отношение нужно?! Ножки не переставить?
Здоровенный унтер-офицер Василий Мальков, габаритами и статью напоминавший вставшего на дыбы матёрого бурого медведя, но, в отличие от дикого собрата-увальня, не отличавшийся добрым и покладистым нравом, легко, будто играючи, догнал рыжего стрелка Игоря Ржавого, приотставшего от бегущего кросс отделения.
— Шевелись! Шевелись!
В помойном ведре, которые некоторые несведущие недоумки называют кулаком, сама собою образовалась крепкая тальниковая хворостина, с тонким свистом врезавшаяся запыхавшемуся Ржавому ниже поясничной области.
Молча приняв «мотивацию», Игорь припустил вперёд, вскорости догнав шлёпающих по грязи стрелков.
— Сука! — сплюнув в чавкающую жижу и смахнув грязным рукавом пот, заливающий глаза, выдохнул Ржавый, поравнявшись с Владимиром.
— Разговорчики! Ржавый, два наряда вне очереди! — догнал пыхтящего стрелка крик унтера, кроме героических пропорций отличавшегося великолепным слухом.
Скривившись, Игорёк одними губами повторил давешнее слово.
— Не слышу ответа! — «Малёк» так просто никогда не отпускал своих жертв.
— Есть два наряда вне очереди! — выкрикнул за спину Ржавый, тут же запнувшись о выступающий из земли корень и рухнув в последождевую мякину.
— Куда?! — громогласный рык «Малька» остановил Владимира и ещё одного стрелка, было кинувшихся на помощь товарищу. — Кросс с индивидуальным зачётом. Ржавый, подъём! Устал, бедненький? Тебе подушечку под голову не подложить, а?
Не дожидаясь, очередного милого «свидания» с хворостиной подскочившего к нему унтера, Игорь, ловко извернувшись вскочил на ноги и с низкого старта бросился догонять бегущих.
— Смотрите, люди добрые, что хворостина животворящая делает! — усмехнулся безжалостный садист в обличии добропорядочного пограничника, как думало большинство стрелков в отделении. — Вам километр остался, висельники. Если кто обрадовался, то я его разочарую — через неделю отделение бежит десятку в полной выкладке. Как вам сюрприз? Что-то не слышно криков радости. Запомните, доходяги, для вас самое главное, чтобы я не разочаровался вашими результатами на финише, иначе всем отделением будете зубными щётками сраные очки в нужниках надраивать. Всем всё понятно?! Ржавый, тебя это особо касается, санчасть я предупрежу относительно некоторых наглых рыжих симулянтов, хотя они и лысые сегодня. Ха-ха-ха!
Смахнув с носа грязную каплю, Игорь шёпотом помянул двуногую самку собаки, что с хворостиной наперевес подгоняла умудохавшуюся вусмерть дюжину «личинок» пограничников. Впрочем, большинство немногочисленных ефрейторов, унтеров и офицеров заставы даже этот статус считали незаслуженным. До личинок прибывшим недоразумениям ещё дорасти нужно. Однако, среди трёх отделений пополнения встречались исключения, достойные особого внимания и перевода в табели о рангах на пару ступеней выше, но воспитательный процесс не позволял сразу отделять зерна от плевел, дабы некоторые не словили эхо звука медных труб и не возгордились.
Пусть пограничная стража не армия, строевой подготовки и шагистики в ней на порядок меньше, зато всего остального на тот же порядок больше. С первых дней новобранцев плотно взяли в оборот «физухой», ориентированием на местности, боевой подготовкой и рукопашным боем. Пока ничего серьёзного — общефизическая подготовка, простейшие приёмы защиты с оружием и без оного, да изучение образцов оружия, стоящих на вооружении пограничной стражи. Дальше «добрые» наставники в погонах обещали темпы и количество занятий только наращивать. Особо впечатлительных Малёк пугал глухотой после стрельб на полигонах и сломанными ногами с руками у недотёп, которым не посчастливится на «тропах разведчика и пограничника». Уж там-то с мамкиными Аника-воинами никто цацкаться не собирается. На «тропах» всё по-взрослому. Помимо вышеперечисленного на горизонте маячили и ждали своего часа маскировка, тактика и организация замаскированных НП, тактика контрабандистов и методы борьбы с ними и браконьерами с сопредельной стороны, и доморощенными ублюдками, японский, китайский и корейский языки и многое другое. Конечно, никто не заставлял учить языки дословно, но по несколько десятков основных слов, типа: «Стой, кто идёт» и «Руки вверх!», должны были у всех отскакивать от зубов. Одна радость, кормили на заставе от пуза и мяса простым стрелкам не жалели.
За всеми перипетиями мимо призывников, по самую маковку занятых в трудах и заботах, прошла информация о своеобразной профориентации. Наставники тщательно следили, какая у кого имеется склонность. Любит ли новобранец лошадей или собак, из какого у него места руки растут и на «ты» ли он с техникой, или попав в армейскую среду молодой человек проявил недюжинный талант в стрельбе и без ума от оружия. В зависимости от пристрастий новичков шаг за шагом начинали подводить к будущей специализации: наблюдатель-коптерщик ты будешь или пойдёшь в разъезд на квадроциклах, или на лошадях, всё это начинало закладываться в первые месяцы службы. В отличие от классической армии, «хрусты», как презрительно в армейской среде именовали пограничников, старались не ровнять всех под одну гребёнку, что давало нужный им положительный результат. К примеру, новобранец из глубинки намного охотней шёл в конно-егерские подразделения и вольготней чувствовал себя в конюшне, чем в смотровой яме гаража несмотря на внушительный прогресс человечества и двадцать первый век на дворе.
С первого дня Владимир поступал и действовал строго в русле выбранной линии поведения «не выделяться», держась в границах крепких середнячков и стараясь лишний раз нигде не светиться. Будучи одним из немногих, кто не пропустил краткую лекцию о «профориентации» на ближайшие полтора года после окончания «курсов молодых пограничников», он решил всё тщательно взвесить и понаблюдать по сторонам прежде, чем отдавать чему-нибудь предпочтение. Собак и лошадей он любил, как и возиться с техникой, да и стрелял неплохо, поэтому не стал принимать скоропалительного решения, тем более в то время гудящие и отстёгивающиеся на ходу руки и ноги не способствовали размышлениям на отвлечённые темы. Тут бы пожрать и поспать вволю, урвав для сна лишние пять минут. Времени между отбоем и подъёмом дико не хватало для полноценного сна. И это он, привыкший в гражданской жизни вставать ни свет ни заря и ложиться глубоко за полночь, падал без чувств и задних но