Больше всего Владимиру было жаль отъехавших в Харбин корешков. Уж им-то он нашёл бы применения, но, как писалось выше, историю не повернуть назад, зато ею можно вильнуть. Как известно, беда не приходит одна. Через день в уездную больницу увезли сразу двух пограничников. Один отметил будущую премию и умудрился сверзиться с лошади, заработав перелом ключицы. Второй свалился с приступом аппендицита, говоря простым языком. Был ещё третий больной, но с ним начмед вылетел уже во Владивосток спешно вызванным вертолётом. Местный Авиценна подозревал, что ефрейтор Сулима подцепил клещевой энцефалит. Клещей стражи границы снимают с себя пачками, каждого из погранцов прививают в обязательном порядке, людей с противопоказаниями к прививкам попросту не держат в дальневосточном рассаднике заразы из-за намного отличной от нуля вероятности заработать неприятность от встречи с кровососущим насекомым. К сожалению, прививки не являются панацеей. Одного понадеявшегося на их чудодейственный эффект с сорокоградусной температурой увезли медицинским бортом. К чему эта длинная прелюдия, спросят некоторые. К тому, что командир заставы в короткий срок лишился половины отделения грамотных старослужащих ветеранов и оказался перед выбором: уплотнить график дежурств «старикам» или разбавить их ряды необученными новичками. Соломонова решения попросту не существовало. Победил второй вариант. Из пополнения отобрали пятерых самых грамотных и толковых, в число которых угодил и Владимир. Счастливчикам завидовали все три отделения молодёжи, как же, пока одни умирают на полигонах, другие премии зарабатывают. Огнёв в сокровенных мечтах представлял, как во время выхода сорвёт тот или иной кустик, цветок или травку, а в реале окунулся в самую натуральную рутину и невозможность отвлечься на что-то иное, кроме опаскудевших задач по патрулированию. Рутина, чёртова рутина, будь она неладна! К тому же командир забыл или не подумал, но с несчастной пятёрки никто не подумал снять сдачи нормативов и зачётов по обучению из-за чего им быстро перестали завидовать, а некоторые начали жалеть. Какие травы, цветы и коренья, когда старики после патрулирования пишут рапорт и топают отдыхать, а ты плетёшься в класс или на стрельбище. Сначала день кормишь мошку, комаров и слепней, потом помираешь на «тропе». Вы, товарищи стрелки, обязаны сдать нормативы в срок, иное не колышет!
Почти три недели издевательство над здравым смыслом тянулись розовой жевательной резинкой, навевая нестерпимое желание разорвать порочный круг, но сейчас Владимир размышлял о материальной составляющей мыслей и страхе исполнения желаний. Рутина — это прекрасно! Проснувшийся опыт Ласки и Волхва не сулил ничего хорошего. Внутренне Владимир собрался и приготовился к испытаниям, машинально проверив ножи и оружие.
— Огнёв, что у тебя? — подошёл к Владимиру ефрейтор Синцов.
— Следы, — односложно ответил Владимир.
— Сохатый, здоровый, зараза, — кивнул Синцов, — правее лосиха, а рядом с ней лосёнок.
— Нет, люди. Это не сохатый их оставил, а имитаторы копыт, поверьте моему опыту. Глядите, здесь шли след в след, и на склоне есть несколько отпечатков с двойным следом. Видите, как продавлено с перекатом, лось так ногу не ставит. Ещё характерно, что нигде ни одной шерстинки не осталось висеть и ни одного кустика обглоданного. А там, за валёжиной, получается он запнулся? Мелко-мелко просеменил. Так, что ли? Товарищ ефрейтор, вы в это верите? В то, что запнулся, я верю, только это человек, а не лось.
— Твоему опыту? — округлил глаза Синцов. Брови ефрейтора от удивления натурально уползли за обрез козырька кепи. — Где ты его набрался, зелень огуречная? Слышь, сынок, мать твою, ты много-то на себя не бери. Ты тут без году неделя, а уже грузишь телегу по полной. Молод ты ещё меня поучать, щенок!
В самом начале Владимир закатил глаза, да, ляпнул он языком без привязи, не подумал чуток. Не рассказывать же в самом деле о наследстве предков, знавших лес лучше своих пяти пальцев? Действительно, укажи он на волхва или арабского ассасина, или Ласку, который, к тому же виртуозно владел хопешом и любимым бронзовым кинжалом, то дом с мягкими стенами радостно и приветливо распахнёт крепкие дубовые двери. Доказывай потом санитарам, что ты не Наполеон. Ему самому ни разу не впёрлось, говоря дворовым сленгом, раскрываться перед сослуживцами, но орущая благим матом интуиция, верещавшая о печальных и непредсказуемых последствиях, если проклятые следы останутся без внимания, заставляла окунуться в мутный омут с головой. Что-то нечисто было с отметинами лосиных копыт, вплоть до встающих дыбом волос на загривке и голове, благо их под кепи не видно, вот и приходилось рисковать, да откровенно нарываться на неприятности в лице вышестоящих командиров и сослуживцев, чёрт бы их побрал. Между тем, неверие Синцова, неприятно резануло по нервам, а отсылка к пёсьей матери заставила кардинально сменить парадигму поведения. Интуиция умоляла не бросать на самотёк обнаруженную контрабандную тропу. Их патрульный квартет обязан размотать клубок. Уходить отсюда никак нельзя, поэтому…
— Эй, зелёный, — усмехнулся ефрейтор, бросая взгляд на… пустое место.
Там, где пару мгновений назад переминался с ноги на ногу не в меру наглый стрелок с зашкаливающим самомнением, сейчас колыхалась трава, пригибаемая к земле порывами ветра.
— Куда он делся? — вырвалось у Синцова. — Казарян, где Огнёв, мать его?
Вскипев, ефрейтор набросился на своего старого напарника, с которым исстари ходил на патрулирования.
— Синя, он же с тобой был, — удивился наезду горбоносый армянин, точно так же упустивший момент с исчезновением Огнёва
— Азат, ты мне пургу не гони, молодой только что был здесь, мимо тебя он пройти не мог! Куда он дёрнул с поляны?
— Э-э, Олег, — не нашёлся с ответом Азат, внимательно оглядываясь вокруг в поисках пропажи. — Я не знаю, где он.
— Исаев! — рыкнул ефрейтор четвёртому патрульному, в данный занимавшемуся контролем и наблюдением за противоположным склоном сопки и берегом речушки.
Не отвлекаясь от наблюдения, стрелок жестом показал, что мимо него ни муха, ни комар не пролетали.
— М-мать, не мог же он сквозь землю провалиться в самом деле! — рубанул воздух рукой ефрейтор и тихо добавил: — Где-то же он находится…
— У вас за спиной, товарищ ефрейтор.
— Твою мать! — чуть не подпрыгнув на месте, вызверился Синцов. — Огнёв, три наряда вне очереди по возвращении в положение! Клоун… — дальше широким потоком полились маты, поэтому окончание монолога не столь интересно
— Есть три наряда вне очереди, — со спокойствием Будды отреагировал Владимир, вновь присаживаясь на корточки у следов. — Теперь вы верите моему опыту, товарищ ефрейтор? Следы читать я умею и в траве хорониться, как вы могли только что лично убедиться. Я в макроэкономике и тригонометрии не разбираюсь, а следы прочитать могу.
Ответ ефрейтора придётся опустить по этическо-моральным соображениям, а не из-за того, что военная цензура безжалостно вымарывает подобные словосочетания, но главное в нём прозвучало. Опытный ветеран признал умения молодого подчинённого, правда с матами в желчной и ехидной манере, но сути это не меняет. Ничего нового из уст командира не выпало и не вылетело, записывать цветастые обороты с идиоматическими выражениями не требовалось, тем более половина заставы даже не ругалась, а культурно разговаривала матами о жизни и высоких материях, возвращаясь к литературной речи только в присутствии офицеров и немногочисленных дам.
— Постойте! — хмыкнув и потерев подбородок, Владимир выпрямился и встал, балансируя на каблуках форменных ботинок с высокой шнуровкой. Качнувшись, он сделал несколько шагов назад, внимательно наблюдая за комочками грязи и листвой, вылетающей из-под подошв.
— И? — повёл бровью ефрейтор. — Хочешь сказать, что они топали спиной назад?
— Нет, копыта напялили задом наперёд, — дошёл до каменной осыпи Владимир. — По крайней мере изображавший лосиху. Глядите, такой след идёт от валёжины, доходит до каменной осыпи на склоне реки и пропадает. Зуб даю, если пробежим по берегу пару километров вверх или вниз, мы выйдем на след человека. Ставлю на вниз по течению, там заросший болотным багульником Мрачный Лог, через который можно скрытно пройти почти до самой контрольно-следовой полосы.
— Проводник, — за всех резюмировал Азат. — Довёл заказчиков до точки и назад, или за следующей партией сопровождаемых пошёл. Они, — армянин подбородком указал в сторону Китая, — наш график патрулирования лучше нас знают и каждый кустик в округе изучили. Перемахнёт на ту сторону на паузе между патрулями, только мы его и видели.
— Не перемахнёт, — поудобней перехватив карабин и по-прежнему не отрываясь от наблюдения за округой, вклинился в обсуждение Пётр Исаев.
— Поясни, — потребовал ефрейтор.
— Там по Гнилому ручью можно выйти на натоптанную тропу до Казаковки. Зачем проводнику мотаться туда-сюда, не проще ли здесь обитаться?
Пограничники молча переглянулись между собой, признавая правоту напарника. Его версия выглядела самой логичной. Многократный переход границы чреват последствиями, в данном же случае достаточно заранее оговорённой точки рандеву.
— След свежий, — коснувшись пальцами земли, сказал Владимир, — комки грязи не успели засохнуть, а отпечатки заветриться. Мы отстаём минут на пятнадцать-двадцать или чуть больше, точнее сказать сложно.
— Азат, вызывай подкрепление с собаками, — подумав, принял решение Олег Синцов, — и наряд на квадроциклах. Мы идём к дороге, пусть подберут нас там. Ты остаёшься здесь и встретишь кинологов, пробежите с ребятами и собачками по следу этих «лосей». Будьте аккуратны, мне не нужны «трёхсотые», «двухсотые» тем более не нужны. Со связи не уходить, как понял меня? По дороге до Казаковки получается изрядный крюк, но на колёсах мы получим больше часа выигрыша во времени. Постараемся перехватить этого сталкера. Чую, он может нам многое рассказать, если мы, мать его, так-растак, не ошиблись. Смотри, Огнёв, если мы пролетим, то я тебе пердальник подпалю по полной программе, ты у меня с «губы» до дембеля не вылезешь. Сгною! Чуешь, чем пахнет?