Владимир счёл ниже своего достоинства отвечать на угрозы. Развернувшись, он несколько раз подпрыгнул на месте, проверяя, не бряцает ли на нём что-нибудь, не мешается ли, поправил амуницию и скользящим шагом направился в сторону дороги, безошибочно выбирая самый удобный путь через чащи и буреломы. Исаев и Синцов пристроились за ним, идя практически шаг в шаг.
Поначалу ефрейтор хотел организовать что-то вроде охранения в собственном лице, но глядя на скользящего через лес новичка, отказался от заманчивой идеи. Оставалось признаться самому себе, Огнёв будто родился в лесу. Они просто-напросто потеряют взятый темп, если стрелку придётся дожидаться отстающих напарников. Окружающую обстановку Огнёв контролировал будто заправский егерь, не один десяток лет проживший в тайге.
— Обходим, впереди медведица с медвежатами… Там болотина, двигаемся по косогору… Ниже по склону бурелом, — то и дело раздавалось в наушнике тактической гарнитуры.
С каждым пройденным километром вопросов к парню становилось всё больше и больше, но с ними Синцов решил погодить до возвращения в расположение. К просёлку пограничники вышли минут на пятнадцать раньше срока условленного с мотоподразделением, за время короткого привала успев перевести дух и немного отдохнуть.
В Казаковке Олег заскочил в дом, в котором размещалась деревенская администрация, точнее, проживал глава поселения и быстро выяснил, кто из пейзан отсутствует и по каким причинам. Кто-то уехал на работу на станцию, кто-то на вахте, кто-то в городе, пара человек в тайге. Вчера, к примеру, на проверку участка вышел Иван Корнилов, он же егерь. Всё как полагается: документы все имеются, закреплённый участок тоже, к тому же Иван Трофимович ещё инспектором заповедника числится, что за железной дорогой расположен. Амбы[43] там живут и прочего зверья хватает, которое Трофимович охраняет. Тут стреляет, там охраняет, со всех сторон выгода. Вон его хата — крепкий домина с крытой черепицей крышей, второй от Красной сопки. Егерь в деревне человек уважаемый, ничего плохого Фёдор Силантьевич о соседе сказать не может. За лесным участком смотрит крепко, но не лютует, понимает, что к чему, тут же каждый второй, если не первый, с тайги подкармливается. Если человек не браконьерничает, то и бояться нечего, Иван Трофимович человек у нас с понятием. Ещё в лес ушёл сынок Петра Ли. Пошто ушёл? Знамо зачем, Ли с дикоросов живут, петельки ставят. Сыновей у китайца трое: Джен, Женя по-нашему, Вейшенг, но ни на какое имя, кроме Владимира, парень не откликается по-китайски плохо говорит, младшенький Бао, то есть Боря, да дочка Джу. Джу и Джу, на русский манер веселушку-хохотушку почему-то никто не переименовывал. Часто ли в тайге пропадают? Сейчас не так чтобы очень. Джен, который Женя, в основном. Владимир тот на станции работает, некогда ему, а Джу и Бао не доросли ещё, чтобы самостоятельно в тайгу соваться. Почему Пенг, то есть Пётр сам в лес не ходит? Так он только-только нормально шкандыбать начал как год назад по зиме с крыльца станции навернулся и ногу сломал. Съездил, называется, в город. Пётр сейчас с младшими всё больше огородничает, кроме картохи трав всяких с жинкой насадил, он же тут вроде местного аптекаря, тоже очень уважаемый человек. Где у кого какая болячка, сразу к нему идут, чем фельдшера со станции ждать. Помереть можно, пока тот доедет, а тут всё под боком, свой провизор, можно сказать. Когда травками али чаями попотчует, а когда иглами или прижиганиями от хвори поспособствует. Вот только с переломом незадача вышла, а так к нашему Петру даже из Харбина и Владивостока порой приезжают, не то, что с соседней станции или Есауловки. Никому не отказывает. Почему остальные в тайгу не суются? Так амба ходит. Дурных в Казаковке нема. Это ты его не видишь, а он тебя завсегда. Прошлой зимой пятерых собак и двух овец задрал, еле отвадили. Нет, что вы, Джен и Трофимович не бессмертные. Один заговоры ханьские хитрые знает, что его ни один зверь в тайге не обижает, а у второго работа. Тут волей-неволей в тайгу пойдёшь, смотрители же на маршрутах отмечаются. Тут не схитришь, если только дождь пойдёт или снег навалит, тогда да, сиди дома. Да-да, Ли давно обрусел, по-нашему лается от простого русака не отличишь, даром что ли его дед после второй русско-японской войны в Казаковку из-под Харбина перебрался. Нет, он не из маньчжур. Из ханьцев. Прадед Ли в прошлом веке при строительстве КВЖД носильщиком-кули работал, да так и остался. Тогда на север много коренных ханьцев переселилось.
— Не китаец, — сняв с руки тактическую перчатку, похлопал себя по бедру Пётр Исаев. — Наш.
— Объясни, — привычно отозвался Синцов, отойдя от дома деревенского главы.
— Вспомни, кто у нас в столовой из вольнонаёмных поваром работает. Корнилов Лёша, вспомнил?
— А он не может быть однофамильцем? — ефрейтор с полуслова уловил, куда клонит подчинённый.
— Да-да, и отчество у него с именем егеря совсем случайное. Как нарочно, не находишь? Не много ли совпадений? Повара наше расписание выходов как бы не лучше нас знают, они же сухпайки и термосы готовят. Возможно сын не в курсе папиных тёмных делишек, только умеючи кого угодно можно на откровения раскрутить, тем более за столом, да под рюмочку поболтать. А кому доверять, если не отцу?
— С чего ты взял? — продолжал допытываться ефрейтор. — У меня узкоглазые подозрений больше вызывают. Там тоже совпадений до хреновой тучи.
— Олег, я давно о Корниловых слышал и, знаешь, не по средствам у них домина. Будь ты хоть трижды егерь и четырежды смотритель, на такую хоромину всё равно не заработать, а в наследство и умершего дядюшку или тётушку с пухлыми счетами я не верю.
— Как всё просто у тебя, Петя. Мы не следователи с тобой и подводить под монастырь кого-либо не имеем права, ты же на основе неподтверждённых умозаключений, мать твою так-растак, возводишь понапраслину, Шерлок Холмс недоделанный. Сыщик дедуктивного метода, дери тебя коза. Ввязался я с вами в авантюру, так-растак, будет всем нам на орехи. Как бы не пожалеть, что давеча на одного товарища понадеялся, вон, стоит, глазками лупает. А ты, Огнёв, чего молчишь? Есть, что сказать?
— Я об обоих первый раз слышу. Увижу его в тайге, скажу, тот или не тот.
— Как это? — удивился ефрейтор.
— Есть способы. По ширине шага и по тому, как ногу ставит.
— Всё у тебя не слава богу, ещё один Пинкертон на мою голову, тьфу! — сплюнул на дорогу ефрейтор. — Вроде умный, а дурак-дураком. Господи, понабрали же дебилов по объявлению! Чую, зря мы всё это ввязались, — опять завёл шарманку Синцов, — надо было полицию вызывать. Ладно, хорош лясы точить, выдвигаемся к тропе, а вы, — указующий перст с грязью под толстым ногтем ткнулся в сторону стрелков мехподразделения, — следите за домами егеря и китайца. Вдруг кто из них проскользнёт мимо нас и явится до хаты, и явится ли вообще. Выезд блокировать до особого распоряжения. Быть на связи постоянно, кто не отзовётся — яйца оторву, так вас растак!
Отдав распоряжение, ефрейтор первым направился в сторону распадка, из которого ожидалось прибытие подозреваемых в пособничестве контрабандистам и браконьерам.
— Поднимаемся на гребень и маскируемся, — приказал Синцов, — других удобных подходов к деревне со стороны Мрачного лога нет, мать его, а оттуда до самой Москвы видать. Если мы кого профукаем, механики его внизу примут, главное до стрельбы не доводить. Уж лучше тут гада прищучить, чем палить при гражданских. Надеюсь, в деревне не осталось наблюдателя с рацией, иначе все наши планы и засидки коту под хвост пойдут.
— Товарищ ефрейтор, — остановился на склоне Владимир.
— Что?
— Вы не уточнили у старосты, Корнилов ушёл с собаками или нет?
— М-мать! — выругался Синцов. — Нам собак для полного счастья ещё не хватало. Сейчас кого-нибудь из «механиков» для уточнения отправлю.
Через десять минут пришёл ответ, что с собаками.
— Тьфу! Кабыздохи могут доставить проблем. «Тихо!» — непонятно для кого сказал ефрейтор, прислушиваясь к звукам, долетающим снизу. Владимир и Пётр и так сидели тише воды ниже травы. — Вы это слышали?
«Ай-ай-ай», — донёсся до пограничников захлёбывающийся визг, резко оборвавшийся на самой высокой ноте.
— Не нравится мне это, — подвигал челюстью Синцов.
— Есть движение внизу, — Пётр, расположившийся в тени между двух огромных валунов, приложил к глазам бинокль. — Кто-то движется в нашу сторону.
Теперь и Владимир разглядел перемещающийся между деревьев силуэт с горбом на спине. Бинокля у него не было, но через несколько минут помощь оптического прибора перестала требоваться. Петляя аки заяц, и прячась за кедрами, наискосок к вершине бежал темноволосый человек в защитного цвета энцефалитке. Горбом оказалась помесь короба с рюкзаком с хитрой системой подвесок, на которых болтались пучки трав. Даже со столь значительного расстояния, благо в кедраче практически отсутствовал подлесок, было заметно тяжёлое дыхание бегуна. Подол энцефалитки и оба рукава одежды были уделаны в крови, причём левый рукав в районе предплечья и локтя оказался изорван в клочья. Методом элементарных исключений наблюдатели все вместе и каждый по отдельности пришли к выводу, что на левую руку принималась атака собаки, чей предсмертный визг они слыхали ранее.
«Щёлк!»
Резкий, сухой звук выстрела долетел до наблюдателей на секунду позже пули, выбившей щепу из дерева в считанных миллиметрах от дёрнувшегося вперёд метиса, в котором половину крови составляла китайская. Несколько щепок до крови оцарапали щёку молодого человека, хрычовка с косой разошлась с ним буквально на мгновение. В правой руке парня с тонкой полоской щегольских усиков над верхней губой, будто по волшебству возник нож.
«Джен, — догадался Владимир, выискивая взглядом стрелка, устроившего загонную охоту на человека».
Неуловимым движением плеч скинув короборюкзак, Джен качнулся влево под прикрытие очередного дерева, как его опорная нога подкосилась от попадания пули. Упав на землю и сдавленно вскрикнув, парень отполз под прикрытие ствола кедра с двойной макушкой.