Прохромав в своё купе, он рухнув в кресло. Дурацкая ситуация, карма у него что ли такая, на ровном месте попадать в неприятности?
— Тьфу! — сплюнул Владимир, вставая с кресла и стягивая с себя испорченную девицей сорочку. — Только в помойку.
Ещё раз ополоснувшись и переодевшись в новую сорочку, он направился в ресторан. Война войной, а обед по расписанию, хоть и с опозданием на форс-мажоры. Семейство, знакомство с которым не состоялось и теперь вряд ли нормально состоится, оказалось там же, занимая крайний столик. Не представившийся отец, Наталья — супруга главы семейства, почти копия Екатерины с поправкой на двадцатилетнюю разницу в возрасте и недоросль лет четырнадцати — молодая калька папаши, только ростом пониже и мордой пожиже, правда, какие его годы. Раздастся, дайте только время. Слава небесам, официант Евгений, уже знакомый с Владимиром и его предпочтениями, усадил его через два столика. Весь обед спину обжигали виноватые взгляды Екатерины и щекотяще-любопытные, принадлежащие её матери. Расправляясь со стейком, Владимир представлял, что сейчас точно также препарируют его. Оценивают и взвешивают, ведь абы кто в одиночных люксах не катается. Мать так наверняка прикидывает соседа по вагону в роли возможной партии для дочери, тем более лицом молодой человек совсем не плох и фигура у него ничего. Костляв и худоват только, но это скорее не в минус, а в плюс. Даже повода продолжить знакомство придумывать не надо. Выбрать время и подойти с извинениями по всей форме, а дальше само пойдёт как по писаному, уж в этом Наталья собаку съела. Надо ли это Владимиру? Прикинув все плюсы и минусы, тот решил, что овчинка не стоит выделки, тем более отец «партии» не скрывал неприязни к молодому человеку, ставшему невольным свидетелем семейного скандала и «выноса мусора из избы». Ещё в коридоре вагона двое мужчин пришли к молчаливому уговору, что ничего не было. Не было, так не было, не больно-то и надо. Расплатившись за обед и подкинув Евгению чаевых, Владимир, предварительно накинув на себя отвод глаз, пошёл на выход, наблюдая за тем, как дочь с матерью и пара невзрачных, но накаченных парней, видимо из охраны акулы бизнеса, взглядами ищут внезапно пропавший объект внимания. Судя по всему, Катерина перепутала Владимира с этими субчиками.
Дальше до самой Москвы никаких приключений не было, если не считать взгляда и кривых губ Натальи, опознавшей соседа в форме рядового стрелка-пограничника при выходе из вагона на перрон Ярославского вокзала. Нет-нет, простых смертных нам не надо, говорил взгляд женщины. Взгляд говорил много чего, но именно эта мысль плавала на поверхности. О чём думала Катя-Екатерина осталось неизвестным, так как Владимир опять использовал отвод глаз. Ну их. Опыт предков нашёптывал, что женщины, особенно красивые и привлекающие внимание, как та же Екатерина, часто напоминают репейники, прицепятся, не оторвёшь. Тот же опыт ехидно кхекал в кулак, что мужики бывают ничуть не лучше, но им хоть в морду дать можно, на копьё насадить или на хопешь кишки намотать.
В Корпусе пограничной стражи его не ждали. Хабаровская история повторялась почти один-в-один, с той лишь разницей, что рожи у столичных канцелярских крыс с погонами выглядели намного масляней и нажористей. Ложкой мёда в бочке дёгтя оказался комендант, без лишних разговоров и мозготрёпки где надо поставивший печати и выдавший нужные бумаги, дабы было чем отбиваться от стражей правопорядка и военной полиции.
Клерки в Корпусе долго изучали предписание, чуть ли не на зуб его пробуя, сверялись с какими-то списками и звонили куда-то советоваться, в конце концов выдав Владимиру ордер на заселение в служебную гостиницу и приказав явиться завтра к одиннадцати ноль-ноль. Пропуск с наименованием нужного отдела и кабинета будут дожидаться его на проходной. Пожав плечами, Владимир взял под козырёк и поехал в куда послали, чуть сразу же не сбежав из зачуханного клоповника, на удивление размещённого в старинном здании едва ли не в самом центре столицы. Серые стены, убогая обстановка холла и подобия ресепшена с уставшей дежурной и замыленным комендантом, жирный таракан на обоях в полосочку и поддатые унтера, незаметно, как казалось им, несущие позвякивающую «контрабанду» в номера. Язык не поворачивался назвать «это» гостиницей. Ночлежка для рядового состава и унтер-офицеров с возможностью пешеходной экскурсии на Красную площадь.
Не став заселяться, Огнёв рванул в Минфин, созрела у него в голове одна мысль. Клерки у гражданских шпаков ничуть не лучше их коллег в погонах с прямолинейно-перпендикулярно отформатированными мозгами, но закон бардака распространяется на всех, а значит никто не отменял возможность половить рыбку в мутной воде, тем более предписание получено им непосредственно из Минфина, а значит что? Значит включаем дурочку и не отсвечиваем. Получив временный пропуск с объяснением как найти нужный отдел, чей шифр значился на предписании, Владимир отправился покорять очередные «вершины», оказавшиеся не горами, а покатыми холмами. После родного Корпуса даже Эверест ниже кучи песка в детской песочнице покажется.
На месте выяснилось, что начальника отдела нет на месте и будет он только завтра утром, поэтому товарищ стрелок ждём вас завтра к восьми-тридцати и просьба не опаздывать.
— И куда мне сейчас? — натурально удивился Владимир играя на публику так, что Станиславский не усомнился бы. — На улицу? В Корпусе сказали, раз предписание от Минфина, значит он и решает с заселением, бумаги в комендатуре выдали, чтобы патрули не замели и адью. Ведь вызвали напрямую, минуя ВОСО и Корпус, я и так за билеты доплачивал, так как в Хабаровске в губернском представительстве плевались, что пограничники не в их компетенции, а ВОСОшники нос воротили, так как предписание Минфина не проходит по военному ведомству. Уважаемые, вы уж определитесь. Мне лично до лампочки, я могу и в парке нодью разложить на травке переночевав, но рапорт по инстанции по всей форме напишу, сами понимаете, порядок следует соблюдать, а у нас с этим строго. Кому после этого отвернут башку уже не моя проблема.
Клерки дружно почесали «тыковки», переглянулись между собой и начали куда-то усиленно названивать, видимо перспектива лишения голов путём отвинчивания и откручивания их не прельщала. Кто их знает этих пограничников с нашивками за ранения. Уж не в голову ли им прилетело? Может быть там вместо мозгов пуля размером со снаряд болтыхается. Такой уникум самому Папе Римскому рапорт написать может и до Императора дойти, оне-ж без башни, им всё равно. Через двадцать минут монументальная мадам героических пропорций принесла в отдел ордер на заселение в гостиницу. Одарив юного стрелка открытой ободряющей улыбкой и притягательным ароматом дорогих духов, она вручила ему документ, подробно рассказав, как проехать в ангажированные «апартаменты». Поцеловав Марине Андреевне ручку и презентовав даме, под милый «Ой, что вы, как приятно!», коробку Владивостокских шоколадных конфет с агар-агар и кедровыми орехами, Владимир попрощался со столь нужной и полезной знакомой.
— Другое дело! — крякнул он, проходя мимо метродотеля.
Гостиница «Националь» числилась трёхзвёздочной, но выглядела на все пять. Ресепшен в стиле хай-тек, удобная мебель, море света, комфортабельные номера от простого «Стандарта» до «Люкса» и «Президентских апартаментов», и никаких засиженных мухами убогих обоев в полоску с жирными тараканами, нагло устраивающими променад средь бела дня. Предъявив ордер и получив взамен магнитную карту, Владимир через несколько минут заселился в номер.
— Неплохо в Минфине живут, — оценил он обстановку одноместного «Стандарта».
Тем временем в Корпусе разыгрывалась своя маленькая трагедия. Кто-то где-то как-то доложил местному командованию, что с Хабаровска прибыл залётный орёл с фамилией Огнёв. Звания сей субчик небольшого — стрелок, а гонору у оного как у бомбардира. Да-да, был такой. Как полагается отметился в комендатуре и комиссариате, шарахался по Корпусу, а потом исчез в неизвестном направлении. В принципе, направление известное, только непонятно почему он не стал заселяться. Брезгует, видимо. Брезгует или нет ещё разобраться надо, но некоторые офицеры натуральным образом забегали из кабинета в кабинет.
— Да, Паша, нет мозгов, считай калека! — подтянутый офицер с полковничьими звёздами на погонах присел на краешек стола майора, который несколько часов назад выписывал Владимиру ордер на заселение в недоразумение, зовущееся гостиницей. — Ты бы поинтересовался, кто он и откуда, мне позвонил, глядишь, не срывался бы сейчас в поисках пропавшего стрелка и принесения извинений. Как был ты на голову скорбен, так нисколько не изменился. Нет в тебе, Паша, необходимой чуйки. С таким отношением тебе не одна звезда на погон к майорской упадёт, а три, и быть тебе капитаном, а не подполковником. Что ты на меня вылупился как карась об лёд? Знаешь ли ты, юродивый наш, что там, — указательный палец полковника ткнул в потолок, с тебя шкуру снимут и вместо коврика положат, если пацан у императора брякнет, куда его заселили.
— Ка-какого им-императора? — сошёл с лица майор.
— Уругвайского! — рявкнул полковник. — Дебил! Этих, — широкая мозолистая ладонь прижала к столу клерка список с фамилиями пограничников, — бойцов вызвали на награждение, сам Император вручает! Лично! Ты понял, дятел?! Лично Император! А за что знаешь? Нет? Паша, я не узнаю тебя! Не знать за какие грехи министра обороны пнули и чуть с нашего шефа, — указательный палец опять устремился в зенит, — голову не сняли… Дошло, наконец. В Минфине и у нас распоследним быкам и коровам хвоста накрутили, а ты стрелка в клоповник засунул. Знаешь, хвостом лично ты не отделаешься. Неудивительно, что он свалил оттуда. Не дурак, клопов кормить не собирается. Сейчас, Паша, ты хрен его найдёшь. Если он не полный кретин, то давно уже чалится в месте получше ночлежки, но завтра ты его встретишь как самого дорогого гостя. На пороге с утра карауль. На коленях извиняйся, мол, ошибочка вышла, обознатушки, понял меня?!