— Да! Слушаю, Вика! — почти крикнул в трубку Владимир.
— Вов, я в электричке!
— Где ты, я не понял, — резкий гудок заглушил слова сестры.
— В электричке! — повторила Вика. — Еду в сторону…
— Какого…, - пытаясь сообразить, на какой электричке и куда едет мелкая егоза, пробормотал Владимир.
— Я сбежала! — не став рассусоливать, перешла к главному Вика. — Я вчера последний экзамен сдала, а сегодня залезла в сейф, но мамахен застукала, что я спёрла документы. Пришлось срочно рвать когти! Папахен полицию из прикормленных и братков подключил, слетелись, как мухи на гуано! Словно волка обложили, козлы позорные! Еле проскользнула мимо них на вокзале, хорошо я многих на рожу знаю и парики с курткой успела в сумку кинуть. Проканала за брюнетку в кепке и запрыгнула в первую отходящую электричку. Что мне делать, Вов?!
— Ты почему мне сразу не позвонила?
— Блин, умный такой. Мобила к хрену в ноль разрядилась, где её было заряжать? Я её только-только от подлокотника в электричке зарядила и сразу тебя набрала, а ты ещё и трубку не берёшь!
— Ладно, извини, зря быканул. Так, мелкая, не паникуй, сейчас что-нибудь придумаем.
Отключив телефон и попрощавшись с Катюшей и Инессой Александровной (последняя начала греть уши, что было абсолютно нежелательно), Владимир побежал к Матвею Панкратовичу.
— Так-так, вы, дери вашу налево, башибузуки с сестрой, с вами только за зипуном ходить. Одним миром мазаны, от папки своего недалеко ушли. «Медвежатница»[63], дери её козу. Куда она, говоришь, едет?
Владимир перезвонил Вике и уточнил маршрут электрички.
— Ты спроси, она Екатеринославку проехала? — ожил бывший городовой.
— Екатеринославка будет через двадцать минут, — сообщила Вика.
— Уже проще, — обернувшись за спину, казак попросил супругу принести ему телефон.
Через пару минут Матвей Панкратович сумел дозвониться до старого сослуживца, проживавшего в озвученной выше Екатеринославке.
— Мелкая, слушай внимательно, — получив инструкции, Владимир вновь набрал сестру. — Выходи в Екатеринославке, минут через двадцать на вокзал подъедет старый зелёный «Тобол», фотографию водителя я тебе сейчас скину. Переночуешь у него, а утром я тебя заберу, поняла?
— Поняла, — разревелась в трубку Вика.
— Так, мелкая, сопли подбери, — рыкнул Владимир. — Представь, за тобой человек приедет, а ты вся в зелёных соплях, как раз под его рыдван.
— Иди ты! — отбилась сестра, в свою очередь перейдя со всхлипываний на возмущённое рычание.
— Другое дело, — пробормотал Владимир, набирая номер Рихтера. После нескольких гудков адвокат ответил на вызов. — Привет, Виктор!
— И тебе не хворать.
— Запускай шарманку.
— Ого! Понял, сделаю в лучшем виде, а…
— Вика тиснула документы, завтра мы будем в Н-ске. Всё, отбой до завтра.
Переодевшись у себя и налив в термос крепкий кофе, Владимир собрался ехать на пункт проката автомобилей. Давно было пора купить себе что-нибудь простое и неприхотливое в эксплуатации, но никак руки не доходили. Куда ему мотаться? Последний аргумент перевешивал в споре хомяка и жабы, но, когда машина понадобилась, её под попой не оказалось. Мал золотник, да дорог, лучше пусть на стоянке рядом с домой стоит, чем в другой раз на пункт проката ехать, поэтому грызун и земноводное получили по нокауту, а Виктор принял окончательное решение обзаводиться четырёхколёсным другом.
— Куда собрался? — остановил Владимира на пороге Матвей Панкратович.
— За сестрой, — в недоумении вздёрнул брови Огнёв.
— Угу, ежу понятно, что за сестрой, чай мы не дурные, разумение имеем. Пошли, Катюша вкусного борща наварила, перекусим и поедем вдвоём на моей машине. Тебя одного оставлять нельзя, за вами, башибузуки, глаз да глаз нужен, иначе ты со своей «медвежатницей» ограбишь пару банков по дороге и кассу налётом прихватишь.
— Спасибо, Панкратович!
— Сочтёмся, ядрид твою. Что встал, пошли кушать.
Глава 10. Всем, кому я должен
— …решение может быть обжаловано…
Судья продолжала ещё что-то говорить монотонным речитативом, но Владимир её уже не слышал и не слушал. Они выиграли! Победили! Прорвались через все препоны!
В отличие от старшего брата Вика не сдерживала чувств, на ниве слезоразлива заткнув за пояс царевну Несмеяну. Правда в этот раз серебристые капли звенели радостью и облегчением. Протянув левую руку в сторону, Владимир прижал сестру к себе.
— Всё, мы победили, мелкая. Всё хорошо, Викуля! — прошептал он, отеческим жестом пригладив волосы на голове Вики.
Физически ощущая плети незамутнённой ненависти, хлеставшие по нему со стороны отца и мачехи, Владимир демонстративно не обращал на них внимание, всеми силами абстрагируясь от мыслей, что недоброй памяти папаша ни за что не оставит их в покое и непременно ввяжется в новую судебную тяжбу в суде высшей инстанции. Пусть, нехай с ним, всё равно у него не выгорит. Виктор Рихтер высказывался в однозначном ключе, что стоит им выйти победителями в суде первичной инстанции, оспорить его решение он никому не даст, тем более мать Вики знатно подставилась с договором на обучение дочери в «закрытой» школе и, что самое неприятное для неё, подставила мужа и руководство школы. Владимир не пожалел денег на почерковедческую и дактилоскопические экспертизы. На жёстких целлулоидных файлах под бумаги осталось много «пальчиков» и не все они принадлежали Вике и мачехе. «Пальчики» директора школы там тоже нашлись. Эксперты криминалистической лаборатории выдали заключение, исключающее двоякое толкование по всем вопросам.
Виктор тоже с лихвой отработал каждую копеечку, вложенную в его услуги. Чаровниковы оказались биты по всем фронтам. Местные братки, подтянутые отцом, оглядываясь на губернских авторитетов, не горели желанием ввязываться в тухлое дело, а приехавшие с батей, получили настоятельный совет не мутить воду почём зря, тем более за пацана вписались полицейские чины и старички-ветераны, по сей день вхожие к высоким начальникам, причём некоторые из них, как говорится, ногой открывают двери кабинетов. Хотите ввязаться в голимый тухляк и заработать проблемы? Ваше право, только потом не жалуйтесь, если вас начнут прессовать. С другой стороны, среди авторитетных людей давно гуляют нехорошие слухи… Отец бросил сына гнить на шконке, даже грева никакого ему не передавал. Как-то не по-пацански это. Да, это только слухи, но дыма без огня, как известно, не бывает, учитывая, что начальник СИЗО слухи никак не опровергал. А тут ещё на суде в который раз всплыла информация о махинациях со страховками и откровенным крысятничеством со счётом старика Огнёва. На фоне этого у многих заинтересованных людей к господину Чаровникову начали возникать не совсем приятные вопросы, поэтому папаша остерёгся «размахиваться» на всю катушку.
Удачно сложилось, что широкая публика осталась в неведенье наград Владимира. Виктор Рихтер как-то удачно перетёр тему в кулуарах, осведомив как можно меньше людей, не считая напрямую заинтересованных лиц и судью. Как ему это удалось, упрямый потомок остзейских немцев держал в секрете. Тайну Виктор не выдал даже за бутылку дорогого марочного коньяка, хотя горячительное облизал со всех сторон взглядом, уложил в пухлый портфельчик и уволок с свою адвокатскую норку, чтобы согреваться солнечным напитком холодными зимними вечерами, тем паче в его загородном домике, доставшемся от деда, завершается ремонт камина. Коньяк, вспоминая щедрость клиента, Рихтер будет смаковать под треск поленьев и льющееся на него живое тепло огня — только так можно достигнуть настоящий дзен и буддистское просветление. А выяснять, как и что, да кто какую руку потёр… не надо это Владимир, ни к чему тебе в чужую кухню соваться. Пойми, в каждом горшочке свои заморочки
До последнего дня Вика из дома никуда не выходила одна. Боялась до чёртиков вновь оказаться в ненавистных стенах родительского дома или где похуже. У отца имелась возможность законопатить непокорную дочь туда, куда Макар телят не гонял и где волки по нужде боялись приседать. Брат и сестра на полном серьёзе опасались похищения последней, тем более вокруг доходного дома Екатерины Свешниковой постоянно крутились мутные личности, бесследно растворяющие в узких переулках, стоило на горизонте появиться полицейскому экипажу или наряду с городовым или околоточным. Периодически недалеко от дома парковались и часами стояли без движения машины с наглухо тонированными окнами и номерами, заляпанными грязью. Водители и пассажиры, если таковые были, не покидали транспортные средства. Даже тупому было понятно, что это «ж-ж» неспроста, а если не счесть за труд и пошевелить извилинами, любой имбецил приходил к логическому выводу о цели и причинах интереса наблюдателей. Постоянное давление сильно действовало на нервы и не способствовало спокойствию, тем более местные боссы, посчитав долги выплаченными, на данном этапе дистанцировались от семейных разборок и умыли руки. Устав гонять «пришельцев», Матвей Панкратович задействовал старые связи, что с большой вероятностью уберегло Вику и Владимира от непредсказуемых и неприятных последствий. Новый городовой оказался настоящим асом в организации полицейских патрулей, распугивавших проходимцев.
Сам Владимир крутился так, что белки из колёс нервно покуривали в сторонке. Не дожидаясь судебных решений, он занялся устройством Вики в колледж и собственным восстановлением в университете, с которым возникли неожиданные проблемы. Действительно, пожимал Владимир плечами, когда в его жизни всё было легко и просто, а не через пень-колоду? И не припомнить уже. Если с вопрос дальнейшего образования Вики решился легко и просто, тем более портфолио сестры пестрело похвальными листами и различными грамотами призовых мест на олимпиадах, да и спортивные удостоверения с сертификатами накидывали девушке очков в глазах приёмной комиссии, то Владимиру повезло куда меньше.
Внезапно выяснилось, что решение суда конечно обязательно к исполнению, но ректор имеет право назначить квалификационную комиссию для оценки багажа знаний студента, пропустившего целый год. Что-вы, что-вы, действия руководства университета ни в коей мере не нарушают закон. Ни на йоту! Никаких экзаменов господину Огнёву сдавать не придётся — руководство университета чтит уголовный кодекс, а учитывая факт расширения юридического отдела, оно, сиречь руководство, подобно броне обложилось бумагами, чтобы к нему не подкопались. Дичь дичайшая, но законы и постановления, принятые во время Второй Великой войны, никто не отменил. Постановления, призванные защищать вернувшихся с фронта сту