ерситете или в Москве. Там как карта ляжет и проходные баллы наберутся.
Несмотря на задержку возвращения княжны Вяземской, обещавшей быть через несколько дней, но задержавшейся на неизвестный срок по делам государевым, скучать Владимиру не приходилось. Однажды вечером настойчивый стук в дверь флигеля заставил брата и сестру отвлечься от составления ежемесячной налоговой отчётности, которую владельцу массажного кабинета и мелкому частному предпринимателю приходилось сдавать в обязательном порядке.
— Кого там черти на ночь глядя принесли? — глухо выругался Владимир, оторвавшись от отчёта и переглянувшись с Викой.
— Сам откроешь или мне мотануться? — тряхнула густой гривой сестра.
— Сиди уж, — ответил Огнёв, направляясь к двери.
Хмыкнув, Вика пристроилась на небольшом отдалении от спины старшего брата, за что удостоилась кривой ухмылки понимающего человека, не в первый раз сталкивающегося с кошачьим любопытством юной особы. Замерев у двери прихожей, любопытная барышня наблюдала за эмоциями брата, резко сменившимися с хмурого недовольства на искреннюю радость человека, увидавшего дорогих гостей:
— Трофимыч! Макхал!
Качнув головой от вида Владимира, радостно обнимающегося со взрослыми мужиками, один из которых имел ярко выраженные кавказские корни, Вика тихонько сбежала в свою квартиру. Ей не составило труда догадаться, что к брату приехали сослуживцы. Сейчас она определённо будет здесь лишней.
Пограничники приехали не с пустыми руками, привезя в баулах все необходимые компоненты для душевного мужского застолья. Во всеоружии, можно сказать.
— Рассказывай, Трофимыч, сыч лесной, какими судьбами вас ко мне занесло? — пригубив настоечки на кедровых орехах и закинув в рот кусочек ароматного балыка, бесподобно пахнущего дымком и травами, спросил Владимир казака.
— А просто так в гости мы заехать не могли, тем паче нам дали три недели отпуска без учёта проезда и пролёта? Командование расщедрилось, — подкрутив ус, прищурился казак, стрельнув взглядом в сторону каменнолицего Макхала.
— Могли, — кивнул Владимир, — тем более в отпуске, но ты мне не заливай и лапшу на уши не навешивай, я вас как облупленных знаю. В другой раз я тебе может быть и поверю, только не сейчас. Колитесь, мужики. Что случилось, Макхал?
Дело оказалось в Айшат, средней дочери Макхала.
— Ты говорыл чито заговоры на рэбятышэк знаэш, — пересилив внутреннее сопротивление, заговорил мужчина. — Айшат и Ахмат пят лэт муж и жэна пэрэд людми и Всэвышным. Ахмат харошый муж, — пожевав губы, Махал продолжил, — и Айшат харошая жэна, но Аллах Всемилостивейший до сых пор не даровал им дэтэй…
— Пусть приезжают оба, — прервал друга Владимир, мгновенно вникнув в суть проблемы. — Всё по воле Аллаха. Если Он позволит, я помогу им. Нужные травы ещё можно собирать, звони Ахмату немедленно.
Кивнув, Макхал достал из кармана телефон и вышел в соседнюю комнату, которую Владимир определил для ночёвки гостей.
— Как там парни, Трофимыч?
— Живы-здоровы, чего и тебе желают. Гостинчик тебе от всей заставы передали, только я тебе его не отдам, пока ты оружейный сейф не купишь.
— Неужели? — удивился Владимир, понимая, о каком «гостинчике» поведал Трофимыч.
— Что с бою взято — то свято! — воздел вверх указательный палец Горелый. — Для тебя сохранили, не сдали СИБовцам и контрикам.
— Дай хоть подержать их, — чуть ли не затрясся от вожделения и возбуждения Владимир.
— Во-о-т, — хихикнул казак, — узнаю Огонька! Подержать дам, с меня не убудет, но сначала…
Извлечённая из баула на стол легла остро отточенная малая сапёрная лопатка, по черенку которой вилась тонкая вязь кириллицей. Искусно вырезанные буквы сплетались в знакомые имена и фамилии сослуживцев.
— Не тяни шею, а то в гуся превратишься? — усмехнувшись в вислые усики и потянув кончик куцей китайской бородёнки, наставник уселся в позе «лотоса» напротив Владимира. — Ничего с твоей сестрой не случится, пусть они с Джу посекретничают.
Огнёву оставалось только молча согласиться с наставником.
— Хорошо, что ты сам приехал. Твой заказ мы приготовили, — не удержавшись, Пётр сам кинул быстрый взгляд в сторону дочки и гостьи, которые, периодически хихикая, что-то увлечённо обсуждали в летней беседке. Улыбнувшись в бородёнку, он ловко перехватил правую руку ученика в районе запястья и повернул кисть Владимира ладонью вверх.
Палец мастера дженьцю коснулся тонкого шрама на ладони ученика:
— Это то, о чём я подозреваю?
Встретившись с требовательным взглядом наставника, Владимир смежил веки.
— Поздравляю! Кто удостоился чести стать твоим кровным братом?
— Братьями, — одними губами озвучил Владимир.
Ответив, Огнёв вспомнил, как тихо, украдкой сжимая кулаки, Макхал радовался известию о наступившей беременности дочери, а Айшат прямо светилась теплым внутренним светом. В тот вечер гости, готовившиеся следующим утром улетать домой, затеяли шашлыки и Макхал, распаливший на заднем дворе мангал, что-то неуклюже обронил о деньгах, на что получил от Владимира отлуп и обещание от всей русской души зарядить в «табло», если в чью-то бородатую, убелённую сединами голову ещё раз залетит подобная мысль, а Трофимыч на чеченском языке обронил несколько фраз, от чего горец заскрежетал зубами и потянул из ножен обоюдоострый нож. Айшат и Ахмат, попытавшиеся что-то сказать отцу и тестю в одном лице, от одного взгляда последнего проглотили слова, готовые слететь с языков. Под ироничным взглядом Трофимыча, на лицо которого легло нечитаемое выражение, Макхал распростер ладонь над горящими полешками в мангале и полоснул по ней бритвенной остроты лезвием ножа. Действуя по наитию и по подсказке родовой памяти, Владимир взял протянутый ему нож и также порезал руку. Красные капли, стекающие с рук, стиснутых в крепком рукопожатии над горящим огнём, с шипением испарялись на красных углях.
— В полку кровных братьев прибыло, — ухмыльнулся казак, полосуя собственную ладонь. — Я с этим горным орлом двадцать лет как побратался, думал он от меня хоть ума наберётся, а он по-прежнему чуть что за нож хватается. Вот как его одного хоть куда-нибудь отпускать, а так за младшим братиком присмотрит и за племяшкой проследит, чтобы ночью не украли красавицу.
Кровавая ладонь Трофимыча легла сверху, капли крови на углях зашипели сильнее.
— Я сейчас бинт принесу, — метнулась в дом Вика.
— Не надо, — ответил Владимир, отпуская дар целителя на волю.
Вскоре на ладонях троих мужчин остались тонкие шрамики, как напоминание о прошедшем ритуале.
— Мой дом, твой дом, — абсолютно без акцента сказал Макхал, глядя в глаза Владимира. Он ещё много чего говорил, но это уже не оказалось не важно, так как главное было сделано и сказано в момент оглушающей тишины, когда кровь шипела на углях.
Сейчас, вспоминая вечер и длинную ночь на заднем дворе, Владимир искренне улыбался, запоздало радуясь такому нежданному пополнению в семье с обретением великовозрастных братьев.
— Так получилось, — отпустив воспоминания, ответил он наставнику.
— Можешь не продолжать, — отпустив руку ученика, Пётр, привычным жестом потеребил кончик бороды. — Ты и они достойны друг друга. Лучший выбор представить трудно. У твоей сестры появились хорошие дядюшки и защитники. Ты изменился, стал взрослее, спокойнее и сильнее. Раньше я обучал маленького котёнка, а сейчас передо мной взрослый тигр. Осторожней, другие хищники тоже чувствуют твою растущую силу, они понимают, что ты ещё растёшь, но ни они, ни я не скажут в кого ты вырастешь окончательно. С одной стороны, я слышу рычание тигра… С другой… С другой до моих ушей долетает журавлиный клёкот. Тигр с мудростью, благородством и справедливостью журавля…
Пётр вздохнул, вновь покосившись на беседку и прислушавшись звукам, доносившимся из дома и из летней кухни.
— Тигры не летают и крыльев не имеют. Будь осторожен, мой ученик, тебе предстоит одно из самых тяжёлых испытаний. Не каждый, владея силой, подобной твоей, способен остаться человеком, но ты справишься. Не спрашивай, откуда такая уверенность, просто я это знаю, но я хотел поговорить… попросить не об этом…
— Джу? Вы поэтому просили приехать, учитель?
— Да, ты всегда был на диво проницательным. И, я вижу по твоим глазам, что ты сам догадался о причинах моей просьбы.
— Джу видит предков?
— Как и ты, и неё проснулся дар лечить наложением рук. Я многому обучил дочь, но здесь я бессилен, в отличие от тебя и тех, кто стоит за твоими плечами в прошлом. Я мог бы найти мастера в Китае, многие, не раздумывая, согласятся стать её наставниками, и взяться за обучение девочки. Беда в том, что я потеряю дочь, понимаешь, почему?
— Догадываюсь, — печально ухмыльнулся Владимир.
— Ты же её не отберёшь. Джу сама об этом говорила. Я доверяю мнению дочери, — маска невозмутимости вновь дала трещину с очередным взглядом в сторону беседки. — Не беспокойся, она ни на что больше не претендует, если ты вдруг об этом, я давно нашёл ей жениха.
— Остаётся вопрос образования и школьного аттестата. До начала учебного года остаётся неделя. В Н-ске я смогу устроить Джу в простую школу, о колледже придётся забыть до следующего года и до переводных экзаменов. Здесь, кстати, надо забрать документы из её старой школы.
— Мы заблаговременно позаботились о них.
— Значит, учитель, вы заранее планировали отправить дочь со мной.
Пётр пожал плечами. Зачем отрицать очевидное?
— Тебе, кстати, не помешает помощница с сертификатом подмастерья дженьцю. Ты же не планируешь закрывать кабинет?
— Разберёмся, — погружаясь в мысли, кому и в какой очерёдности звонить, рассеянно ответил Владимир.
Огнёв подозревал, что спонтанная поездка в Харбин и на родную заставу обернётся очередными изменениями в жизни, но не думал об их крутизне, ведь полуночные гадания на костях молчали о грядущих «коленцах». Теперь хочешь не хочешь придётся погружаться в жизнь Ведагора и других, чуть менее знаковых предков. Прежде, чем учить, учиться придётся самому.