— Старика и белобрысую овцу оттащите подальше, нечего им видеть, что тут будет твориться, — принялся раздавать указания Владимир. — Хотя, перед началом ритуала я их вырублю, так надёжней.
— А с этими что делать? — влез с вопросом Синя, указав на японку с переломанными руками и связанного молодого японца.
— Я о них позабочусь, мне Вику и Джу лечить, — равнодушно, с оттенком холода ответил Огнёв, указав взглядом на усыплённых девушек.
— Э-э? — у Сини отвисла нижняя челюсть.
— Жизнь за жизнь, — пояснил Владимир. — Или осуждаешь?
— Нет, ты в своём праве.
— А теперь поклянитесь, что никому не расскажете… не заставляйте и вас вырубать.
— Ты гляди, какие люди! — подтолкнув пленника в спину, во весь стоматологический набор ухмыльнулся Трофимыч. Шлёпнув по присосавшемуся к шее комару, он обернулся к Владимиру:
— Слышь, малой, ты нас давеча «кавалерией» обозвал, так я скажу тебе: никакая мы не кавалерия, так, Санчо Пансы на осликах, а кавалерия вон, пыль ластами загребает.
Голландец, получивший обидный шлепок рукояткой плети пониже спины и просеменивший несколько шагов, невольно выдал знание русского языка, уставившись взглядом в направлении, указанном старым казаком. Невольный жест и мимика не остались без внимания Маккхала и Огнёва, оба интерпретировали заминку правильно, на что Владимир негромко цыкнул, указав на пленника взглядом.
— Ышо раз обманышь, я тэбе язык отрэжу, — устрашающе ощерился Маккхал, сжав в стальной клешне подбородок голландца. — Топай!
Мощный удар по спине лучше всяких доказательств свидетельствовал, что шутки кончились. Невольно втянув голову в плечи, Питер двинулся в сторону встречной процессии. Слава Богу, его не скормили Бледной Невесте, как остальных, значит ещё есть шанс побарахтаться. Как же хочется жить!
— Прут как лоси, — сплюнул Синя, — треск на всю тайгу. Носороги, дери их коза. А вы чего встали? — рыкнул он на пограничников, несущих на плечах три пары носилок. — Команды «привал» не было. Старого хрена не уроните, а то рассыплется раньше времени.
— Я сама могу идти, — вяло проблеяла со своих носилок Вика.
— Не было такого приказа, — грозно отбрил Синя. — Огонёк сказал лежать, ты лежи и не брыкайся, наслаждайся видами природы. Внукам потом будешь рассказывать, как тебя богатыри на паланкине по тайге носили.
— Но…
— Кляп воткну! — здоровенный мужик, возвышавшийся даже над носилками, лежащими на плечах пограничников, скорчил грозную рожу, пришпилив струхнувшую девушку к месту.
Бледная Джу, руку которой всю дорогу держал отец, ступающий рядом с носилками дочери, только улыбалась на грозные сентенции. Как никто другой она прекрасно чувствовала душевные переживания прапорщика. Что-то существенно сдвинулось в её мироощущении после нахождения на границе жизни и смерти, с которой её выдернул Наставник. Виктор совершил обмен, отправив на свидание с духами предков души злобной крашеной японской Ху-яо[83] и гуйцы-демона, всадившего в грудь Джу нож. Даже находясь на границе миров, девушка чувствовала потустороннюю силу древнего воина-убийцы мошух-нанрен[84] и яорен[85], искусно маскирующегося под целителя, либо целителя, прошедшего через воплощения жреца и ассасина. Она окончательно запуталась. Немудрено, Наставник призвал в мир такие силы, о которых даже думать было страшно. В любом случае она решила хранить секрет Владимира даже от самой себя, не то, что от чужих и близких. Сам же прапорщик Синцов мог быть сколь угодно страшным и грозным, но в душе он искренне боялся и переживал за неё и Вику, даже больше, чем отец, воспитанный по лекалам конфуцианской модели и китайского мировоззрения, с детства держащий чувства в узде. Ведь Смерти нет — это лишь одно из множества воплощений и метаморфоз, которые, собственно, составляют сущность жизни. Пусть так, но Джу до гробовой доски останется в долгу перед Наставником за своё нынешнее существование, едва не завершившееся переходом в новое воплощение. Ей и в старом неплохо, тем более Наставник магией исцелил её и Вику от ран, нанесённых японскими демонами, а с душевными ранами они разберутся и справятся сами!
Приподнявшись на локте, Джу глянула в сторону посёлка, интересно же, что там углядели Синцов и Трофимыч. Со стороны Казаковки к пограничникам двигался десяток спецназовцев, с головы до пят, упакованный в футуристические бронекомплекты «Витязь», которые она однажды видела по телевизору и никогда вживую.
— Ты смотри, Трофимыч, каких упакованным ребят нам вертушками на погляд завезли, — хохотнул Синцов, — враг бежит и дрищет. Как пить дать, птицы высокого полёта пожаловали, ради простых смертных «киборгов» подвязывать не станут.
— Угу, — поиграл усами Трофимыч, — хрен его знает, что это за клоуны в костюмах, но почерк, Синя, ты точно потренируешь и мозги тебе и всем нам до крестцового отдела нонеча модным церебральным сексом высушат.
— Старый, не сыпь мне соль на сахар, — сплюнул прапорщик, махнув рукой связисту. — Паша, свяжись с нашими, пусть высылают взвод, не нравятся мне эти баре в цивильных костюмчиках. Бережёного, как известно…, а то ещё отожмут япошек, доказывай потом, что не верблюд.
Видимо посчитав выше собственного достоинства карабкаться вверх по не самому пологому склону, «упакованные» перехватили колонну внизу распадка. Делать какие-либо выводы Владимир не спешил, ведь о поставленных перед десятком задачах ему не докладывали. Правда сектора обстрела и наблюдения спецназовцы выбрали грамотно, взяв под прицел все возможные опасные направления. Стоило пограничникам с пленниками спуститься на натоптанную тропу, вперёд выступил командир встречающей стороны. «Витязи», не поднимая забрал тонированных бронешлемов, внешне беззвучно заняли места в авангарде и арьергарде. Трое бойцов попытались взять под охрану пленников, но отступили назад, натолкнувшись на черные зрачки трофейных пистолетов-пулемётов в руках пограничников. Мол, свою добычу в лице двух «языков» мы сами из когтей не выпустим, а всякие примазывающиеся могут идти лесом, которого вокруг дофига.
— Привал пятнадцать минут! — скомандовал Владимир.
— Капитан Беззубко, — подняв забрало, снизошёл, наконец, до общения командир «Витязей», безошибочно определив в главных Огнёва, — мне приказано сопроводить вас до Казаковки.
— Приказано, сопровождай, — пожал тот плечами. — Нам, как видите, требуется передохнуть. Впрочем, мы можем проследовать далее, если ваши люди сменят стрелков на носилках.
— Не положено!
— Тогда ждите, — равнодушно ответил Владимир, направляясь к сестре. — Ты как?
— Лучше, — отвернулась в сторону Вика. — Ничего не болит, только кожа на лице шелушится и грудь чешется, это нормально?
— Нормально, зато шрамов не будет. Потерпи пару часиков, сейчас лишнее осыплется, лучше прежнего станет. Ты сама как? — почти шёпотом спросил он.
— Дома, — столь же тихо сказала сестрёнка, — реветь я буду дома.
— Держись, ты же у меня сильная девочка.
— Ага, братишкина сестричка.
— Вся в меня, — через силу улыбнулся Владимир.
Ненависть.
Питер чувствовал её всей поверхностью кожи. Не сформируй взвод русских пограничников вокруг него и пердуна Мори живой барьер, их бы порвали живьём. Разодрали бы на мелкие кусочки, не помогли бы и хвалёные «Витязи»: их бы просто-напросто опрокинули и затоптали, чтобы не мешали вершить правосудие или суд Линча, если рассматривать с другой стороны. Благо где-то за километр до посёлка к ним присоединился дополнительный взвод пограничников, ставший и конвоиром, и охраной от высыпавших на улицу жителей и сотен больных из госпиталя. Японец сохранял невозмутимую мину, но судя по глазам, проняло и его. Как бы старик не хорохорился, пытаясь сохранить лицо, получалось у него из рук вон плохо. Они и те, кто их отправил в Россию, проиграли с разгромным счётом. Слухи уже пошли и покатятся дальше, обрастая подробностями о нападении японских и европейских варваров на русского целителя и его семью. Цель и причина отныне не важны — они напали во время эпидемии на того, кто исцеляет от болезни. Кто они после этого? И не просто один конкретный японец, а вся страна? Мори с группой боевиков обезличат, расчеловечат и демонизируют, за ними нарисуют контуры виновных стран целиком… Питер хмыкнул про себя: русские спецслужбы при любом раскладе остались бы в выигрыше, даже убей они этого монстра. Что-что, а правильно подавать информацию русские умеют. Научились. Учителя у них были хорошие, ничем и ничего не чурающиеся. Остаётся гадать, как скоро со страниц газет, порталов социальных сетей и экранов западных масс-медиа, купленных русскими агентами, польётся грязь.
Питер невольно отступил на шаг назад. Он не строил иллюзий, стоит им со стариком Мори угодить в лапы Ведьмы, языки им развяжут без труда. Русские давно и далеко опередили просвещённые страны в данном направлении, он и сопротивляться не будет, лишь бы его не отдали этому русскому мальчишке с мёртвыми глазами. Ван дер Линден отступил ещё на один шаг — проверку на прочность, в отличие от того же русского колдуна, он не прошёл. И японец тоже чтобы он там о себе не думал.
Конфликт с «Витязями» произошёл у поворота на госпиталь после того, как пограничники увели пленников, а Пётр с Дженом и Джу скрылись за высоким забором дома Ли.
— Господин Огнёв, следуйте за мною, — заступил перед Владимиром командир «Витязей».
— Капитан, вы следуйте куда вам надо, а мне необходимо в госпиталь, — не оглядываясь на Трофимыча с Маккхалом, которые остались с ним, сразу пошёл на обострение Владимир. — Во-первых, мне необходимо позаботиться о сестре. Во-вторых, у меня осталась пациентка, которой необходимо закончить сеанс лечения, иначе предыдущая работа полностью пойдёт насмарку и всё придётся начинать сначала. В-третьих, кто вы такой, чтобы что-то требовать от меня?