Князь, сопровождаемый княжной, ушел, а застолье продолжалось еще долго. Многие хотели лично познакомиться с Никитой, выпить вместе. До своей комнаты он еле дошел, сопровождаемый прислугой.
А утром начались будни. Сначала — в домовую церковь, на заутреню, потом — скромный завтрак. Через час-полтора князь Никиту к себе призвал. Кроме него в покоях находился высокий худой мужчина лет сорока пяти — бородатый, в темном одеянии и с огромной связкой ключей на поясе.
— Познакомься, это ключарь Афанасий. Он домашним хозяйством заведует. С ним все вопросы решать будешь. Он комнату тебе определит для жилья, рядом — лекарню. Стол и все прочее — с ним. Инструменты ежели нужны — тоже с ним. Можешь помощника себе найти из дворни — а хоть и девку. Травника тоже — только не торопись. Когда закончишь все, доложишь. Потом уж за лекарню для всех прочих возьмемся. Коли обещал, сделаю.
Снова начались заботы по обустройству. Только сейчас уже легче было, ключарь помогал, и в деньгах Никита нужды не испытывал. Даже инструменты кое-какие себе нашел — настоящие, голландские. Только с травником проблема была. На торгах они были, однако после беседы Никита брать никого не захотел, похоже — шарлатаны.
Глава 5Москва
Все вопросы и проблемы решились быстро. Уже через неделю была оборудована комната под лекарню в хоромах князя по соседству с жилой комнатой для Никиты. Ключарь Афанасий и самогон привез, и беленое полотно на бинты для перевязок.
Князь не давал пустых обещаний. Им было куплено небольшое каменное здание неподалеку, в переулке — под лекарню, делался ремонт. Благо — холопов полно. Одновременно столяры из холопов делали на заднем дворе мебель — столы, табуретки, лавки — даже два шкафа.
Тем не менее нужны были помощники — хотя бы санитарка и операционная сестра. С санитаркой проще — та же уборщица. А вот операционную сестру самому учить надо, только человека нужного подобрать.
Однако вместо сестры нашелся брат, и причем очень неожиданно.
Вечером в комнату Никиты постучали.
— Входи, не закрыто, — отозвался он.
Вошел подросток лет пятнадцати — из холопов княжеских; поклон отбил.
— Чего тебе?
Подросток мялся, не решаясь заговорить.
— Случилось что-то? Сам заболел?
— Нет. Я тебе служить хочу, — внезапно выпалил паренек и покраснел.
— Нравится людей лечить?
— С детства хочу. Возьми учеником!
Никита подумал — лучше взять того, кто сам желает и хочет, из таких может выйти толк.
— Как тебя звать?
— Иваном.
— Вот что, Ваня. Завтра с утра мы вместе с тобою идем к ключарю — ему обязательно сказать надо. А потом ты поступаешь в мое распоряжение. Только условие: учиться добросовестно и обо всех болячках у страждущих никому не рассказывать — не положено.
— Все исполню! — Парень поклонился и вышел.
А что, пусть вместо медсестры будет медбрат. Так Никита нашел себе помощника.
Пока шел ремонт лекарни, он занимался с Иваном. Объяснял, где и что у человека расположено, для чего кровь нужна, рассказывал о существовании невидимых глазу микробов и стерилизации инструментов. К вечеру сам уставал, а Ваня слушал как завороженный. Но пока это была только теория — практика все расставит по своим местам.
Ремонт закончили, мебель занесли. Санитарка Глаша отдраила полы. Князь на открытие лекарни священника пригласил — освятить.
Никита помнил, как он начинал работу во Владимире — по одному — по два человека в день, иногда с мелочью вроде гноящейся ранки. А здесь, видно, князь поспособствовал, расписав необыкновенные достоинства и умения Никиты.
В первый же день заявилось трое московских жителей — тот самый нижний дворянский чин, из детей дворянских да подьячих. Никита их осмотрел, лечение назначил.
Ванюшка тоже на приеме был — ему Никита после ухода каждого пациента разъяснял, что болит и чем лечить. Парень попался понятливый, толковый, все на лету хватал. Но остро не хватало травника, практически — аптеки.
Тем временем изготовили и завезли сразу четыре широкие кровати — вместе с матрасами и подушками. Можно было приступать к операциям.
Первого пациента Никите нашел князь. Был уже вечер, князь принимал в трапезной гостя и послал за Никитой.
— Вечер добрый, Никита. Посмотри-ка у гостя дорогого шею, что-то выскочило у него.
Слева, на шее у боярина красовалась огромная шишка.
Никита прощупал. Сомнений не было — жи-ровик.
— Давно уже появилась?
— Да год, как не более.
— Мешает?
— Воротником растирает, особливо когда шубу надеваю.
— Убрать можно.
— Прямо сейчас?
— Окстись, боярин! Темно на дворе, а мне свет нужен. Завтра с утра и пожалуй в лекарню.
Никита откланялся.
На следующий день, едва он с Ванюшкой пришел в лекарню, заявился боярин, да не один — целый выезд. Возок с кучером на облучке, несколько боевых холопов сопровождают. А как же? Чтобы видели все — не худородный какой чин едет, боярин московский.
— Боярин, терпеть будешь или перевара выпьешь?
— Лучше с переваром.
Никита щедро плеснул самогона в кружку. Боярин выпил, крякнул.
— Одежду до пояса сними и ложись на правый бок.
Боярин разделся и, кряхтя, улегся. Никита переваром обработал шею. Иван для обработки плеснул перевара на руки Никите, потом и сам руки вымыл.
Никита сделал разрез, боярин сквозь зубы застонал. Пальцем Никита вылущил жировик из капсулы. Жировик оказался большим, сантиметров десять в диаметре. Кожу ушили матрацным швом, снова обтерли переваром и перевязали.
— Все, боярин! Шубу пока не носить, повязку не мочить. То есть в баню тебе нельзя пока. Каждый день на перевязки приезжать будешь. Через неделю, если все хорошо будет, швы снимем. А пока с тебя рубль серебром.
Никита решил не мелочиться. Кроме того, хоть с князем и не уговаривался, он решил половину дохода на развитие дела пускать. Травы покупать надо, инструменты. На одну операцию у него инструменты есть — а случись две, три в день? Одним и тем же скальпелем или другим режущим инструментом вроде ножниц или игл пользоваться без стерилизации нельзя, а обрабатывать быстро не получается.
Поскольку пациентов больше не было, они с Ванюшкой в город отправились, на торг. Никита слышал, что в Немецкой слободе, прозываемой в народе Кукуевой — по одноименному ручью, — инструменты хирургические купить можно, причем немецкой или шведской работы.
Нужную лавку искали долго, а все из-за незнания немецкого. И вывеска была, да мимо прошли, не поняв надписи. Неудобно, даже многие купцы разговорный немецкий знали.
Никита вошел в лавку, и глаза разбежались: ланцеты, иглодержатели, пилы для костей — даже термометр. И все — из хорошей стали, полированное. Правда, по моде того времени — с украшениями вроде виньеток.
На целый рубль Никита товара купил, а поместилось все в небольшом узле. Дорого железо на Руси стоило, а немецкое, шведское или испанское — так вообще втридорога. Но Никите не было жалко денег. От качественного инструмента во время операции многое зависит. Уже в лекарне Ванюшке объяснил, как называются инструменты и для чего они служат.
После обеда заявился подьячий Посольского приказа.
— Живот у меня выпадает, — огорошил он Ни-киту.
— Покажи! — Никите стало любопытно.
У подьячего оказалась паховая грыжа, причем огромных размеров. Стоило ему натужить живот, как в грыжевой мешок выпирал кишечник. Никита удивился — как у него грыжа не ущемилась до сих пор.
— Да как же ты с такой грыжей жил?
— Руками назад заправлял. К кому из лекарей ни приду — отказываются помочь. Про тебя вот прослышал случайно, в Посольском приказе.
Никита стоял, раздумывая. Убрать дефект мышц живота можно. Сеточку бы ему еще поставить, только тут таких нет.
Подьячий понял его молчание по-своему. Он оделся и направился к дверям.
— Эй, погоди, — остановил его Никита. — Ты что же, показался — и все? Оперировать тебя надобно.
— Возьмешься? — Подьячий просветлел лицом.
— Завтра с утра. Только не ешь ничего.
— Все исполню. Поверишь, жить невозможно! Как к царю-батюшке на прием, — послов сопровождать, так эта штука лезет.
Никита пересмотрел инструменты, отобрал часть из них и протянул Ванюшке:
— Вот эти в переваре замочи, а с утра огнем обожжешь. Будем грыжесечение делать.
Утром Никита с Ванюшей еще только к лекарне подошли, а подьячий уже у двери их дожидался.
— Не передумал? — спросил его Никита.
— Да ни в жисть!
— Тогда идем.
Подьячий разделся, разулся и взгромоздился на стол.
Никита маску ватную на лицо ему положил, Ванюшке сказал: «Пятьдесят капель капни. Считать-то умеешь?»
— В школу при церкви ходил, умею.
Но Никита его контролировал.
Эфир парень отсчитал добросовестно, до капли.
— Теперь ты считай! — распорядился Никита, обращаясь к подьячему.
Подьячий уснул быстро — уже на счете «пять».
Пока он считал, оба вымыли руки, тампоном с переваром обработали живот. Никита ланцетом кольнул кожу.
Ванюшка удивился:
— Зачем? Проверяешь, острый ли?
— Нет. Если наркоз еще не подействовал, кожа отреагирует, дернется. А он лежит спокойно. Приступаем.
Он разрезал кожу и вправил кишечник в брюшную полость. Грыжа была такой огромной, что только кожа прикрывала кишечник, мышцы просто разошлись. Терпелив подьячий, как он только жил с таким дефектом?
Никита свел края мышц, дважды послойно их ушил, чтобы в дальнейшем дефект не проявился снова, затем ушил рану, обработал самогоном и перевязал.
Подьячий операцию перенес неплохо, через четверть часа пришел в себя, застонал.
— Иван, помоги перенести его на кровать.
Бережно, как стеклянный сосуд, они перенесли пациента, уложили.
В Москве, как и в некоторых крупных городах, существовали «лечцы», причем специализировались они на отдельных заболеваниях. Были камчужные, лечившие суставы; были кильные мастера, вправлявшие грыжи; чечуйные, лечившие геморрой; чекучинные, пытавшиеся лечить сифилис препаратами ртути и мышьяка. Больше всего было травников. Они брались за все и с переменным успехом.