— Здравствуй, Верочка. Куда едем?
— Домой, на Пушкина.
Никита мысленно чертыхнулся — это совсем в другой стороне от его дома. А впрочем — делать все равно нечего, сам девушку вызвался подвезти. Раз взялся за гуж, не говори, что не дюж.
Верочка поглядывала на Никиту с интересом.
— Ты новости расскажи, я в отделении целую вечность не был — аж три недели.
— Какие у нас могут быть новости? Работа, пациенты. Слава богу, не умер никто.
— Отсутствие плохих новостей уже само по себе хорошо.
— Как отдохнулось, Никита Алексеевич?
— Нормально, но мало.
— Бедненький…
Верочка положила руку на его колено. Полы ее легкого плаща вроде невзначай разошлись, обнажив довольно аппетитные коленки. Девчонка явно напрашивалась на приключение.
«Повернуть к себе домой? — подумал Никита. — Так ведь завтра все отделение будет в курсе событий. Женщины не умеют держать язык за зубами».
Служебные романы Никита не одобрял. Ладно бы еще с ровней — а ведь Верочка подчиненная. А на работе разные ситуации случаются, иногда и прикрикнуть приходится. Приключения могут закончиться утром и без продолжения, как после на работе отношения сложатся?
Женщину ему хотелось — все-таки молодой здоровый парень, три недели монахом прожил. Но останавливало то, что Верочка работала в отделении.
Пока он раздумывал, Верочка щебетала о своем, о каких-то мелких событиях в больнице. А он ехал, почти не слушая, решая для себя дилемму.
— Вот и мой дом! — Верочка указала на девятиэтажку.
Никита заехал во двор, остановился. Верочка медлила.
— Может, зайдете ко мне, чайку попьем?
— А как родители твои мое появление воспримут?
— Не бойтесь, Никита, они в Краснодар, к родне на неделю уехали.
Верочка смотрела на него с вызовом. Оба они были в том возрасте, когда люди понимают, что последует за чаем.
Никита колебался. Вера покраснела; приняв его нерешительность за отказ, она открыла дверцу машины и выпорхнула на тротуар.
— Вера, подожди. Удобно ли будет?
— Мне удобно, а там — как хотите.
Никита выскочил из машины.
— Вот ведь незадача! Знал бы, что такое дело, купил хотя бы коробку конфет.
— Только фигуру портить, — фыркнула Вера. — Так мы идем?
Никита нажал кнопку пульта сигнализации, поставив машину на охрану.
Верочка шла впереди. В доме был лифт, но они поднялись по лестнице, благо квартира была на четвертом этаже.
Верочка открыла дверь.
— Заходите, Никита Васильевич.
Никита скинул курточку, снял ботинки, помог снять плащ Верочке.
— Проходите в комнату, садитесь, — суетилась Верочка. — Я сейчас.
Верочка ушла на кухню.
Никита же прошел в комнату. Чистенько, но бедновато. А чего он ожидал увидеть? ЖК-панель «Филипс» во всю стену — на ее-то зарплату?
На полках книги стоят — и не для антуража. Для таких целей ставят собрания сочинений, чтобы выглядело солидно. Книги были самые разные — по медицине, по вязанию, несколько любовных романов.
На тумбочке и письменном столе — милые женские безделушки вроде плюшевого медвежонка-панды.
Уютно, чувствуется женская рука — не то, что у него. Впрочем, как и у всех холостяков. А главное — он не увидел ни одной мужской вещи вроде пепельницы или тапочек большого размера.
В комнату заглянула Верочка.
— Идите мойте руки — и за стол.
Никита чувствовал себя немного не в своей тарелке. Пришел в чужой дом, к девушке, без шампанского, конфет, цветов. Вышло, конечно, экспромтом, но все же… Он не любил быть нахлебником. Мужчина в первую очередь добытчик — если, конечно, он мужчина.
Никита вымыл руки, оглядел ванную. Чисто везде, хотя Вера не могла заранее знать, что у нее будут гости. Сделал он это не специально, получилось автоматически. Грязнуль Никита на дух не переносил.
Зашел на кухню. Ба! Он бы за такое время яичницу успел пожарить, а тут — полон стол. Салатик, котлетки разогреты, колбаса-сыр нарезаны, минеральная вода, бутылка водки из холодильника запотевшая. Быстро она успела! А пока он руки неспешно мыл, переоделась в парадное платье.
Стол и платье Никита оценил.
Он разлил водку по рюмочкам. Они выпили за нечаянную встречу, принялись за закуски. Вера — с работы и была голодна, Никита тоже давно не ел.
Салат из свежих помидоров с огурцами и зеленью был неплох, а котлеты превосходны.
— Сама готовила?
— А то кто же!
— Может, на «ты» перейдем?
В отделении субординация соблюдалась. По имени-отчеству называли врачей и медсестер постарше, молоденьких же сотрудниц — только по именам.
— Согласна.
— Тогда тост за женщин!
Никита пожелал Верочке всего, о чем только могла мечтать женщина. Обычно он не был столь словоохотлив. А тут — то ли выпитая водка сказалась, то ли впечатление хотел произвести? Хотя чего уж там — оба друг друга по работе знали уже года три, видели каждый другого в разных ситуациях, так что перышки распускать не стоило.
По подоконнику застучал дождь — нудный, осенний.
Верочка выглянула в окно:
— Зима скоро.
— Еще и осени толком не было — какая зима, Вера?
Чувствовал себя Никита в чужой квартире неуютно, не в своей тарелке. Откланяться и уйти? Любая женщина обиделась бы. Виду бы не подала, но обиделась. У женщин ведь как? Пристаешь — нахал, не пристаешь — дурак. Как выбрать золотую середину?
Верочка, почувствовав некоторое замешательство Никиты, решила взять инициативу в свои руки.
— Потанцуем?
Никита согласился.
Верочка включила магнитолу. На канале «Hit-FM» звучала песня «Я просто люблю тебя» в исполнении Билана.
Никита положил руку девушке на талию, приобнял, почувствовав, как напряглась она. Поддавшись, Верочка прильнула к нему.
— Я так давно не танцевала.
Мелодия была медленная, в самый раз для интимных танцев. Рэп и хип-хоп Никита не любил — это танцы для подростков. Потом без перерыва зазвучала «Лепестками слез» Дана Балана и Веры Брежневой.
Они так и танцевали без перерыва — под французскую «Жетем», потом под «Аишу». Вера расчувствовалась, положила голову ему на плечо.
— Пахнет от тебя хорошо.
Еще бы! Никита и сам любил хорошие одеколоны. Лучше сэкономить на чем-нибудь другом, но пахнуть изысканно. Правда, с этим было непросто. В магазинах в основном все турецкого розлива, и запах однообразный, терпкий, на восточного ценителя. Одно только достоинство — цена низкая.
Никита провел рукой по волосам девушки. Густые, шелковистые, немного ниже плеч. На работе они собраны под шапочкой, и их не видно.
Вера приподняла голову, и Никита поцеловал ее, слегка коснувшись губ.
И до того спокойная Вера переменилась. Она жадно прильнула к губам Никиты чувственным поцелуем.
Волна удовольствия и желания накрыла обоих. О танцах забыли. Они стояли и целовались как безумные. Потом Вера отстранилась от него.
— Подожди немного.
Никита уселся на диван. По радио пел Араш с Хеленой — Ангелы.
— Сделай погромче, мне нравится.
Никита добавил громкость.
Вера вышла из соседней комнаты в халатике и босиком.
— Не соскучился?
— Не успел.
— Еще немного подожди, я в душ.
Никита воспрянул духом. «В душ» — это своего рода сигнал.
Вера направилась в душ, а затем — в соседнюю комнату.
— Никита!
Перешагнув через порог, Никита увидел, что Вера успела расстелить огромную двуспальную кровать и лежала, прикрывшись тонким одеялом.
В три секунды Никита сбросил с себя одежду, нырнул под одеяло и обнял девушку. У нее было гладкое, нежное, молодое тело. Груди упругие, соски плотные, набухшие. Все это успел ощутить Никита, проведя рукой по телу девушки.
У Веры от его прикосновения по телу пробежала дрожь.
— Я тебя хочу, — прошептала она.
Чего заставлять девушку ждать? Никита и сам уже изнывал от желания.
Он вошел мягко, осторожно. Вера застонала от нахлынувшего удовольствия.
К сожалению и неудовольствию Никиты соитие закончилось быстро — слишком долгим было воздержание. Никита был раздосадован. Дон Жуан чертов! Приехал к девушке и осрамился.
Однако же, полежав с полчасика, которые он не терял даром, лаская девушку, Никита подступился вновь, и на этот раз все прошло по полной программе. Никита старался и довел девушку до оргазма. На пике блаженства Вера вскрикнула и даже впилась ногтями ему в спину.
Оба лежали потные, разгоряченные. Никита был доволен. По крайней мере, теперь Вера не назовет его скорострелкой или неумехой.
Они сходили в душ, поговорили немного, потому что обоих сморил сон.
Уже за полночь Никита проснулся от ласк Веры.
Ночь прошла сумбурно. Они ласкали друг друга, занимались любовью и снова засыпали. К утру Вера сказала:
— Ты меня совершенно измучил, негодный. Все, не могу больше.
— Я-то в отпуске, а тебе на работу. Ты же не отдохнула совсем.
— Сегодня не операционный день, ты забыл? Если экстренного ничего не будет, прикорну где-нибудь в уголке на пару часиков — мне хватит.
Быстро собравшись, они позавтракали. У Веры под глазами появились темные круги, но выглядела она счастливой.
Никита подвез Веру к больнице, однако остановился за углом — лишняя огласка пока ни к чему. Потом он направился в гараж, поставил машину — и домой, отоспаться. Голова была тяжелая, во рту сухо, как будто ночное дежурство нес. Да фактически так оно и было.
Проспавши полдня, Никита проснулся, выпил крепкого чаю, взбодрился. Ну Верунчик, скромница, а уездила его совсем, превзошла его ожидания.
Никита мыл кружку и раздумывал. Позвонить ей после работы и снова встретиться? А ведь мимолетное приключение может перерасти в длительные отношения, и потому надо тщательно все взвесить. Девушка хороша в постели, неплохо сложена, чистоплотна, в легкомыслии не замечена, трудолюбива — уж это он знал по работе. И чем дольше он размышлял, тем больше находил в Вере плюсов. Но вот искорки в отношениях не было. Все эти плюсы и минусы — рациональный подход, не более. Нельзя взвесить чувства, как на весах. Хоть и говорят, что брак по расчету самый прочный, Никите хотелось, чтобы была любовь, были чувства. Конечно, в его возрасте голову от любви не снесет, как было в семнадцать лет, когда он на первом курсе института по уши влюбился в однокурсницу Марину. Только та любовь безответной была, Марин