— Государь, земли твои обширны и изобильны всем — зверем, птицей, золотом и железом. И воды целебные в них есть, только разведать их надо!
— Ты так говоришь, как будто твердо знаешь. Не скрою — приятно мне. Считай — поручение тебе я дал.
Никита поклонился и попятился к двери, считая аудиенцию законченной.
— А партейку сыграть? — улыбнулся царь.
После доброго разговора чего же не сыграть? Никита довольно шустро обставил царя. Тот нахмурился:
— Давай еще одну.
— Нет, государь. Лучше я тебе твои ошибки покажу — это полезней.
Никита рассказал и показал, где государь маху дал.
— Ага, понял. Как играть хорошо научусь, с послом персидским сыграю. У них вся знать в шахматы и нарды играть обучена.
— Зато в лапту не умеют.
— Это для простого народа.
Никита пожелал государю доброго здоровья и откланялся.
Вышел он из дворца довольный, рот до ушей. Стрелец Василий взглянул на Никиту и не удержался:
— Выгорело, стало быть, дело?
— Как есть, Вася! — И от избытка чувств Никита хлопнул стрельца по плечу. Тот от неожиданности едва бердыш из рук не выронил.
В этот же день Никита стал искать подходящее судно. Дело это оказалось непростым. Были пузатые торговые лодьи и большие ушкуи. Купцы, владельцы судов, были бы не против, однако посудины велики. Источники целебных вод располагались по берегам реки Верховки — неглубокой и неширокой, по ней такие не пройдут. А учитывая, что и переволок проходить надо — так и вовсе не надобны. А небольшие легкие ушкуи да баркасы — суденышки почти все рыбачьи, пропитаны неистребимым рыбьим духом, и места для пассажиров в них нет.
Однако, потратив два дня, судно Никита нашел. Вернее — подсказали ему. Хозяин, седовласый старец, согласился доставить их на Верховку, подождать там, сколь потребно будет, да в Москву вернуть.
— Харчи мне готовить? — спросил он.
— Тебе. У меня другие заботы будут.
— Тогда повара возьму.
— Нам без изысков, только чтобы вкусно и сытно.
— Задаток давай. Когда выходить?
— Сам-то как считаешь?
— Не знаю, сколько ты там будешь, но к Новому году обязательно убраться надо. Годков пять тому как раз к сентябрю морозцы ударили. Еще бы седмицу промедлили — и в лед вмерзли бы. Северá!
Никита прикинул. Новый год — это первое сентября. Получалось — надо выходить в начале июля. Он достал деньги, нашел и протянул старику алтын.
— К июлю будь готов. Если что непредвиденное будет — найдешь меня в лекарне, что у хором князя Елагина.
— Так не ты ли Никита-лекарь будешь?
— Он самый.
— Наслышан о тебе. Люди хорошо отзываются, говорят — зело искусен в лечении.
На том и распрощались. Никита предупредил Любаву, что в начале июля они вдвоем уедут из столицы на два месяца.
— Ой, я так надолго из города еще не уезжала. А куда поедем?
— Поплывем — на Север, к Соловкам.
— Паломничать?
— Если захочешь. На целебные воды поедем, тебя подлечить.
— Никита, наверное, это дорого.
— Ты мне дороже любых денег. Злато-серебро — дело наживное, сегодня оно есть, а завтра нет. А любимая женщина дороже любых ларцов с золотом.
Любава уставилась на Никиту своими удивительно синими глазами.
— И ты только ради меня бросишь на два месяца работу?
— Конечно. Кто, кроме меня, будет о тебе заботиться? Я ведь муж твой.
Любава обняла Никиту, всплакнула.
— Не разводи сырость, — Никита погладил жену по спине. — Кого в доме оставим?
Любава вытерла слезы.
— Давай кухарку. Женщина благопристойная, присмотрит. Только… — Любава замялась.
— Говори.
— Жалованье ей платить придется.
— Эка беда, авансом заплачу.
— Это что — «аванс»?
— Задаток. Неужели раньше не слыхала?
Время теперь летело быстро. Любава готовила вещи для плавания, по совету Никиты покупала полотенца.
Никита же с утра до вечера проводил в лекарне. Надо было поработать ударно — и страждущим помочь, и денег заработать.
Как всегда бывает в таких случаях, на сборы не хватило одного дня. Вроде знали, готовились, а как отплывать время пришло — того не хватает, другого не положили.
Никита взял с собой свой трофейный кожаный кофр с инструментами — так, на всякий случай, и узел со своими вещами, довольно большой. Любава же набила два больших узла.
— Любава, зачем тебе столько вещей? На суденышке красоваться не перед кем, а на водах вообще голяком ходить будешь.
— Я — нагишом? — удивилась Любава. — Да ведь я мужняя жена! К тому же север там, холодно. А вдруг люди?
— Медведи там, а не люди. Сожрать могут, а вот любоваться — навряд.
— Ой, лышенько! А что же ты не говорил раньше, что нагишом?
— Я думал, знаешь. Ведь в баню ты голяком ходишь?
Никита уговорил Любаву оставить половину вещей дома, и оказался прав.
Судно оказалось небольшим и крепким речным ушкуем. Хозяин, Ульян, позаботился о пассажирах — в передней части суденышка был натянут полог из парусины для защиты от непогоды, и даже лежали два матраса, набитые душистым сеном.
Вся судовая рать состояла из трех человек: самого хозяина, сидевшего за рулевым веслом, повара Андрея и единственного матроса, внука Ульяна, Михаила.
Под парусом дошли до Волока Ламского, лошадьми перетащили судно по деревянным полозьям на реку Шоша — и снова пустились в путь по воде.
Первые несколько дней Любава не отводила глаз от берегов — ей было интересно. Погода баловала, днем пригревало солнце.
Но постепенно, по мере продвижения на север все стало меняться. Появилось множество валунов, и если днем было еще тепло, то ночью — уже зябко.
На одной из стоянок на местном торгу Никита купил несколько хорошо выделанных медвежьих шкур. Шкуры были мягкие, отлично греющие даже в морозы. Одну из шкур он преподнес в дар Ульяну. Тот долго мял ее в руках, дул на мех, потом цокнул языком:
— Царский подарок!
— Я же не царь, Ульян! А хочешь — на самом деле царский подарок покажу?
— Да кто же не хочет?
Перстень разглядывали все — сам Ульян, Михаил, Андрей. Восхищались, а Михаил даже позавидовал:
— Мне бы такой!
— Заслужи! — цыкнул на него дед. — Думаешь — просто так государь подарил? За службу верную! Понимать надо!
За две недели они добрались до реки Верховки.
— А где же источники? — удивился Никита. — Ульян, ты ничего не напутал?
— Обижаешь, Никита. Я сорок лет плаваю, в этих местах тоже бывал. А источники вон там. Пойдем, покажу.
Они сошли на берег, и Ульян показал на неширокий, в два аршина, ручей:
— Галец. В него вода из нескольких источников стекает — он даже в стужу не замерзает.
Недалеко от берега, шагах в трехстах находился первый источник. Выглядел он как-то уж очень обыденно. Круглая глубокая яма диаметром едва ли в сажень, из которой струился тоненький ручеек.
— Ключ?
— Нет, целебная вода. Да тут их полно, выбирай, какой понравится больше.
Никита зачерпнул воду взятой кружкой, попробовал. В самом деле, вода не ключевая — солоноватая, минерализованная и теплая.
За пару часов они обошли несколько десятков источников, но далеко не все. Никита воду пробовал везде. Поскольку никаких анализов сделать невозможно, он решил полагаться на вкус. Чем солоней вода — тем сильнее минерализация, тем выше лечебные свойства. На листке бумаги отмечал все опробованные источники, присваивая им номера: надо же перед царем отчитаться — да и самому знать. Не исключено, что он сюда сам людей посылать будет. И даже план в его голове созрел: ведь можно нанять людей, срубить большую избу, вроде постоялого двора, и возить сюда страждущих. Летом — на судах, зимой — санными обозами. И людям польза, и в его калиту копеечка упадет. Вот только самому опробовать надо да по Любаве оценить. Сейчас уже поздно, дело к вечеру идет.
С удовольствием отведали сытного кулеша с сушеным мясом да соленой рыбой вприкуску, запили все это сытом. А переночевав, отправились вдвоем к источнику. Никита медвежью шкуру взял с собой да полотенца.
Раздевшись первым, он забрался в источник. Вода была теплой, и чувствовалось, как она идет снизу, из-под ног. Посидев четверть часа, он почувствовал, как его стала одолевать какая-то сонливость.
— Эх, хорошо!
Выскочив на камни, он растерся докрасна и улегся на шкуру.
— А ну-ка раздевайся, полезай! — скомандовал он Любаве.
— Что ты меня в омут толкаешь? Вода — она и есть вода. Я-то думала…
— Не полезешь? Сейчас в одежде столкну, — пошутил Никита.
Любава разделась, прыгнула в источник и даже взвизгнула. Но посидела немного, понравилось, и Никите пришлось вытаскивать ее за руку. Минеральная вода — то же лекарство, только природное, и жадничать нельзя, меру знать надо.
Любава обтерлась, обсохла, оделась. Повалялись еще на шкуре. Камни были холодными, но медвежья шкура не давала холоду пробиться снизу.
Потом побродили по урочищу. Оно было в низине, и когда наверху дул ветер, тут, в лесу, было тихо и даже тепло. Любава наткнулась на костянику и морошку — северные ягоды.
— Это есть можно?
— Запросто.
— А как называются?
— Вот эта, на малину похожая, только белая, — морошка. Можешь от пуза есть, в Москве такой не купишь. А вот эта, красная, — костяника. Это уже на любителя. Косточки большие, не по мне.
Любава попробовала обе ягоды. Конечно, морошка ей понравилась, и она ела, пока не обобрала весь куст.
— Барышня, ты меру знай, — предостерег ее Никита.
— Больно вкусно! В первый раз попробовала.
— В этих краях еще черника есть и голубика.
— Хочу, хочу, хочу!
— Завтра поищем, а сейчас к Ульяну, обедать пора.
— А я уже наелась.
— Ну, как знаешь.
Зато Никита поел с аппетитом — что для него пригоршня морошки? Так, червячка заморить. Он даже вздремнул немного.
После еще на один источник сходили — его Никита отметил вторым по значимости. Вода в нем имела другой вкус и, следовательно — иной состав. Только долго в нем не ус