— Я вообще не могу понять, что они поют, — сказала Фея.
Она переоделась, и Лана вынуждена была признать, что в темно-синих джинсах, белой в красную полоску майке, со стянутыми в тугой узел волосами и крупными серебряными кольцами в ушах, которые сочетались с широким браслетом на ее запястье, выглядела жертва несчастной любви очень даже ничего. Может же, когда хочет. Вон как у Стаса глаза заблестели. Мужик готов.
— Я сама не с первого раза поняла, — призналась Маша.
Все присутствующие повернули головы, прислушиваясь к разговору.
— А вы можете перевести? — спросил Михаил.
— Я знаю ее литературный перевод, — улыбнулась Маша и начала декламировать:
Долины и горы
Росою покрылись,
И мы с Энни Лори
Навек обручились,
Чтоб вместе и горе,
И радость встречать.
Я за Энни Лори
Готов жизнь отдать.
Маша читала стихотворение так, как, наверное, читала его на уроках детям. Четко, ясно, с хорошей дикцией. И Фея снова вспомнила, как когда-то учила «В горах мое сердце…».
Чтоб вместе и горе,
И радость встречать.
Я за Энни Лори
Готов жизнь отдать.
Очень простые слова, без всяких изысков. Наверное, каждая хотела бы быть на месте Энни Лори. Только в жизни такое встречается слишком редко. Родителям Феи повезло, ей самой — не очень.
Маша закончила декламацию, получила свою порцию аплодисментов и села за столик. Фея замерла в середине зала: никак не могла решить — присоединиться к Маше и Лёне или все же приземлиться за соседний пустой. Мало ли какие разговоры могут быть у семейной пары. В итоге она выбрала одиночество.
У нее вообще в последнее время если с чем проблем и не было, так это с одиночеством.
Песня закончилась, на смену ей пришла инструментальная музыка с ярко выраженными кельтскими мотивами, под которую легко можно восстановить в памяти замок, аббатство и озеро.
Зал наполнился легким гулом беседы. За тремя столикам звенела жизнь, за ее — воспоминания.
К девятому классу он вытянулся и стал тем красавчиком, на которого заглядываются девчонки. Антона миновала подростковая нескладность. Возможно, сказались занятия спортом. Вместо долговязого, длиннорукого, тощего тинейджера появился вдруг юноша с красивым разворотом плеч и хорошей осанкой. Густые волосы со лба он забирал на физкультуре в забавный хвостик-пальму, а потом выдавал результат. Бег, подтягивание, прыжки в длину, игра в баскетбол — сразу было заметно: человек занимается спортом.
Друзей в классе у Антона было немного, он никогда не изображал рубаху-парня. Ему хватало трех-четырех пацанов, чтобы обсудить с ними новые игры и гаджеты. А еще у него была она. И она так привыкла занимать в его жизни место главной подруги, что здорово удивилась, когда, придя на городские соревнования по легкой атлетике, увидела вдруг вьющуюся вокруг Антона группу девчонок. Они что-то говорили ему, улыбаясь, он отвечал и, кажется, чувствовал себя совершенно комфортно.
А она сидела на трибуне и наблюдала за всем этим безобразием, не имея возможности пройти в зону для спортсменов. Высокая девчонка с длинными стройными ногами и пепельными, убранными в узел волосами коснулась его плеча и что-то заговорила на ухо. Антон чуть склонил голову и внимательно ее слушал. Увиденное стало открытием. Неприятным.
Потом подошли парни, поздоровались, пожали друг другу руки, разговор стал общим и очень оживленным. Выходит, Антон вовсе не замкнутый, просто основные его друзья не из школы, а из секции. Ей вдруг показалось, что она его совсем не знает, хотя всегда считала наоборот. Она чувствовала растерянность и что-то похожее на обиду. Такого рода эмоции она испытывала впервые в жизни. Они были новые, незнакомые и очень болезненные.
Начались забеги, но она не смотрела на дорожки, она смотрела в тот угол, где стоял с компанией Антон, от которого не отлипала длинноногая девчонка. Вскоре появился тренер, и дружная компания распалась. Девочки удалились в помещения под трибуной, а парни начали разминаться. Она смотрела в угол до тех пор, пока могла видеть Антона, потом он куда-то ушел.
Это были первые соревнования по легкой атлетике, на которых она присутствовала. Просто в школе он сказал, что на выходных выступает.
— Можно я приду? — спросила она, памятуя, как сама несколько лет назад запретила Антону появляться на теннисном корте.
— Если нарисуешь плакат, — ответил он.
— Ничего себе условие! — возмутилась она. — Что, мало поклонниц?
— Если ты придешь с плакатом, то все увидят, что как минимум одна есть.
Она пришла с плакатом и поняла, что про отсутствие поклонниц Антон наврал. Хорошо, что лист не развернула, а то сидела бы как дура.
Когда объявили забег, в котором принимал участие Антон, она почувствовала волнение. Сразу забыла и про девчонку, и про плакат, лишь бы только он пробежал хорошо. Стометровка. По микрофону объявляли имена участников, и сердце готово было выскочить из груди. Она смотрела, как юноши выходят на свои дорожки, ставят ноги на колодки, руки — на покрытие.
Только бы не фальстарт, только бы не фальстарт…
А дальше — крик с трибун, и сама она тоже кричала, подгоняя, даже вскочила с места. От напряжения можно было сойти с ума, все чувства обострились, и только глаза не отрываясь смотрели на бегунов.
— Давай! Давай! Давай!
Он бежал сначала третьим, потом вторым, и ей казалось, что бежал Антон не так, как остальные. Его соперники быстро перебирали ногами, увеличивая скорость, а он словно летел, делал шаги и как бы зависал в воздухе. Это было очень красиво и очень похоже на орнаменты с древнегреческих амфор, фотографии которых им показывали в художественной школе. Это ощущение полета и зависания казалось нереальным, потому что сам забег длился всего несколько секунд, и перед самым финишем Антон выбился вперед, закончив стометровку первым.
Она была впечатлена, ошеломлена, опьянена увиденным. Она не сразу поняла, что стоит. И только когда объявили следующий забег, села на свое место.
Антон вышел в финал. Там он финишировал третьим, а она снова пережила непередаваемый букет эмоций.
«Поздравляю!» — написала ему в сообщении.
«Спасибо», — ответил он.
«Ты когда домой?»
«Не знаю. Еще забеги у девочек, а потом церемония награждения».
Она сидела до самого конца и фотографировала Антона, когда ему вручали памятную медаль и грамоту, а потом ждала его у выхода. Они договорились об этом по телефону.
Он появился в компании двух пацанов и все той же длинноногой девчонки, которая, к слову, оказалась неплохой бегуньей, и хоть призовое место не завоевала, в финальный забег попала. Длинноногая шла, цепляясь за локоть Антона и громко смеясь, а в нее будто вселился кто-то другой, кто не стал ждать, пока вся эта компания приблизится. Сама не понимая, что делает, она быстрой походкой направилась к Антону, и он, увидев ее, заулыбался и хотел что-то сказать, но она не дала. Обхватила его за шею и, выдохнув: «Поздравляю!», поцеловала в губы.
Это был их первый поцелуй.
Расходиться по номерам не хотелось, а о том, чтобы выглянуть на улицу, не было и речи.
Тогда Лёня предложил поиграть в «Уно», при этом выигравший дает проигравшему какое-нибудь задание. Сначала присутствующие восприняли предложение без энтузиазма, а потом как-то пришли к выводу, что это должно быть забавно. В итоге, пока Лёня бегал в номер за игрой, все перебрались в зал с баром и сдвинули два стола. Бармен с интересом наблюдал за манипуляцией гостей, когда же вернулся Лёня и, перетасовав колоду, начал раздавать карты, бармен воскликнул:
— No! No! No!
Он, видимо, решил, что сейчас начнется азартная игра. Кто этих русских знает, о них такое рассказывают… Василий попытался объяснить, что все будет окей, однако шотландец оказался непреклонен. В итоге вызвали Хизер. Василий долго разговаривал с ней, что-то объяснял, показывая на группу за столом, и, учитывая ненастье и невозможность развлечь себя, хозяйка гостиницы все же разрешила игру в зале. Под честное слово, что никаких денежных ставок не будет. Если что, бармен ей сразу сигнализирует.
Игра началась. Из-за того что народа было много, партии заканчивались быстро, и карты тут же раздавались снова. Вскоре выяснилось, что среди присутствующих есть мастера. Во всяком случае, ни разу не проиграли Лёня, Маша, Стас и Тони. Зато каждый из них по разу закончил первым, а Лёня вообще дважды.
— Ты профи, — заметил Василий. — Тренируешься?
— Периодически, — ответил Лёня, и Маша закусила губу, чтобы на лице не заиграла глупая улыбка.
Задания для проигравших были самые разные, и все веселились от души. Даже бармен в роли соглядатая оказался захвачен происходящим и уже, кажется, не думал, что русские решили устроить в гостинице подпольный игорный дом.
Так, Лана танцевала латинский танец. Ей даже включили соответствующую музыку, сохраненную на чьем-то телефоне. Миша изображал кота, и это было уморительно, учитывая его габариты и на удивление мягкую пластику. Он настолько вошел в роль, что заставил девочек смеяться до слез, а уж когда низким голосом произнес: «Мяу!» — в игре настал вынужденный перерыв. На непрекращающийся хохот прибежала Хизер и, увидев происходящее, присоединилась к общему веселью.
Ксюша должна была спеть песню про Ксюшу, у которой юбочка из плюша. Выяснилось, что у исполнительницы слух отсутствует напрочь, поэтому припев исполняли хором.
Когда проиграла Фея, победителем оказался Лёня, и он решил задать вопрос:
— Чем вы занимаетесь, Фея?
— Я художник-керамист, — ответила она. — Изготавливаю из глины украшения, чайные и кофейные кружки, горшки для цветов, а потом их расписываю, часто используя технику глазурования.